Трагедия в Восточной Пруссии 1914. Часть 2.
Вступление армии Самсонова в пределы Восточной Пруссии лишило Притвитца самообладания. На первых порах он, боясь, что войска 2-й русской армии отрежут Восточную Пруссию от остальной Германии, принял решение об оставлении Восточной Прусии и отходе за Вислу. При этом он высказывал опасения, что на Висле сдержать русские войска также не удастся, так как на севере она недостаточно глубока (словно бы главным препятствием должно было стать не сопротивление германских частей, а глубина реки).
Германский плакат времён ПМВ "Крепости Восточного фронта".
Германии эти крепости в той войне не понадобились: ни одну из них наши войска осадить не смогли.
Оригинал взят у mayorgb в Восточно-Прусская трагедия 1914 и Франко-бельгийский фронт. Часть 2.
Германское верховное командование расценило настроения Притвитца как паникёрские и приняло решение о смене руководства 8-й армии. Вместо Притвитца командующим был назначен возвращённый из отставки 66-летний генерал-полковник Пауль фон Хинденбург; в качестве нового начальника штаба 8-й армии был избран отличившийся при штурме Льежа генерал-майор Эрих Людендорф. Хинденбург не отличался какими-либо особыми талантами, но был наделён качествами, которых недоставало Притвитцу - стальной волей и хладнокровием.
Генерал-полковник Пауль фон Хинденбург Генерал-майор Эрих Людендорф.
Хинденбург и Людендорф, оценив ситуацию, приняли решение о переброске главных сил 8-й армии по железной дороге через Кёнигсберг к южным границам Восточной Пруссии, защищаемым только 20-м армейским корпусом генерала от артиллерии Фридрихом фон Шольцем. Собрав ударный кулак западнее Мазурских озёр, новые предводители 8-й армии планировали разгромить русскую 2-ю армию. В первую очередь против Самсонова передислоцировался отлично зарекомендовавший себя при Шталлупёнене и Гумбиннене 1-й армейский корпус генерала Франсуа.
В то время, когда Хинденбург и Людендорф планировали действия, спасшие 8-ю германскую армию,
Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский принял решение, предопределившее катастрофу. Из-за недостаточности разведывательных данных он укоренился в мысли, что войска 8-й армии беспорядочно отходят к Кёнигсбергу, и велел Ренненкампфу преследовать их. Так 1-я армия, вместо соединения с войсками Самсонова, была направлена на Кёнигсберг, где не могла ничего сделать хотя бы в силу того, что тяжёлая артиллерия была в распоряжении 2-й армии. И без того слабо спланированная операция русских войск оказалась просто-напросто перечёркнутой. Вместо совместного наступления общими силами, 1-я и 2-я армия действовали разрозненно каждая на своём участке, при том задачи Самсонова и Ренненкампфа были отстранёнными, не связанными друг с другом. Впрочем, само по себе это решение Жилинского ещё не имела фатального значения, приобретя таковое лишь вследствие последующих действий Жилинского и Самсонова.
Генерал Самсонов до войны занимал ответственные штабные и административные должности, но ни дня не командовал даже пехотной дивизией, и это наложило отпечаток на его руководство войсками. В сложной болотисто-лесистой местности Восточной Пруссии, испещрённой множеством рек и каналов, с преимущественно плохими песчаными дорогами войскам требовался способный, опытный и волевой военачальник - в противном случае единый кулак наступающей армии распадался среди восточно-прусских лесов, болот и озёр на отдельные группы. Именно это и случилось с корпусами 2-й армии, а недооценка авиации и современных средств связи привела к тому, что войска Самсонова стали терять сообщение друг с другом.
Русские солдаты пересекают ручей
23-24 августа состоялись первые столкновения 2-й армии с частями 20-го германского корпуса, оказавшими яростное сопротивление. Русские войска потеряли в этих боях почти 4,1 тысячи человек погибшими и ранеными, 1 знамя, а германцы - около 1,6 тысяч человек, 2 орудия и 2 пулемёта.
Ход первых стычек с германцами вызвал опасения Самсонова и некоторых командиров корпусов 2-й армии. На предвоенных штабных играх германцы планировали разгромить русскую Наревскую армию ударом во фланг и тыл с запада, из района Сольдау, и генерал Самсонов об этом знал, а некоторые имеющиеся у него сведения указывали на особую активность германцев как раз на западе.
Но генерал Жилинский посчитал высказанные Самсоновым опасения проявлением трусости. По мнению Главнокомандующего фронтом, основные германские силы панически бежали в Кёнигсберг, и Самсонову противостоит незначительная группировка, которую надлежит смять и двигаться дальше на север, дабы перекрыть Восточную Пруссию и не позволить германцам ни отступить из неё, ни направить на помощь "разгромленной" 8-й армии подкрепление. Подозрения в трусости глубоко задели Самсонова, и он отдал приказ без промедления двигаться на север. Это привело к тому, что корпуса 2-й армии веером разошлись по борам и топям Восточной Пруссии, потеряв почти всю связь друг с другом, и фланги армии оказались не прикрыты.
Русские солдаты на марше
А подозрения Самсонова были более чем основательны. Пока корпуса 2-й армии углублялись в чащобы, справа от германского 20-го корпуса разворачивался для сокрушительного удара по левому флангу самсоновских войск корпус генерала Франсуа, а к левому флангу 2-й армии подтягивались 1-й резервный и 17-й армейский корпуса. Ориентируясь на захваченные у убитого русского офицера директивы Северо-Западного фронта и перехваченные незашифрованные депеши, передаваемые штабом Жилинского по радиотелеграфу, Хинденбург и Людендорф приняли решение, прикрывшись от войск Ренненкампфа кавалерийскими и ландверными соединениями, посредством главных сил 8-й армии разгромить корпуса Самсонова.
Германские артиллеристы перекатывают орудие
Тем временем разбросанные веерным наступлением корпуса 2-й армии продолжали слепо двигаться на север, не имея сведений о противнике. В наступлении Самсонова совершенно не прослеживается оперативного замысла. Начавшееся 26 августа наступление германцев стало для русских полной неожиданностью.
Фланговые корпуса 2-й армии были быстро смяты и отброшены. При этом командир правофлангового 6-го армейского корпуса генерал от инфантерии Александр Александрович Благовещенский бросил свои части и бежал, позднее оправдывая свой поступок тем, что "не привык быть с войсками"; вскоре корпус последовал примеру своего командующего. Иная картина сложилась под Сольдау в левофланговом 1-м армейском корпусе генерала от инфантерии Леонида Константиновича Артамонова. Последний, вместо того, чтобы контролировать бой, с винтовкой ринулся в водоворот сражения, вдохновляя солдат речами и личным примером; управление корпусом в результате оказалось дезорганизовано совершенно, а потому, хотя поначалу Артамонов донёс Самсонову, что 1-й корпус стоит, как скала, спустя час он был вынужден отдать приказ об отступлении. Вскоре Самсонов сменил Артамонова на генерал-лейтенанта Александра Александровича Душкевича.
Русские пулемётчики в окопах
Сам генерал Самсонов для лучшего руководства боем находился при штабе 15-го армейского корпуса генерала от инфантерии Николая Николаевича Мартоса, что привело к потере связи со штабом фронта и расстройства в общем руководстве армией. Теперь Хинденбургу оставалось только добить группу разрозненных русских корпусов и дивизий.
Жилинский отдал 2-й армии приказ на отступление, однако в условиях развала управления до войск этот приказ не дошёл. Утром 28 августа генерал Мартос предложил Самсонова вывести три центральных корпуса из наметившегося мешка, но командующий 2-й армией, не зная всей обстановки, колебался с принятием решения.
В то же время Жилинский, стремясь исправить положение, приказал Ренненкампфу двинуть часть сил на выручку 2-й армии. Командующий 1-й армией выдвинул в район сражения 2 армейских корпуса, но уже 29 августа из штаба Северо-Западного фронта поступило сообщение, что армия Самсонова будто бы отступила из мешка, ввиду чего Ренненкампф отменил своё распоряжение и отозвал корпуса назад. Это решение, принятое на основании ошибочного донесения, тем не менее, оказалось правильным - спасти 2-ю армию Ренненкампф уже не мог, и посланные им 4 дивизии, потрёпанные предыдущими боями, оказались бы один на один со всей мощью ударной группировки 8-й армии.
29 августа 1-корпус генерала Франсуа разгромил тылы 2-й армии, а 17-й армейский корпус генерала Макензена замкнул кольцо вокруг главных сил Самсонова. 5 русских дивизий, стиснутых в стальных клещах германских войск, силились вырваться из котла, но безуспешно. В ночь на 30 августа генерал Самсонов, сочтя положение безвыходным, покончил с собой, а к исходу 31 августа сражение при Танненберге завершилось. Большая часть 2-й армии была разгромлена. Число пленных составило от 70 до 95 тысяч (последнее число - германская заявка), погибли и получили ранения более 30 тысяч русских воинов (не считая раненых, оказавшихся в плену). 350 орудий, 2 целых знамени, 7 знаменных древков и элементов полотнищ стали германскими трофеями. Германцы заявили о потерях в 6,5 тысяч погибшими и пропавшими без вести и почти 6,6 тысяч ранеными (впрочем, зная "точность" германского учёта потерь, можно утверждать, что в действительности они, скорее всего, были больше).
Русские солдаты, захваченные в плен в битве при Танненберге
С разгромом армии Самсонова исход Восточно-Прусского похода был решён. У войск Ренненкампфа в сложившихся обстоятельствах не оставалось иного выхода, кроме отхода к государственной границе для сокращения коммуникационных линий. Вот только генерал Жилинский не желал этого понимать. Не желала отходить из Восточной Пруссии и Ставка во главе с Николаем Николаевичем, да и сам Ренненкампф.
Жилинский, словно забыв о состоявшемся только что избиении 2-й армии и вообще о наличии в Восточной Пруссии германских войск, предписал 1-й армии продолжать приготовления к осаде Кёнигсберга. Ренненкампф к тому времени вследствие наступления на Кёнигсберг сконцентрировал главные силы своей армии на левом фланге, тогда как ослабленный левый фланг ещё и существенно растянулся. Прикрыть левый фланг 1-й армии по замыслу командования Северо-Западного фронта должна была сформированная недавно 10-я армия, но она ещё только начинала развёртывание. Ренненкампф в довесок к присланной ему 27 августа пехотной дивизии получил в начале сентября дополнительный армейский корпус, и ещё 1 дивизия находилась в пути к нему. Вот только подкрепления получали и германцы - в Восточную Пруссию прибыли с Франко-бельгийского фронта 2 корпуса и 1 кавалерийская дивизия.
Сразу по завершении разгрома воинства Самсонова германский Генштаб приказал 8-й армии передвинуться к северу от Мазурских озёр и разгромить русскую 1-ю армию. Хинденбург и Людендорф, прикрывшись от остатков 2-й армии силами, в общем равными 1,5 расчётным пехотным дивизиям, двинули основную массу своих войск на восток, против Ренненкампфа. Против 13 пехотных дивизий (из которых на передовой присутствовали только 10), стрелковой бригады, 2 Гвардейских и 3 линейных кавалерийских дивизий и 1 кавалерийской бригады 1-й армии германцы выставили 16 пехотных и 2 кавалерийские дивизии. Из 10-й армии в район боевых действий успел выдвинуться только 1 корпус.
Русские солдаты в окопе
Германцы планировали действовать методом, уже принёсшим им победу - охватить с фланга русские войска и перерезать их коммуникации. 7 сентября 8-я армия начала наступление. Ударив в стык между 1-й и 10-й армиями, германцы быстро взломали русскую оборону, и уже 9 сентября ударная группировка из 5 пехотных и 2 кавалерийских дивизий устремилась в прорыв с намерением выйти в тыл войскам Ренненкампфа. Но тот запомнил трагическую гибель 2-й армии, и быстро рокировал в угрожаемый район 20-й армейский корпус генерала Смирнова, а также пустил в дело последние свои резервы. Несмотря на огромные потери, левый фланг 1-й армии смог сдержать натиск неприятеля, и угроза повторения Танненберга была преуменьшена. 13 сентября Жилинский распорядился отвести 1-ю армию за Неман, а 2-ю за Нарев. Под прикрытием арьергардов войска Ренненкампфа к 15 сентября отступили за границу. В баталии севернее Мазурских озёр русские войска потеряли не менее 75 тысяч человек, а также 150 орудий. Германские потери составили 14 тысяч человек, оценки пленённых русских воинов разнятся в пределах 29-45 тысяч человек.
Так завершился Восточно-Прусский поход Русской Императорской Армии в августе-сентябре 1914 года. Потери Русской Императорской Армии составили не менее 250 тысяч человек, среди которых в плен попало по разным оценкам от 110 до 160 тысяч, артиллерия не досчиталась полутысячи орудий. Германские потери, согласно германским же документам, составили почти 11 тысяч человек безвозвратно (в том числе около 3 тысяч пленными), без малого 22 тысячи ранеными и более 23,1 тысячи больными. Впрочем, почти нет сомнений, что в действительности боевые потери германцев были больше. Так, показанное в германских документах число больных наводит на мысль, что к этой категории потерь была отнесена значительная часть раненых. Что до безвозвратных потерь, то следует отметить, что подсчёт и уточнение потерь Германии в Первой Мировой Войне велось до 30-х годов, и итоговые цифры существенно отличались в большую сторону от первоначальных сводок. Потому можно предположить, что реально боевые германские потери составили 45 тысяч человек, из них 15 тысяч безвозвратно (включая 3 тысячи пленных) и 30 тысяч ранеными.
Менее месяца понадобилось германцам, чтобы выбить превосходящие русские войска из пределов Восточной Пруссии, нанеся им при этом чудовищный урон. Разгром 2-й армии Самсонова и в целом поражение Северо-Западного фронта стало жестоким ударом для Российской Империи и её Вооружённых Сил. Российское общество было без преувеличения шокировано, во всех слоях его ходили самые невероятные слухи от предательства генерала Ренненкампфа (объективно говоря, наиболее адекватного командующего, в отличие от Самсонова и Жилинского проявившего если не талант, то хотя бы военный профессионализм) до гибели полумиллиона русских солдат у Мазурских озёр.
Катастрофа в Восточной Пруссии положила начало формированию в Русской Армии своеобразного "комплекса неполноценности" перед Райхсхеером. Чувство превосходства германцев пронизало все Вооружённые Силы от генералов до нижних чинов, а поражения 1915 года усилили это чувство представлением, что у германских войск прямо-таки бесконечный боезапас и не поддающееся учёту множество орудий. "Герман" стал восприниматься не как человек из плоти, крови и разуменья, а как некая необузданная и беспощадная стихия, в разрушительности и неотвратимости подобная цунами. Всю оставшуюся войну факт появления германских войск многим виделся предзнаменованием неизбежного, скорого и жестокого разгрома. Эта убеждённость в заведомом поражении сыграла пагубную и просто-таки фатальную роль для Русской Армии в Первой Мировой Войне.
Стремясь хоть как-то затушевать провал Восточно-Прусского похода, органы пропаганды Российской Империи пустили в ход версию, согласно которой наступление русских войск в Восточной Пруссии спасло Францию от будто бы неминуемого поражения.
Но может, версия эта имеет право на существование? Ведь переброска 2 корпусов и 1 кавалерийской дивизии Райхсхеера с Франко-Бельгийского фронта на Русский действительно имела место, и переброшены эти соединения были именно в Восточную Пруссию.
Однако решение о переброске войск было принято германским командованием лишь 26 августа, когда уже началось окружение 2-й армии. При этом в разговоре с начальником оперативного отдела Верховного Главнокомандования полковником Герхардом Таппеном генерал Людендорф говорил, что 8-я армия может обойтись без этих подкреплений. 27 августа Людендорф говорил, что перебрасываемые соединения прибудут слишком поздно, и "против Ренненкампфа мы в крайности управимся одни". Заметь, читатель, что Людендорф уже не говорил о Самсонове, полагая проблему с его армией уже решённой. Также Людендорф напоминал о недопустимости ослабления главной ударной группировки Райхсхеера во Франции. Но Таппен успокоил его, сказав, что на Западе в этих войсках нет нужды.
Германскому верховному командованию в те дни действительно казалось, что Западный фронт вполне допустимо ослабить. Франко-британские войска в третьей декаде августа быстро отходили вглубь Франции, и германские армии уверенно преследовали их. Уже этого, а также сведений о фактах паники в рядах французов и британцев хватило германским военачальникам и штабистам, преисполненным германской военно-аристократической гордыни, для сложения убеждённости в том, что французская армия и британские экспедиционные силы близки к развалу, и победа над Антантой на Западе близка. В силу этого убеждения германцы не придавали серьёзного значения тому факту, что французские и британские армии отходят организованно, непрерывно ведя арьергардные бои, и вообще не замечали, что сколь-нибудь существенного падения дисциплины в неприятельских рядах не наблюдается. Беспокойство за судьбу Западного фронта проявлял только уже почти неделю как отбывший в Восточную Пруссию Людендорф, а люди, ответственные за германские войска во Франции и Бельгии, уже предвкушали в тиши увешанных картами кабинетов свою скорую победу и видели себя получающими городские ключи из рук жителей покорённого Парижа.
Британские пехотинцы на марше
Стоит отметить, что из наступающих на Францию германских армий соединения изымались не только для Восточной Пруссии. Сопротивление бельгийских войск в осаждённых Антверпене и Мобёже, да и вообще на всём протяжении занятого бельгийцами фронта, вынудило германцев оттянуть значительные силы в Бельгию, тем более что в Остенде высадились направленные на помощь Бельгии британские войска. В результате в разгар решающей битвы на Марне в Бельгии действовала германская группировка в 3 корпуса. И если уж говорить о роли Восточно-Прусской операции в поражении германцев на Марне, то нельзя забывать и о роли бельгийской армии.
Боевые действия на Франко-бельгийском фронте в 1914 году
Но в действительности битва на Марне была проиграна германцами не потому, что часть их сил была отвлечена на другие участки, а из-за стратегического просчёта, порождённого самоуверенностью и высокомерием в отношении противника. Превознося до небес железный германский дух, немецкие генералы совершенно не принимали в расчёт ни французский elan vital ("Элан виталь" - жизненный порыв), ни хладнокровную стойкость британских солдат-добровольцев, многие из которых прошли через Англо-бурские войны.
К вечеру 4 сентября германские 1-я и 2-я армии значительно продвинулись вглубь французской территории к югу от реки Марна и уже готовились приступить к главной части германского плана западной кампании - охвату и окружению франко-британских войск. Для этого германцы спланировали манёвр по обходу Британской и 5-й французской армий восточнее Парижа. При этом 1-я германская армия оставляла совершенно неприкрытым свой правый фланг, обращённый к Парижу. Об этом военный губернатор Парижа генерал Жозеф Симон Галллиени узнал 3 сентября от воздушных разведчиков - так с лихвой окупились труды и средства, вложенные французами перед войной в поразившую их умы и захватившую их воображение авиацию. Обладая такими сведениями, Галлиени смог убедить французского главнокомандующего генерала Жозефа Жака Сезера Жоффра, намеревавшегося отступать далее на юг, дать германцам бой и нанести удар во фланг и тыл их 1-й армии. Проведение удара было возложено на недавно сформированную 6-ю французскую армию генерала Мишеля Жозефа Монури.
Генерал Жозеф Симон Галлиени Генерал Жозеф Жак Сезер Жоффр
Но первый удар французов 5 сентября принёс лишь ограниченный успех - командующий 1-й германской армией генерал-полковник Александр фон Клюк был вынужден остановить своё продвижение на восток, но сняв 2 корпуса, он парировал удар Монури. 6 сентября битва заполыхала на всём фронте от Парижа до Вердена, особенный накал приняв на правом фланге германских войск. Здесь против 1-й германской армии бросились части 6-й французской армии, в стык между 1-й и 2-й германскими армиями рванулись Британская и 5-я французская армии, на 2-ю и 3-ю германские армии обрушила удары 9-я французская.
Французские пехотинцы
Лучшая по сравнению с французской тактическая выучка германцев и их подавляющее превосходство в тяжёлой полевой артиллерии приводили к тяжёлым потерям французских частей. Не способствовала выживанию и пёстрая красно-синяя форма французов. Но всё же они шли на верную смерть, полные решимости не допустить повторения позора Марс-ла-Тура и Седана. Вот только одной решимости умереть было мало. 7 сентября Клюк перебросил против 6-й армии ещё 2 дивизии, и Монури оказался на грани поражения. Галлиени, выручая 6-ю армию, применил неожиданное на тот момент новшество. Реквизировав в Париже 600 такси "Рено", он двумя рейсами перевёз на них к линии фронта одну из бригад Марокканской дивизии, тем самым осуществив первую в истории крупномасштабную переброску войск с помощью автомобилей. Другую бригаду, а также прибывшие из Африки алжирские части (это не считая собственно французских войск) Галлиени двинул железной дорогой. Своевременно прибывшие из Парижа подкрепления усилили 6-ю французскую армию и улучшили её положение.
Германские пехотинцы
Пытаясь развить удар по войскам Монури, Клюк 8 сентября направил на свой правый фланг ещё 2 корпуса с южного берега Марны. Эта переброска не принесла германцам успеха, но образовала между 1-й и 2-й германскими армиями разрыв в 30 с лишним километров, прикрытый слабой завесой из малочисленных кавалерийских частей. И вот в этот-то разрыв 9 сентября и вонзили свои удары Британская и 5-я французская армии. Войска, направленные Клюком на прикрытие разрыва, были разбиты французами, и у вклинившихся в расположение германских войск британских корпусов открылась возможность для действий на тылах 1-й и 2-й германских армий. Клюк обрушил новый удар на 6-ю армию Монури, и вновь стал добиваться успеха, но командующий 2-й германской армией генерал-полковник Карл фон Бюлов, получив сведения о том, что британцы заходят ему в тыл, принял решение отходить, тем самым поставив в смертельную опасность 1-ю и 3-ю германские армии на южном берегу Марны. В результате началось общее отступление германских войск, а французы и британцы, воодушевлённые победой, ударились в погоню. К 12 сентября германцы заняли оборону по рубежам рек Эна и Вель. Так закончилась битва на Марне, переломившая ход кампании 1916 года.
Стоит заметить, что даже если бы на Марне присутствовали все соединения, оставленные германским командованием в Бельгии и переброшенные в Восточную Пруссию, то и тогда победа германцев не была гарантированной.
Впрочем, даже если бы французы и британцы проиграли сражение на Марне и Париж бы пал, это ещё не означало поражения Франции. Достаточно вспомнить опыт Франко-прусской войны 1870-1871 годов. В 1870 году войска Пруссии и других германских государств менее чем за два месяца разгромили кадровую армию Французской империи, пленив большую часть её личного состава во главе с императором Наполеоном III. После этого северогерманские войска обложили Париж, отрезав его от страны. Но правительство провозглашённой в Париже Третьей Республики не сдалось. Опираясь на мощную экономику и открытые морские пути, дававшие возможность использовать колониальные ресурсы, новые французские руководители смогли всего за четыре месяца собрать новую армию (при этом среднесуточно формировалось по 6 тысяч пехотинцев и 2 батареи) и до сентября 1871 года продолжать войну.
Да, тогда Франция всё же потерпела поражение, но к Первой Мировой она готовилась более сорока лет, и у неё были могущественные союзники. К тому же, в отличие от 1870 года, Франция не потеряла кадровую армию. Следовательно, говорить о неминуемом разгроме Франции просто не приходится.
Но в любом случае о Восточно-Прусской трагедии Русской Армии следует помнить.