Русская рулетка после Февраля 1917-го
Современные сторонники "войны до победного конца" 100-летней давности - этакие заднего ума «ястребы» - не сильны даже этим самым «задним умом». Современники тех событий и их прямые участники готовы посрамить нерадивых потомков. Даже не их потомков - а потомков абстрактных: отрёкшихся от своих красных предков, но - по понятным причинам - не ставшими потомками «белых».
Слово Василию Шульгину, монархисту, вместе с октябристом Александром Гучковым принимавшем отречение императора Николая II. Во имя торжества «Бълых». На 8 месяцев.
Оригинал взят у arctus в После Февраля 17-го воевать «до победного конца» было безумием
«Примем во внимание, что Февральская революция имела своей главной причиной утомление от войны. На этой почве Государственная Дума поссорилась с Короной. Монархия пала. В то мгновение, когда это случилось, сломалась ось, вокруг которой крутилось русское колесо. И все развалилось. Колесница безнадежно стала, мало того - увязла в болоте анархии. Как я теперь понимаю, продолжать войну было безумием. Пусть это безумие продиктовано было высокими чувствами, но все же это было безумие. Фактически войну уже нельзя было продолжать.
Февральская революция была военным мятежом в столице, который передался на фронт. Известно, что для подавления этого мятежа с фронта была снята одна из лучших дивизий и послана на Петроград. Но она взбунтовалась по дороге. Взбунтовался также и личный конвой Государя, два батальона, состоявших исключительно из георгиевских кавалеров. Он также был отправлен на усмирение под командой популярного генерала Иванова.
Временное правительство пыталось овладеть фронтом. Но наше наступление 18 июня 1917 года, вдохновляемое лично Керенским, кончилось позорным бегством наших войск. Россия ужаснулась, узнав о безобразиях, учиненных бежавшими солдатами под Калишем.
Утомление войной сказалось еще раньше. В 1916 году нам было доложено в Особом совещании по обороне цифры наших потерь и потерь противников. Наши потери по немецким подсчетам, исчислялись в восемь миллионов убитых, раненых и пленных. Цифра сдавшихся в плен была очень велика. Потери противника были четыре миллиона. Немцев-германцев было у нас в плену 300 тысяч, но австрийцев неизмеримо больше. Это были главным образом славяне, не желавшие воевать с Россией. Но и русских солдат было в плену и противника чрезвычайно много. То был серьезный показатель.
Война была ошибкой. Нельзя было посылать русских пахарей на смерть ради суверенитета Сербии и за наш престиж на Балканах. Для безграмотных людей суверенитет и престиж были понятия совершенно непонятные. И это сказалось. Надо сказать, что посылать разложившеюся русскую армию против армии немецкой, не потерявшей дисциплины, - это уже нельзя было назвать войной. Если бы наши пошли, это означало бы их истребление.
Сохранился (он был в немецких газетах) рассказ одного немецкого офицера. Он говорил:
- - Русские иногда предпринимали разрозненные, беспорядочные, а потому безнадежные попытки идти на нас. Однажды мне пришлось видеть в бинокль то, что я сначала не понял. Несмотря на наш сильный огонь, они приближались, делая перебежки согласно правилам наступления. Перебежав, они ложились, как полагается. Но мы заметили, что перед каждой новой перебежкой, лежа, они поднимали одну руку. Сделав это, вскакивали и делали новую перебежку. И, наконец, мы поняли. Несчастные голосовали! Поднимая руки, они решали, делать ли новую перебежку. Если было большинство, они ее делали.
Ленин взял на себя этот позор. И он не скрывал ни от самого себя, ни от своих союзников, что такое Брестский мир. Ведь выражение «похабный мир» ему и принадлежит. Но под этой «похабностью», рассуждая спокойно, можно разглядеть нечто, что могло оправдывать потерю Россией своего Юга. И это нечто - кровь человеческая. Каков бы не был мир, но он прекратил бойню на русском фронте, сохранив много жизней».
Цитаты из: В.В. Шульгин. «Опыт Ленина»
На фото Василий Шульгин - второй слева.
= Arctus=
Добавлю ещё от себя: мир с Германией вполне могло заключить Временное правительство, в условиях, когда оно располагало ещё вполне боеспособной армией, как важным внешнеполитическим и дипломатическим аргументом.
И этот мир мог быть вполне приемлемым, поскольку Германия к тому времени вполне для этого созрела, не говоря уже об Австро-Венгрии или Турции. Этот мир вполне отвечал бы чаяниям русского народа, и вполне вероятно, не понадобилась бы вторая революция в октябре. А в условиях мира вполне можно было бы спокойно разрешить уже кричащие проблемы в стране. В первую очередь - проблему земли. Однако Временное правительство выбрало другой путь, войны "до победного конца". И этот путь привёл его, Временное правительство, к концу, а Россию - к новой революции.
Временное правительство остро захотело Проливы. И бросилось грудью миллионов солдат на вражеские окопы в погоню за этими Проливами, как кролик за морковкой. Да только народ подкачал - не захотел вместе с Временным правительством этих Проливов. Неправильный народ, всё какую-то землю требовал, а не Проливы. Правительству - Проливы, народу - земля.
В итоге и не правительства, и не Проливов. Оно ставило на чёрное, а выпало красное. Хорошо, что ещё не зеро.
Что это, такой слепой азарт, как у игрока на рулетке? Четыре года на чёрное, и вновь на чёрное.
А выпало красное ... При том, что эта рулетка вообще русская. Со всеми вытекающими политическими последствиеями.
Тут сразу вспомнилось: Выходят из казино два мужика, один совсем голый, другой в трусах, и первый говорит второму: Вот за что я тебя уважаю, так это за то, что ты умеешь вовремя остановиться!
Временное правительство не нашло в себе политической воли вовремя остановиться. И осталось совсем голым.
А ведь могло бы ... надо было только прислушаться к тому, о чём мечтают и о чём говорят "в народе". Даже если этот народ для правительства неправильный.
Это был его, Временного правительства, исторический шанс.
Это был исторический шанс для российской либеральной интеллигенции. Шанс быть вместе с народом.
Но она не смогла ... ну не шмогла!
Поэтому и сошла с поезда.