Беседа о языке и обществе в "Огоньке"
В журнале "Огонек" (24 дек. 2012) вышла - с небольшими сокращениями - моя беседа с журналистом Андреем Архангельским. Привожу ее в полном виде. Но в журнал все-таки стоит заглянуть - там помещен вербарий: облако слов года.
«Язык политизируется там, где отсутствует политика»
Подведены итоги конкурса «Слово года». Комментирует глава экспертного совета конкурса, филолог Михаил Эпштейн
- А.А. В этом году обилие протестных слов. Вас, как филолога, это не пугает? Агрессивная реакция, агрессивная оценка…
- М.Э. Меня не пугает, что общество, разные составляющие социальной жизни политизированы. Меня больше пугает то, что сама политика не политична. Есть определенная взаимозависимость между степенью политизированности общества и отсутствием реальной политики. В тоталитарном обществе политика тоже была, в общем-то, неполитичной, а общество было политизировано. Привычный парадокс. Политика, политическое начало - это полис, жизнь свободного сообщества граждан, решающих совместно вопросы общей жизни. Когда этот элемент устраняется из политики, когда она становится «политикой» номинально, в кавычках, тогда все остальное становится политизированным. Лишаясь собственного политического ядра, политика моментально политизирует всю окружающую территорию. И наоборот, там, где политика сосредотачивается в собственно политических кругах, в парламенте, в системе выборов, там общество освобождается от ее гнета, ее вездесущности.
- АА. Как 2012 год выглядит по сравнению с предыдущими?
- МЭ. 2012 год оказался, безусловно, самым щедрым на новые слова и выражения с тех пор, как в России проводится этот конкурс (с 2007 г.). Пожалуй, и за все нулевые годы, а может быть, и со времен перестройки в язык не входило сразу так много понятий, прежде всего общественно-политических. И как бы ни сложилась впоследствии судьба протестных движений, свой вклад в историю языка они уже внесли. Конечно, многое происходило и в науке и технике (марсоход, частица Хиггса), в природе (цунами, Фукусима, Крымск), в культуре, в религиозной сфере - все это нашло отражение в словописи года
- АА. Какое из слов года представляется вам наиболее интересным?
- МЭ. Слово «религархия» Оно выбивается из общего ряда. И наилучшим образом отражает, может быть, главный итог года. А именно - сращение религии и политики во властных структурах. Верхушка церкви и верхушка государства образуют симбиоз, или "симфонию", как предпочитают говорить сторонники такого сращения.
Следует отличать религархию от иерократии или теократии. Иерократия - это власть жрецов, священства. Теократия - такой политический строй, когда церковь или духовный вождь, религиозный лидер берут на себя роль правителей государства (древний Израиль, старый Тибет, современный Иран). Религархия - это, наоборот, встраивание церкви в более сильную государственную структуру, явление знакомое и по византийским традициям, и по российскому опыту. Если сопоставить олигархов и религархов, в лучших традициях советского терминообразования можно было бы сказать о сращении религиозного, политического и финансового капитала (не только материального, но и символического).
- АА. Мы видим большое количество имен собственных и неологизмов, порожденных конкретными событиями. Допустим, слово «Болотная» с большим отрывом лидирует, это понятно…
- МЭ. Да, «Болотная» победила, 44 балла. Следующее - слово «окупай», 25 баллов. Вообще, как заметила лингвист Яна Астахова, которая составляла эти списки, все слова, занявшие первые места в каждой номинации, составляют как бы единую лексико-семантическая группу. Посмотрим на "Выражения года". Белый круг, белая лента, рассерженные горожане, креативный класс, внесистемная оппозиция, снежная революция. Это почти синонимы, вариации одного смысла. Феноменом этого года является удивительная теснота семантического ряда - большая, чем когда бы то ни было. Чувствуется сфокусированность, плотность политического сознания - которое отражает, а может еще и предвещает события грядущего. Все бьет в одну точку. То же самое среди слов года: Болотная, оккупай, карусель, карусельщик, митинг, кривосудие - слова одного ряда. Из другого ряда сюда вошли панк-молебен и кощунницы. Собственно, три составляющих года, три смысловых пика. 1. Митинговая активность и протестное движение. 2. Дело о панк-молебне. 3. Религархия.
- АА. По этому набору слов можно оценить степень агрессии или, допустим, зрелости общества?
- МЭ. Поскольку все слова бьют последовательно в одну точку, можно констатировать и прогнозировать смысловой потенциал протестного движения. Можно даже предсказать сгущение коннотаций вокруг определенного рода понятий. Особенно интересен в этом смысле антиязык. Антиязык - это, грубо говоря, пропагандистский язык, направленный на передергивание реальности и подтасовку понятий в интересах языкового субъекта. В данном случае, власти. Эта рубрика, которая не в каждых году у нас появлялась. Не каждый год демонстрирует столь явное противопоставление языка народа и власти в своей встречной агрессивности. И на первом месте с большим опережением - «оскорбление чувств верующих», формулировка, которая сама оскорбила многих граждан. А как быть с оскорблением чувств неверующих? Мы все это уже проходили в 1920-е-30е гг., нужно ли продолжать пробежку по тому же самому кругу? Да и вообще, превращать интимнейшие чувства в предмет уголовного законодательства - это оскорбительно не только для неверия, но и для самой веры, которая не терпит превращения в духовное насилие. Это как любовь: если доходит дело до судебного вмешательства, значит, любви уже нет. Далее - «Ложные ценности агрессивного либерализма»…
- АА. Совершенно советская конструкция.
- МЭ. Для языка официоза очень характерны такие конструкции. Я в свое время исследовал законы советского идеоязыка. Есть определенные закономерности сочетания этих слов.
Представим себе такую фразу: "матёрый политикан вступил в сговор с главарём бандитской шайки, чтобы протащить в правящую клику своего приспешника". Эта же фраза может иметь такой вид: "опытный политик заключил договор с руководителем партизанского отряда о том, чтобы провести в выборные органы своего сподвижника". Эти фразы совершенно идентичны по предметному содержанию, но противоположны по коннотации, оценке. В рамках этого языка можно сказать "сподвижник Ленина" и "сообщник Гитлера", но нельзя сказать "сообщник Ленина" или "сподвижник Гитлера". То есть, слова определенной стилевой тональности сочетаются друг с другом или не сочетаются. Нынешняя конструкция находится в этой же логике. И ценности - "ложные", и либерализм - "агрессивный". В результате "либерализм", слово нейтральное, свободное (кто-то любит либерализм, кто-то не любит) - превращается в идеологему с заведомо отрицательным значением. Но люди чувствуют это насилие над смыслом слов и определяют такое выражение как "антиязык". …
- АА. Достаточно заменить слово «либерализм» на «капитализм» - и получится ровно то, к чему автор этого выражения, вероятно, привык за время учебы в какой-нибудь Высшей партийной школе.
- МЭ. Капитализм нельзя отрицать явно. Они сами министры-капиталисты. А вот либерализм можно, он подается отдельно от капитализма, как мухи от котлет. Но либерализм - это и есть сущность здорового капитализма, частнособственнического, а не государственнособственнического, не грабительского, не распильного. Дальше: «не раскачивайте лодку», «оранжевая угроза» - мудрые советы, за которыми слишком хорошо распознается своекорыстие и страх их дающего. «Государственное общественное телевидение» - оксюморон, как "белая ворона", из-за абсурдной связки «государственное» и «общественное». «Защитим отечество» - подловатая фраза, поскольку развязывает гражданскую войну, ведь от кого защищаться? от своих же граждан, мыслящих иначе. Та же самая установка на гражданскую войну в выражении «Народный фронт»: с кем бороться, против кого поднимать «народ» и "ярость благопродную"? Идет быстрое накопление официозных фраз, которые отличаются легкой опознаваемостью. Власть создает эти пропагандистские штампы, как бы заведомо зная про их штампованность. Советская власть придумывала все как бы впервые, в этой наивности было своеобразное обаяние. А эти штампы создаются уже по отработанным моделям.
- АА. Как вам кажется, есть автор у этих формулировок? Или это плод коллективного творчества?
- МЭ. Я полагаю, что у каждого, абсолютно у каждого слова, словосочетания, выражения есть автор, тот, кто сказал или написал это первым. Другое дело, что автор, как правило, остается неизвестным. Но эпоха интернета делает многое тайное явным. Если провести исследование, во многих случаях можно установить кто, когда, где впервые это сказал. А вот пример отличного неологизма, точней, неофразы, автор которой известен: «освежить лояльность» (политик Владимир Рыжков). До него такого выражения в интернете не зафиксировано. Казалось бы, лояльность - это нечто устойчивое, неизменное… А тут - освежить. Надо все время новыми словами, новыми жестами демонстрировать свою преданность. Степень приспособленчества возрастает.
- АА. В обществе в этот год кроме политических трансформаций еще происходила этическая перезагрузка. Потому что этот год заставил многих вернуться к некоей новой искренности, наивности. Это столкнулось с очень мощной традицией сарказма, стеба, высмеивания. Ощущается ли в языке эта борьба?
- МЭ. В свое время такая новая искренность прорезалась у концептуалистов. Они были заматерелые ироничники, циники от эстетики - а потом вдруг обозначилась линия новой сентиментальности. Сейчас это произошло с целым обществом. Вдруг люди почувствовали, что помимо стеба, иронии, есть еще стилистически не пошлая возможность для выражения искренних чувств. И хотя к старым формам тривиальной и помпезной "задушевности" возвращаться не хочется, но это не исключает искренности как таковой. На этой волне появилось много прямых, что называется, слов. Возьмем «кривосудие» - прямое, искренне-осудительное слово. Слово «достали!» - это, по сути, крик. «Мыборы»: изобретательное и вместе с тем не лукавое, прямое слово. Фразы: «Не забудем, не простим», «За честные выборы», «Оккупай» - во всех них подкупает лозунговая прямота. Прекрасное выражение: «История поставила на нас и положила на них» (автор Дмитрий Быков). У искренности есть много интонаций. «Мы здесь гуляем». Фраза, полная кроткой невинности и светлой печали. А вот, скажем, «Не раскачивайте лодку, нашу крысу тошнит» - это сарказм, достаточно гневный. Или «друзьям всё, остальным - закон» - тоже сарказм. Очень хорошая, объемная фраза: «вы нас даже не представляете». В двойном смысле "не представляете": не репрезентируете и не воображаете, в юридическом смысле и когнитивном. А вот фраза по-новому пафосная, даже страшноватая: «Мы придем еще».
- АА. А почему вам кажется она пафосной? Это была сознательная попытка противопоставить цинизму власти, по крайней мере, на первых парах - нечто детское, инфантильное…
- МЭ. …Да, дети, дети цветов. Очень пронзительная фраза, я даже не знаю, откуда она: «жалко людей, особенно всех». Напоминает радищевское: «Я взглянул окрест - душа моя страданиями человеческими уязвлена стала". Это же новый сентиментализм. Мощный поток нового простодушия, радищевского, ранне-революционного толка. "Путешествие из Петербурга в Москву" ведь было за 36 лет до декабристов. И это очень отрадно. Бывает жесткая ирония, граничащая с сарказмом, а есть мягкая ирония, включающая иронию над самим собой. «Я не голосовал за этих сволочей, я голосовал за других сволочей». Если первая часть фразы воспринимается пафосно, но вторая содержит противопафосность, юмор по отношению ко всей ситуации. Тут можно говорить о противоиронии, о противосарказме, это у Венедикта Ерофеева часто встречается. Ирония может застывать, превращаться в маску по отношению к серьезности, которую она стремится сдернуть. И тогда сама ирония становится маской, которую сдергивает противоирония.
- АА. Люди со всей искренностью хотели что-то изменить в России в этом году. Практических результатов нет, но, тем не менее, все равно это очень важный этический результат. И все же год показал, насколько общество слабо, не верит в свои силы. Оно разрежено консюмеризмом и цинизмом. Отражает ли язык эту слабость общества?
-МЭ.Нравственный подъем не дошел до тех степеней политической удачи, на которую надеялись. Но в этом есть и какой-то плюс. Революция - страшное, кровавое дело. И мы видим это на примере не только отечественных революций, но и нынешних арабских. Однако бывают и другие революции, мирные, почти незаметные. Революция 1970-80 х гг. в западном обществе привела от индустриального к постиндустриальному обществу, от общества потребления материальных благ к обществу интернета и производства информации. Движения хиппи и студенческие революции 1960-х годов провалились, но они так изменили сознание людей, что уже в 1970-е годы (которые, я помню, в советской прессе критиковались после революционных 1960-х как годы реакции и застоя) происходит глубочайшая трансформация общества. В конце концов, критика потребительской цивилизации, инициированная в 1960-е, одержала победу, и поколение цветов передало свою духовную эстафету поколению интернета. То, что не доводится до прямого политического конца, может дать толчок к более глубокому преобразованию общества. Было бы лучше, конечно, чтобы верхушка власти отмерла сама собой, как в уже созревшем растении. Пусть ботва отпадет, когда уже появится зрелый росток. Поэтому в мягкости новой иронии, в простодушии, в радищевской простосердечности я вижу не только черты недо-, но и черты сверх-, сверхэволюции, или революции сознания.
- АА.Тем не менее, заметна еще одна тенденция - в «неологизмах»: насмешка, самоирония над измельчением человека, личности: мелкомученик, бессмыслец, комфорточка, всуецид (бесполезное самоубийство). То есть, человек даже помучиться по-крупному не может.
- МЭ. Возможно, осознание этой мелкости является началом ее преодоления. Язык что-то называет, осознает, опредмечивает, позволяя дальше с этим работать, преодолевать. Прекрасное слово, получившее первую премию на конкурсе авторских неологизмов - «молчевидец» (автор - Отар Бежанов): тот, кто видит, но молчит. Мне нравится слово "ропщественность" (автор Владимир Ерошин) - приглушенное возмущение. Ропщественность звучит мягко-иронически, это общественность прогрессивная, но не идущая на бунт. "И ропщет мыслящий тростник" (Тютчев). Мыслящему тростнику, то есть человеку, пристал ропот, кроткое несогласие. Для отмеченного измельчения характерен еще один неологизм, точнее, неоморфема "фиг" как выражение равнодушия и наплевательства - в параллель и контраст с такими же трехбуквенными морфемами "фил" и "фоб". Скажем, ксенофил любит иностранцев, ксенофоб их ненавидит, а ксенофигист к ним равнодушен. Нейтральное отношение к вещам встречается чаще, чем филия и фобия, поэтому, как норма, оно до сих пор оставалось немаркированным. Но в наше время растущего за все пределы и все более агрессивного пофигизма этот смысл нуждается в регулярной артикуляции. Наплевательство и равнодушие в отношении к обществу - социофигия; политике -политофигия; славянам- славянофигия; евреям - юдофигия; культуре - культурофигия; идеям - идеофигия; животным - зоофигия; к самому себе - эгофигия... Широк наш нынешний пофигизм - я бы сузил.
- АА. «Агрессивное неучастие» - тоже, как мне кажется, слово, характеризующее время. Это ведь упрек тем, кто молчит. Хотя формально их упрекнуть не в чем. Они так родились, они так живут. Но этот упрек вырывается помимо воли. Поскольку большинство жителей равнодушны, самоотстранены от жизни общества, страны.
- МЭ. Мы привыкли к тому, что агрессия - это проявленное действие, агрессивны те, кто что-то делает. На самом деле не-деяние, как и не-говорение (молчание), тоже могут быть агрессивными, поскольку затыкают рот говорящему, связывают руки делающему.
- АА. Еще есть выражение «Молчаливое большинство»…
- МЭ. Да, «молчевидец» и «агрессия неучастия» близки по смыслу. Видеть, но молчать, или навязывать свое неучастие - это тоже форма агрессии. Неучастие, неговорение, невозмущение, несвобода - это все великая гравитационная сила небытия. Или темной материи, "темного большинства", которое и составляет критическую массу Вселенной, искривляющую ход политических светил. Вообще было бы уместно применить некоторые термины физики к политике. Светятся звезды, но это видимое вещество - лишь 4 процента массы Вселенной, а преобладающая часть - это темная масса и темная энергия. Но, к счастью, в области культуры действуют "белые дыры", которые, в отличие от черных, не поглощают, а извергают из себя новое вещество. Вот эти языковые пустоты, вдруг становящиеся зримыми и слышимыми, и есть те новые слова, которые мы обсуждаем сегодня.
- АА. Меняется ли что-то в отношении общества к языку?
- МЭ. Мне кажется, начался процесс сознательного возвращения общества в родной язык, оживление вкуса к языкотворчеству, словотворчеству. Этот процесс можно назвать воязыковлением - по сходству с воцерковлением. Человека крестили младенцем, он об этом и думать забыл, но вот приходит время - и он возвращается уже сознательно в ту церковь, которой неосознанно принадлежал по факту крещения. То же самое происходит и в наших отношениях с языком. Мы возвращаемся уже взрослыми в тот язык, которому принадлежим по факту рождения в нем, и уже сознательно участвуем в его обрядах, заново открываем смысл в тех словах, правилах и грамматических структурах, которые раньше употребляли автоматически, по привычке. Воязыковление - это преодоление иждивенческого отношения к языку, когда мы просто пользуемся им, говорим на нем, но внутренне с ним не общаемся и не вкладываем в него ничего от себя. Воязыковление - это обратное вхождение в язык всех выходцев из него, готовность сомыслить и сотворить ему, выращивать новые, живые побеги на его заскорузлых корнях. И мне кажется, что в общественном и политическом вакууме 2000-х гг. вся скрытая энергия российского бытия, вся тоска по смыслу и воля к смыслообразованию стали опять переходить в язык, в языкотворчество, потому что больше им просто некуда было деться.
http://www.kommersant.ru/doc/2092598
"Язык политизируется там, где отсутствует политика" // Андрей Архангельский беседует с филологом Михkommersant.ru
Подведены итоги международного конкурса "Слово года". Традиционно в новогоднем номер
«Язык политизируется там, где отсутствует политика»
Подведены итоги конкурса «Слово года». Комментирует глава экспертного совета конкурса, филолог Михаил Эпштейн
- А.А. В этом году обилие протестных слов. Вас, как филолога, это не пугает? Агрессивная реакция, агрессивная оценка…
- М.Э. Меня не пугает, что общество, разные составляющие социальной жизни политизированы. Меня больше пугает то, что сама политика не политична. Есть определенная взаимозависимость между степенью политизированности общества и отсутствием реальной политики. В тоталитарном обществе политика тоже была, в общем-то, неполитичной, а общество было политизировано. Привычный парадокс. Политика, политическое начало - это полис, жизнь свободного сообщества граждан, решающих совместно вопросы общей жизни. Когда этот элемент устраняется из политики, когда она становится «политикой» номинально, в кавычках, тогда все остальное становится политизированным. Лишаясь собственного политического ядра, политика моментально политизирует всю окружающую территорию. И наоборот, там, где политика сосредотачивается в собственно политических кругах, в парламенте, в системе выборов, там общество освобождается от ее гнета, ее вездесущности.
- АА. Как 2012 год выглядит по сравнению с предыдущими?
- МЭ. 2012 год оказался, безусловно, самым щедрым на новые слова и выражения с тех пор, как в России проводится этот конкурс (с 2007 г.). Пожалуй, и за все нулевые годы, а может быть, и со времен перестройки в язык не входило сразу так много понятий, прежде всего общественно-политических. И как бы ни сложилась впоследствии судьба протестных движений, свой вклад в историю языка они уже внесли. Конечно, многое происходило и в науке и технике (марсоход, частица Хиггса), в природе (цунами, Фукусима, Крымск), в культуре, в религиозной сфере - все это нашло отражение в словописи года
- АА. Какое из слов года представляется вам наиболее интересным?
- МЭ. Слово «религархия» Оно выбивается из общего ряда. И наилучшим образом отражает, может быть, главный итог года. А именно - сращение религии и политики во властных структурах. Верхушка церкви и верхушка государства образуют симбиоз, или "симфонию", как предпочитают говорить сторонники такого сращения.
Следует отличать религархию от иерократии или теократии. Иерократия - это власть жрецов, священства. Теократия - такой политический строй, когда церковь или духовный вождь, религиозный лидер берут на себя роль правителей государства (древний Израиль, старый Тибет, современный Иран). Религархия - это, наоборот, встраивание церкви в более сильную государственную структуру, явление знакомое и по византийским традициям, и по российскому опыту. Если сопоставить олигархов и религархов, в лучших традициях советского терминообразования можно было бы сказать о сращении религиозного, политического и финансового капитала (не только материального, но и символического).
- АА. Мы видим большое количество имен собственных и неологизмов, порожденных конкретными событиями. Допустим, слово «Болотная» с большим отрывом лидирует, это понятно…
- МЭ. Да, «Болотная» победила, 44 балла. Следующее - слово «окупай», 25 баллов. Вообще, как заметила лингвист Яна Астахова, которая составляла эти списки, все слова, занявшие первые места в каждой номинации, составляют как бы единую лексико-семантическая группу. Посмотрим на "Выражения года". Белый круг, белая лента, рассерженные горожане, креативный класс, внесистемная оппозиция, снежная революция. Это почти синонимы, вариации одного смысла. Феноменом этого года является удивительная теснота семантического ряда - большая, чем когда бы то ни было. Чувствуется сфокусированность, плотность политического сознания - которое отражает, а может еще и предвещает события грядущего. Все бьет в одну точку. То же самое среди слов года: Болотная, оккупай, карусель, карусельщик, митинг, кривосудие - слова одного ряда. Из другого ряда сюда вошли панк-молебен и кощунницы. Собственно, три составляющих года, три смысловых пика. 1. Митинговая активность и протестное движение. 2. Дело о панк-молебне. 3. Религархия.
- АА. По этому набору слов можно оценить степень агрессии или, допустим, зрелости общества?
- МЭ. Поскольку все слова бьют последовательно в одну точку, можно констатировать и прогнозировать смысловой потенциал протестного движения. Можно даже предсказать сгущение коннотаций вокруг определенного рода понятий. Особенно интересен в этом смысле антиязык. Антиязык - это, грубо говоря, пропагандистский язык, направленный на передергивание реальности и подтасовку понятий в интересах языкового субъекта. В данном случае, власти. Эта рубрика, которая не в каждых году у нас появлялась. Не каждый год демонстрирует столь явное противопоставление языка народа и власти в своей встречной агрессивности. И на первом месте с большим опережением - «оскорбление чувств верующих», формулировка, которая сама оскорбила многих граждан. А как быть с оскорблением чувств неверующих? Мы все это уже проходили в 1920-е-30е гг., нужно ли продолжать пробежку по тому же самому кругу? Да и вообще, превращать интимнейшие чувства в предмет уголовного законодательства - это оскорбительно не только для неверия, но и для самой веры, которая не терпит превращения в духовное насилие. Это как любовь: если доходит дело до судебного вмешательства, значит, любви уже нет. Далее - «Ложные ценности агрессивного либерализма»…
- АА. Совершенно советская конструкция.
- МЭ. Для языка официоза очень характерны такие конструкции. Я в свое время исследовал законы советского идеоязыка. Есть определенные закономерности сочетания этих слов.
Представим себе такую фразу: "матёрый политикан вступил в сговор с главарём бандитской шайки, чтобы протащить в правящую клику своего приспешника". Эта же фраза может иметь такой вид: "опытный политик заключил договор с руководителем партизанского отряда о том, чтобы провести в выборные органы своего сподвижника". Эти фразы совершенно идентичны по предметному содержанию, но противоположны по коннотации, оценке. В рамках этого языка можно сказать "сподвижник Ленина" и "сообщник Гитлера", но нельзя сказать "сообщник Ленина" или "сподвижник Гитлера". То есть, слова определенной стилевой тональности сочетаются друг с другом или не сочетаются. Нынешняя конструкция находится в этой же логике. И ценности - "ложные", и либерализм - "агрессивный". В результате "либерализм", слово нейтральное, свободное (кто-то любит либерализм, кто-то не любит) - превращается в идеологему с заведомо отрицательным значением. Но люди чувствуют это насилие над смыслом слов и определяют такое выражение как "антиязык". …
- АА. Достаточно заменить слово «либерализм» на «капитализм» - и получится ровно то, к чему автор этого выражения, вероятно, привык за время учебы в какой-нибудь Высшей партийной школе.
- МЭ. Капитализм нельзя отрицать явно. Они сами министры-капиталисты. А вот либерализм можно, он подается отдельно от капитализма, как мухи от котлет. Но либерализм - это и есть сущность здорового капитализма, частнособственнического, а не государственнособственнического, не грабительского, не распильного. Дальше: «не раскачивайте лодку», «оранжевая угроза» - мудрые советы, за которыми слишком хорошо распознается своекорыстие и страх их дающего. «Государственное общественное телевидение» - оксюморон, как "белая ворона", из-за абсурдной связки «государственное» и «общественное». «Защитим отечество» - подловатая фраза, поскольку развязывает гражданскую войну, ведь от кого защищаться? от своих же граждан, мыслящих иначе. Та же самая установка на гражданскую войну в выражении «Народный фронт»: с кем бороться, против кого поднимать «народ» и "ярость благопродную"? Идет быстрое накопление официозных фраз, которые отличаются легкой опознаваемостью. Власть создает эти пропагандистские штампы, как бы заведомо зная про их штампованность. Советская власть придумывала все как бы впервые, в этой наивности было своеобразное обаяние. А эти штампы создаются уже по отработанным моделям.
- АА. Как вам кажется, есть автор у этих формулировок? Или это плод коллективного творчества?
- МЭ. Я полагаю, что у каждого, абсолютно у каждого слова, словосочетания, выражения есть автор, тот, кто сказал или написал это первым. Другое дело, что автор, как правило, остается неизвестным. Но эпоха интернета делает многое тайное явным. Если провести исследование, во многих случаях можно установить кто, когда, где впервые это сказал. А вот пример отличного неологизма, точней, неофразы, автор которой известен: «освежить лояльность» (политик Владимир Рыжков). До него такого выражения в интернете не зафиксировано. Казалось бы, лояльность - это нечто устойчивое, неизменное… А тут - освежить. Надо все время новыми словами, новыми жестами демонстрировать свою преданность. Степень приспособленчества возрастает.
- АА. В обществе в этот год кроме политических трансформаций еще происходила этическая перезагрузка. Потому что этот год заставил многих вернуться к некоей новой искренности, наивности. Это столкнулось с очень мощной традицией сарказма, стеба, высмеивания. Ощущается ли в языке эта борьба?
- МЭ. В свое время такая новая искренность прорезалась у концептуалистов. Они были заматерелые ироничники, циники от эстетики - а потом вдруг обозначилась линия новой сентиментальности. Сейчас это произошло с целым обществом. Вдруг люди почувствовали, что помимо стеба, иронии, есть еще стилистически не пошлая возможность для выражения искренних чувств. И хотя к старым формам тривиальной и помпезной "задушевности" возвращаться не хочется, но это не исключает искренности как таковой. На этой волне появилось много прямых, что называется, слов. Возьмем «кривосудие» - прямое, искренне-осудительное слово. Слово «достали!» - это, по сути, крик. «Мыборы»: изобретательное и вместе с тем не лукавое, прямое слово. Фразы: «Не забудем, не простим», «За честные выборы», «Оккупай» - во всех них подкупает лозунговая прямота. Прекрасное выражение: «История поставила на нас и положила на них» (автор Дмитрий Быков). У искренности есть много интонаций. «Мы здесь гуляем». Фраза, полная кроткой невинности и светлой печали. А вот, скажем, «Не раскачивайте лодку, нашу крысу тошнит» - это сарказм, достаточно гневный. Или «друзьям всё, остальным - закон» - тоже сарказм. Очень хорошая, объемная фраза: «вы нас даже не представляете». В двойном смысле "не представляете": не репрезентируете и не воображаете, в юридическом смысле и когнитивном. А вот фраза по-новому пафосная, даже страшноватая: «Мы придем еще».
- АА. А почему вам кажется она пафосной? Это была сознательная попытка противопоставить цинизму власти, по крайней мере, на первых парах - нечто детское, инфантильное…
- МЭ. …Да, дети, дети цветов. Очень пронзительная фраза, я даже не знаю, откуда она: «жалко людей, особенно всех». Напоминает радищевское: «Я взглянул окрест - душа моя страданиями человеческими уязвлена стала". Это же новый сентиментализм. Мощный поток нового простодушия, радищевского, ранне-революционного толка. "Путешествие из Петербурга в Москву" ведь было за 36 лет до декабристов. И это очень отрадно. Бывает жесткая ирония, граничащая с сарказмом, а есть мягкая ирония, включающая иронию над самим собой. «Я не голосовал за этих сволочей, я голосовал за других сволочей». Если первая часть фразы воспринимается пафосно, но вторая содержит противопафосность, юмор по отношению ко всей ситуации. Тут можно говорить о противоиронии, о противосарказме, это у Венедикта Ерофеева часто встречается. Ирония может застывать, превращаться в маску по отношению к серьезности, которую она стремится сдернуть. И тогда сама ирония становится маской, которую сдергивает противоирония.
- АА. Люди со всей искренностью хотели что-то изменить в России в этом году. Практических результатов нет, но, тем не менее, все равно это очень важный этический результат. И все же год показал, насколько общество слабо, не верит в свои силы. Оно разрежено консюмеризмом и цинизмом. Отражает ли язык эту слабость общества?
-МЭ.Нравственный подъем не дошел до тех степеней политической удачи, на которую надеялись. Но в этом есть и какой-то плюс. Революция - страшное, кровавое дело. И мы видим это на примере не только отечественных революций, но и нынешних арабских. Однако бывают и другие революции, мирные, почти незаметные. Революция 1970-80 х гг. в западном обществе привела от индустриального к постиндустриальному обществу, от общества потребления материальных благ к обществу интернета и производства информации. Движения хиппи и студенческие революции 1960-х годов провалились, но они так изменили сознание людей, что уже в 1970-е годы (которые, я помню, в советской прессе критиковались после революционных 1960-х как годы реакции и застоя) происходит глубочайшая трансформация общества. В конце концов, критика потребительской цивилизации, инициированная в 1960-е, одержала победу, и поколение цветов передало свою духовную эстафету поколению интернета. То, что не доводится до прямого политического конца, может дать толчок к более глубокому преобразованию общества. Было бы лучше, конечно, чтобы верхушка власти отмерла сама собой, как в уже созревшем растении. Пусть ботва отпадет, когда уже появится зрелый росток. Поэтому в мягкости новой иронии, в простодушии, в радищевской простосердечности я вижу не только черты недо-, но и черты сверх-, сверхэволюции, или революции сознания.
- АА.Тем не менее, заметна еще одна тенденция - в «неологизмах»: насмешка, самоирония над измельчением человека, личности: мелкомученик, бессмыслец, комфорточка, всуецид (бесполезное самоубийство). То есть, человек даже помучиться по-крупному не может.
- МЭ. Возможно, осознание этой мелкости является началом ее преодоления. Язык что-то называет, осознает, опредмечивает, позволяя дальше с этим работать, преодолевать. Прекрасное слово, получившее первую премию на конкурсе авторских неологизмов - «молчевидец» (автор - Отар Бежанов): тот, кто видит, но молчит. Мне нравится слово "ропщественность" (автор Владимир Ерошин) - приглушенное возмущение. Ропщественность звучит мягко-иронически, это общественность прогрессивная, но не идущая на бунт. "И ропщет мыслящий тростник" (Тютчев). Мыслящему тростнику, то есть человеку, пристал ропот, кроткое несогласие. Для отмеченного измельчения характерен еще один неологизм, точнее, неоморфема "фиг" как выражение равнодушия и наплевательства - в параллель и контраст с такими же трехбуквенными морфемами "фил" и "фоб". Скажем, ксенофил любит иностранцев, ксенофоб их ненавидит, а ксенофигист к ним равнодушен. Нейтральное отношение к вещам встречается чаще, чем филия и фобия, поэтому, как норма, оно до сих пор оставалось немаркированным. Но в наше время растущего за все пределы и все более агрессивного пофигизма этот смысл нуждается в регулярной артикуляции. Наплевательство и равнодушие в отношении к обществу - социофигия; политике -политофигия; славянам- славянофигия; евреям - юдофигия; культуре - культурофигия; идеям - идеофигия; животным - зоофигия; к самому себе - эгофигия... Широк наш нынешний пофигизм - я бы сузил.
- АА. «Агрессивное неучастие» - тоже, как мне кажется, слово, характеризующее время. Это ведь упрек тем, кто молчит. Хотя формально их упрекнуть не в чем. Они так родились, они так живут. Но этот упрек вырывается помимо воли. Поскольку большинство жителей равнодушны, самоотстранены от жизни общества, страны.
- МЭ. Мы привыкли к тому, что агрессия - это проявленное действие, агрессивны те, кто что-то делает. На самом деле не-деяние, как и не-говорение (молчание), тоже могут быть агрессивными, поскольку затыкают рот говорящему, связывают руки делающему.
- АА. Еще есть выражение «Молчаливое большинство»…
- МЭ. Да, «молчевидец» и «агрессия неучастия» близки по смыслу. Видеть, но молчать, или навязывать свое неучастие - это тоже форма агрессии. Неучастие, неговорение, невозмущение, несвобода - это все великая гравитационная сила небытия. Или темной материи, "темного большинства", которое и составляет критическую массу Вселенной, искривляющую ход политических светил. Вообще было бы уместно применить некоторые термины физики к политике. Светятся звезды, но это видимое вещество - лишь 4 процента массы Вселенной, а преобладающая часть - это темная масса и темная энергия. Но, к счастью, в области культуры действуют "белые дыры", которые, в отличие от черных, не поглощают, а извергают из себя новое вещество. Вот эти языковые пустоты, вдруг становящиеся зримыми и слышимыми, и есть те новые слова, которые мы обсуждаем сегодня.
- АА. Меняется ли что-то в отношении общества к языку?
- МЭ. Мне кажется, начался процесс сознательного возвращения общества в родной язык, оживление вкуса к языкотворчеству, словотворчеству. Этот процесс можно назвать воязыковлением - по сходству с воцерковлением. Человека крестили младенцем, он об этом и думать забыл, но вот приходит время - и он возвращается уже сознательно в ту церковь, которой неосознанно принадлежал по факту крещения. То же самое происходит и в наших отношениях с языком. Мы возвращаемся уже взрослыми в тот язык, которому принадлежим по факту рождения в нем, и уже сознательно участвуем в его обрядах, заново открываем смысл в тех словах, правилах и грамматических структурах, которые раньше употребляли автоматически, по привычке. Воязыковление - это преодоление иждивенческого отношения к языку, когда мы просто пользуемся им, говорим на нем, но внутренне с ним не общаемся и не вкладываем в него ничего от себя. Воязыковление - это обратное вхождение в язык всех выходцев из него, готовность сомыслить и сотворить ему, выращивать новые, живые побеги на его заскорузлых корнях. И мне кажется, что в общественном и политическом вакууме 2000-х гг. вся скрытая энергия российского бытия, вся тоска по смыслу и воля к смыслообразованию стали опять переходить в язык, в языкотворчество, потому что больше им просто некуда было деться.
http://www.kommersant.ru/doc/2092598
"Язык политизируется там, где отсутствует политика" // Андрей Архангельский беседует с филологом Михkommersant.ru
Подведены итоги международного конкурса "Слово года". Традиционно в новогоднем номер