Хлеба нет, так похрустим французской булкой. Часть I
Что мы знаем о причинах Февральской революции 1917 года, кроме того, что они были ?
Было ли её начало следствием досадного стечения неблагоприятных обстоятельств, или напротив, Россия двигалась к ней целенаправленно, и никуда с этого пути свернуть не могла ?
В книге В.Шамбарова «Белогвардейщина», которую мне довелось читать ещё в лихие 90-е, например говорится, что «искрой в бочке пороха стали всего лишь трёхдневные перебои в Петрограде с чёрным хлебом. Только с чёрным - белый, чуть подороже, лежал свободно. Для этого имелись и объективные причины - снежные заносы, помешавшие подвозу муки. Пошли слухи, что на хлеб введут карточки, и дефицит тут же усилился: хлеб начали скупать на сухари…» и т.д.
Весьма распространённая и очень живучая точка зрения.
Давайте же напряжёмся, и вспомним вместе с участниками и очевидцами тех грандиозных событий, как оно было на самом деле.
В начале Первой мировой войны продовольственное положение было относительно благоприятным, и никто не предвидел будущих трудностей. Экспорт, прежде сводивший внутреннее потребление к полуголодному уровню, был теперь запрещен; было запрещено и винокурение, таким образом, в стране должно было оставаться количество зерна, более чем достаточное для снабжения армии и тыла. В 1914 году урожай был средний, а в 1915 году - самый высокий за последнее десятилетие. Как показывают расчеты, душевое потребление в тылу в 1914/15 - 1915/16 годах составляло 23-25 пудов - то есть было не меньше, чем потребление населения в предвоенное время.
Хлебный баланс в 1914-1917 годах (без оккупированных территорий, Закавказья и Средней Азии).
К весне 1915 года в армию было мобилизовано 6,3 млн. человек, а к весне 1917 года - 13,5 млн., что составляло 47 % трудоспособного мужского населения. Это привело к резкому изменению демографической ситуации в деревне, на смену избытку рабочей силы пришел ее недостаток. В семи губерниях Черноземья (Орловской, Пензенской, Рязанской, Тамбовской, Тульской и Черниговской) без работников-мужчин осталось 33 % хозяйств, во многих хозяйствах земля была засеяна лишь благодаря старой традиции общинных «помочей». Не хватало работников и в помещичьих хозяйствах. На юге, в Новороссии, не получавшие прежней прибыли помещики стали сокращать запашку, в Херсонской губернии к 1916 году владельческая запашка сократилась в 2,3 раза. Однако в целом по стране, если не учитывать потерю оккупированных территорий, уменьшение посевных площадей было незначительным (в Центрально-Черноземном районе - на 4 %).
Как отмечают многие авторы, с чисто продовольственной точки зрения, положение крестьянства во время войны несколько улучшилось, но в плане уменьшения социальной напряженности это не имело существенного значения. Отношение к правительству и к войне определялось негативной инерцией предшествующего периода. С началом войны к накопленному за десятилетия социальному недовольству добавилась боль расставания с родными и близкими; если прежде крестьянство страдало от голода, то теперь «мужиков» посылали умирать на непонятной для них войне. Во время мобилизации «плач мужчин, женщин, детей слышался в России повсеместно».
Как уже отмечалось, благодаря прекращению экспорта страна в целом была вполне обеспечена продовольствием. Однако помимо проблемы производства существовала еще проблема распределения продовольствия. В мирное время вопросы распределения продовольствия решались через рынок, и государство не вмешивалось в рыночную экономику, опасаясь нарушить интересы землевладельцев. Такой же политики самоустранения оно придерживалось и в первый военный год, не придавая особого значения проблеме распределения.
Между тем в 1915 году система рыночного распределения стала разрушаться в результате финансового кризиса и начавшейся быстрой инфляции. Огромные военные расходы не могли быть профинансированы, исходя из обычного бюджета. В 1914 году доходы бюджета составляли 2,8 млрд. руб., и поскольку увеличить доходы за счет налогов с населения было практически невозможно, то в 1915 году доходы формально остались на том же уровне (а с учетом инфляции существенно уменьшились). Между тем военные расходы за вторую половину 1914 года составили 2,5 млрд. руб., за 1915 год - 9,4 млрд, за 1916 год - 15,3 млрд. Для стран с относительно высоким уровнем жизни, помимо повышения налогов и эмиссии бумажных денег, существовал еще один путь получения доходов - внутренние займы. Правительства этих стран могли опираться на поддержку народа, который готов был кредитовать государство ради будущей победы - и главное, мог кредитовать государство, потому что даже простые люди имели определенные сбережения. В Германии доля займов в годы войны составляла 90 % средств, полученных на внутреннем рынке, и 74 % военных расходов. В России население было гораздо беднее, поэтому за счет займов было погашено лишь 7,5 млрд. из 30,5 млрд. руб. военных расходов царского правительства - то есть 25 %.
Однако дело было не только в бедности: глубинной причиной возникших финансовых трудностей было нежелание населения оказывать поддержку властям, как деликатно выражается один из историков, «отсутствие должного понимания населением гражданского долга». При этом необходимо отметить, что либеральная оппозиция агитировала за займы, и имущие слои населения вкладывали в них свои деньги - речь идет об отсутствии поддержки правительства со стороны простого народа.
Таким образом, выяснилось, что Россия не в состоянии самостоятельно финансировать войну, и союзники были вынуждены предоставить русскому правительству займы на общую сумму в 6,3 млрд. руб., что составило 21 % военных расходов. Однако несмотря на эту помощь, внутренние и внешние займы покрывали расходы менее чем наполовину, а обыкновенные доходы фактически даже уменьшились, и оставалось единственное средство финансирования армии - печатание бумажных денег. В конечном счете к денежным эмиссиям были вынуждены прибегать и другие страны, но в России эмиссия приобрела безудержный характер.
К весне 1917 году количество бумажных денег в обращении увеличилось во Франции на 100 %, в Германии - на 200 %, а в России - на 600 %.
Эмиссия необеспеченных кредитных билетов должна была привести к галопирующей инфляции, разрушению экономических связей и к потере хозяйственной, а потом и административной управляемости. В 1915 году цены росли медленнее, чем денежная масса, в первом полугодии 1916 года рост ускорился, а во втором полугодии цены сделали резкий скачок и обогнали рост денежной массы. В соответствии с общеэкономическими законами это означало, что сократилось количество поступавших на рынок товаров, в том числе главного товара - хлеба. Во всем мире и во все времена реакция производителей на инфляцию одинакова: наблюдая быстрый рост цен, землевладельцы и крестьяне придерживают свой товар, чтобы продать его с большей выгодой, когда цена возрастет. На рынке появляется дефицит хлеба, от которого, в первую очередь, страдают горожане. Цены в городах быстро растут, у булочных выстраиваются длинные очереди и массовое недовольство приводит к спонтанным вспышкам голодных бунтов, которые иногда превращаются в большие восстания.
В России хлебное снабжение городов было нарушено уже к осени 1915 года. А. Н. Хвостов, вскоре назначенный министром внутренних дел, уже в октябре этого года предупреждал о надвигающемся топливном и продовольственном кризисе в Центральных и Северных районах. По данным анкетирования, произведенного в сентябре 1915 года, в Центрально-промышленном районе 88 % городов испытывали недостаток в хлебе; от недостатка хлеба страдали и многие города Черноземья - хотя в соседних деревнях зерна было более чем достаточно. Для того чтобы обеспечить снабжение городов и закупки для армии, большинство губернаторов Европейской России запретили вывоз хлеба за пределы своих губерний, до крайности затруднив хлебную торговлю. Это вынудило хлебных торговцев искать всевозможные лазейки, давать взятки чиновникам и обходить запреты. Многие солидные фирмы, оказавшиеся не в состоянии встать на этот путь, были вынуждены прекратить свою деятельность, а те, которым удавалось провезти хлеб, продавали его по спекулятивным ценам.
Население городов отвечало стихийными бунтами, сопровождавшимися разгромом магазинов и торговых кварталов. Число голодных бунтов росло одновременно с ростом цен. Едва ли не большинство участников бунтов составляли женщины. Участие женщин и справедливый характер требований доведенных до отчаяния людей вызывал сочувствие среди привлекаемых для подавления волнений солдат и казаков. Во время голодного бунта 2-3 мая 1916 года в Оренбурге казаки впервые отказались выполнять приказ атаковать толпу. В дальнейшем такое поведение солдат и казаков стало достаточно типичным: в 1916 году было 9 таких случаев.
Видимые запасы «главных хлебов» (млн. пуд.).
График демонстрирует постепенное ухудшение положения в торговле и уменьшение запасов на элеваторах, железнодорожных, портовых, торговых и других складах, где велся соответствующий учет. Запасы обычно достигали максимума в осенние месяцы, когда на рынок поступал хлеб нового урожая. В ноябре 1915 года запасы составили 65 млн. пудов, затем в ходе обычного торгового цикла они постепенно уменьшались. Но - в отличие от предыдущих лет - осенью 1916 году запасы не возросли. Урожай 1916 года был значительно хуже, чем в 1915 году, и, наблюдая рост цен в предыдущий период, производители, как помещики, так и крестьяне, не продавали хлеб. Инфляционные ожидания были таковы, что ходили слухи о будущем десятикратном увеличении цен. В результате зерно не попало на склады, оставшись в деревне, и запасы уменьшились до критического уровня.
В результате паралича торговли в промышленных губерниях, питавшихся в значительной мере привозным хлебом, наблюдался резкий рост цен, особенно в Центрально-промышленном районе и на Северо-Западе. Тяжелое положение сложилось также в Белоруссии. Минская губерния до войны получала в месяц 4500 вагонов продовольствия, а в 1916 году - только 200 вагонов.
пользовался материалами из этой книги
продолжение здесь
Было ли её начало следствием досадного стечения неблагоприятных обстоятельств, или напротив, Россия двигалась к ней целенаправленно, и никуда с этого пути свернуть не могла ?
В книге В.Шамбарова «Белогвардейщина», которую мне довелось читать ещё в лихие 90-е, например говорится, что «искрой в бочке пороха стали всего лишь трёхдневные перебои в Петрограде с чёрным хлебом. Только с чёрным - белый, чуть подороже, лежал свободно. Для этого имелись и объективные причины - снежные заносы, помешавшие подвозу муки. Пошли слухи, что на хлеб введут карточки, и дефицит тут же усилился: хлеб начали скупать на сухари…» и т.д.
Весьма распространённая и очень живучая точка зрения.
Давайте же напряжёмся, и вспомним вместе с участниками и очевидцами тех грандиозных событий, как оно было на самом деле.
В начале Первой мировой войны продовольственное положение было относительно благоприятным, и никто не предвидел будущих трудностей. Экспорт, прежде сводивший внутреннее потребление к полуголодному уровню, был теперь запрещен; было запрещено и винокурение, таким образом, в стране должно было оставаться количество зерна, более чем достаточное для снабжения армии и тыла. В 1914 году урожай был средний, а в 1915 году - самый высокий за последнее десятилетие. Как показывают расчеты, душевое потребление в тылу в 1914/15 - 1915/16 годах составляло 23-25 пудов - то есть было не меньше, чем потребление населения в предвоенное время.
Хлебный баланс в 1914-1917 годах (без оккупированных территорий, Закавказья и Средней Азии).
К весне 1915 года в армию было мобилизовано 6,3 млн. человек, а к весне 1917 года - 13,5 млн., что составляло 47 % трудоспособного мужского населения. Это привело к резкому изменению демографической ситуации в деревне, на смену избытку рабочей силы пришел ее недостаток. В семи губерниях Черноземья (Орловской, Пензенской, Рязанской, Тамбовской, Тульской и Черниговской) без работников-мужчин осталось 33 % хозяйств, во многих хозяйствах земля была засеяна лишь благодаря старой традиции общинных «помочей». Не хватало работников и в помещичьих хозяйствах. На юге, в Новороссии, не получавшие прежней прибыли помещики стали сокращать запашку, в Херсонской губернии к 1916 году владельческая запашка сократилась в 2,3 раза. Однако в целом по стране, если не учитывать потерю оккупированных территорий, уменьшение посевных площадей было незначительным (в Центрально-Черноземном районе - на 4 %).
Как отмечают многие авторы, с чисто продовольственной точки зрения, положение крестьянства во время войны несколько улучшилось, но в плане уменьшения социальной напряженности это не имело существенного значения. Отношение к правительству и к войне определялось негативной инерцией предшествующего периода. С началом войны к накопленному за десятилетия социальному недовольству добавилась боль расставания с родными и близкими; если прежде крестьянство страдало от голода, то теперь «мужиков» посылали умирать на непонятной для них войне. Во время мобилизации «плач мужчин, женщин, детей слышался в России повсеместно».
Как уже отмечалось, благодаря прекращению экспорта страна в целом была вполне обеспечена продовольствием. Однако помимо проблемы производства существовала еще проблема распределения продовольствия. В мирное время вопросы распределения продовольствия решались через рынок, и государство не вмешивалось в рыночную экономику, опасаясь нарушить интересы землевладельцев. Такой же политики самоустранения оно придерживалось и в первый военный год, не придавая особого значения проблеме распределения.
Между тем в 1915 году система рыночного распределения стала разрушаться в результате финансового кризиса и начавшейся быстрой инфляции. Огромные военные расходы не могли быть профинансированы, исходя из обычного бюджета. В 1914 году доходы бюджета составляли 2,8 млрд. руб., и поскольку увеличить доходы за счет налогов с населения было практически невозможно, то в 1915 году доходы формально остались на том же уровне (а с учетом инфляции существенно уменьшились). Между тем военные расходы за вторую половину 1914 года составили 2,5 млрд. руб., за 1915 год - 9,4 млрд, за 1916 год - 15,3 млрд. Для стран с относительно высоким уровнем жизни, помимо повышения налогов и эмиссии бумажных денег, существовал еще один путь получения доходов - внутренние займы. Правительства этих стран могли опираться на поддержку народа, который готов был кредитовать государство ради будущей победы - и главное, мог кредитовать государство, потому что даже простые люди имели определенные сбережения. В Германии доля займов в годы войны составляла 90 % средств, полученных на внутреннем рынке, и 74 % военных расходов. В России население было гораздо беднее, поэтому за счет займов было погашено лишь 7,5 млрд. из 30,5 млрд. руб. военных расходов царского правительства - то есть 25 %.
Однако дело было не только в бедности: глубинной причиной возникших финансовых трудностей было нежелание населения оказывать поддержку властям, как деликатно выражается один из историков, «отсутствие должного понимания населением гражданского долга». При этом необходимо отметить, что либеральная оппозиция агитировала за займы, и имущие слои населения вкладывали в них свои деньги - речь идет об отсутствии поддержки правительства со стороны простого народа.
Таким образом, выяснилось, что Россия не в состоянии самостоятельно финансировать войну, и союзники были вынуждены предоставить русскому правительству займы на общую сумму в 6,3 млрд. руб., что составило 21 % военных расходов. Однако несмотря на эту помощь, внутренние и внешние займы покрывали расходы менее чем наполовину, а обыкновенные доходы фактически даже уменьшились, и оставалось единственное средство финансирования армии - печатание бумажных денег. В конечном счете к денежным эмиссиям были вынуждены прибегать и другие страны, но в России эмиссия приобрела безудержный характер.
К весне 1917 году количество бумажных денег в обращении увеличилось во Франции на 100 %, в Германии - на 200 %, а в России - на 600 %.
Эмиссия необеспеченных кредитных билетов должна была привести к галопирующей инфляции, разрушению экономических связей и к потере хозяйственной, а потом и административной управляемости. В 1915 году цены росли медленнее, чем денежная масса, в первом полугодии 1916 года рост ускорился, а во втором полугодии цены сделали резкий скачок и обогнали рост денежной массы. В соответствии с общеэкономическими законами это означало, что сократилось количество поступавших на рынок товаров, в том числе главного товара - хлеба. Во всем мире и во все времена реакция производителей на инфляцию одинакова: наблюдая быстрый рост цен, землевладельцы и крестьяне придерживают свой товар, чтобы продать его с большей выгодой, когда цена возрастет. На рынке появляется дефицит хлеба, от которого, в первую очередь, страдают горожане. Цены в городах быстро растут, у булочных выстраиваются длинные очереди и массовое недовольство приводит к спонтанным вспышкам голодных бунтов, которые иногда превращаются в большие восстания.
В России хлебное снабжение городов было нарушено уже к осени 1915 года. А. Н. Хвостов, вскоре назначенный министром внутренних дел, уже в октябре этого года предупреждал о надвигающемся топливном и продовольственном кризисе в Центральных и Северных районах. По данным анкетирования, произведенного в сентябре 1915 года, в Центрально-промышленном районе 88 % городов испытывали недостаток в хлебе; от недостатка хлеба страдали и многие города Черноземья - хотя в соседних деревнях зерна было более чем достаточно. Для того чтобы обеспечить снабжение городов и закупки для армии, большинство губернаторов Европейской России запретили вывоз хлеба за пределы своих губерний, до крайности затруднив хлебную торговлю. Это вынудило хлебных торговцев искать всевозможные лазейки, давать взятки чиновникам и обходить запреты. Многие солидные фирмы, оказавшиеся не в состоянии встать на этот путь, были вынуждены прекратить свою деятельность, а те, которым удавалось провезти хлеб, продавали его по спекулятивным ценам.
Население городов отвечало стихийными бунтами, сопровождавшимися разгромом магазинов и торговых кварталов. Число голодных бунтов росло одновременно с ростом цен. Едва ли не большинство участников бунтов составляли женщины. Участие женщин и справедливый характер требований доведенных до отчаяния людей вызывал сочувствие среди привлекаемых для подавления волнений солдат и казаков. Во время голодного бунта 2-3 мая 1916 года в Оренбурге казаки впервые отказались выполнять приказ атаковать толпу. В дальнейшем такое поведение солдат и казаков стало достаточно типичным: в 1916 году было 9 таких случаев.
Видимые запасы «главных хлебов» (млн. пуд.).
График демонстрирует постепенное ухудшение положения в торговле и уменьшение запасов на элеваторах, железнодорожных, портовых, торговых и других складах, где велся соответствующий учет. Запасы обычно достигали максимума в осенние месяцы, когда на рынок поступал хлеб нового урожая. В ноябре 1915 года запасы составили 65 млн. пудов, затем в ходе обычного торгового цикла они постепенно уменьшались. Но - в отличие от предыдущих лет - осенью 1916 году запасы не возросли. Урожай 1916 года был значительно хуже, чем в 1915 году, и, наблюдая рост цен в предыдущий период, производители, как помещики, так и крестьяне, не продавали хлеб. Инфляционные ожидания были таковы, что ходили слухи о будущем десятикратном увеличении цен. В результате зерно не попало на склады, оставшись в деревне, и запасы уменьшились до критического уровня.
В результате паралича торговли в промышленных губерниях, питавшихся в значительной мере привозным хлебом, наблюдался резкий рост цен, особенно в Центрально-промышленном районе и на Северо-Западе. Тяжелое положение сложилось также в Белоруссии. Минская губерния до войны получала в месяц 4500 вагонов продовольствия, а в 1916 году - только 200 вагонов.
пользовался материалами из этой книги
продолжение здесь