Капитуляция Кубанской армии генерала Морозова
В 1920 году Кубанская армия, брошенная Врангелем на произвол судьбы в районе Туапсе и Сочи, капитулировала, приняв все условия, выдвинутые Реввоенсоветом 9-й армии. Соответствующий акт стороны подписали в Сочи.
В ходе регистрации было установлено, что в плен сдались 373 офицера в чине от капитана до генерала, 858 офицеров в чине до штабс-капитана, 9977 унтер-офицеров, 4779 пехотинцев, 16 353 кавалериста, 1745 артиллеристов; в числе пленных оказались и члены Краевой рады. Около 10 тысяч белых явились для сдачи в плен «одиночным порядком». Среди трофеев оказалось 19176 лошадей, 630 подвод, 300 орудий, 218 пулеметов, 9828 винтовок, 591 снаряд, 274 310 патронов.
Источник: Летопись Кубанского казачьего войска: 1696-2006/под общ. ред. проф. В.Н.Ратушняка. - Краснодар: ОИПЦ «Перспективы образования», 2006.
Ультиматум Реввоенсовета к командованию Кубанской армией и лично генералу Николаю Апполоновичу Морозову.
“1. Гарантируется свобода всем сдавшимся, за исключением уголовных преступников, которые будут подлежать суду революционного военного трибунала.
2. Гарантируется свобода всем сдавшимся, искренне раскаявшимся в своем проступке и выразившим желание искупить свою вину перед революцией поступлением в ряды Красной Армии и принятием активного участия в борьбе с Польшей, посягнувшей на исконные русские территории.
3. Инициаторам и руководителям восстаний - свобода не гарантируется. Они подлежат или привлечению в трудовые батальоны, или заключению в концентрационные лагеря до конца Гражданской войны, и только в виде особой милости они могут быть допущены в ряды Красной Армии.
4. Все огнестрельное оружие и шашки - подлежат сдаче. Кинжалы могут быть сохранены под честное слово с тем, что они не будут обращены против советской власти и отдельных ее представителей.
5. Содействие возвращению на родину будет оказано, поскольку позволяют разрушенные войной пути.
6.Гарантируется неприкосновенность личности всем, согласно пунктам 1 и 2. Неприкосновенность имущества гарантируется всем, живущим своим трудом, не принадлежащим к классу эксплуататоров.
На ответ дается двенадцать часов, считая срок с момента получения настоящих условий, после чего, при неполучении удовлетворительного ответа, военные действия будут возобновлены с удвоенной энергией. Ни в какие мирные переговоры представители командования тогда вступать не будут. Условия будут считаться нарушенными, если хоть один человек, после получения условий перемирия, будет пропущен в Грузию или уедет в Крым. Командующий 9-й Советской Армией, Василенко. Член военно-революционного совета, Онучин".
Как вспоминал участник этих событий полковник Кубанской армии Фёдор Елисеев:
"19 апреля ст. стиля 1920 года было днем великого смятения. Весть о капитуляции облетела все уголки и ущелья, где ютились полки и беженцы, до 60 тысяч человек. Все сразу заворошилось. Все боялись “сдачи” и двинулись к Адлеру и за Адлер. Связь с частями и управление армией утеряны полностью. Все опустело в душах людей, жизнь, существование армии и ее частей утеряли свою цель.
Все почувствовали: конец всему - и очень близкий и жуткий. У Адлера на рейде стоял пароход “Бештау”, весь облепленный казаками, словно мухи на меду. Рано утром 20 апреля первый мой взгляд был брошен на Адлер с нашего хребтика горы. Глянул - и похолодело сердце. На море полная гладь и нет “Бештау”.
Я быстро нашел Певнева и от него узнал: “Атаман Букретов, ночью, выехал на пароходе в Батум. Все генералы и штабы уехали. Власти над Армией никакой. Чтобы не бросить воинские части в анархию, - надо образовать какую-то власть. И он, как старший полковник гарнизона Адлера, обращается с этим предложением”. Я отнесся к этому сочувственно. Я ждал “пароходов из Крыма”, обнадеживал на военном совете начальник штаба всех войск, полковник Дрейлинг.
Но в тот же день был получен от генерала Морозова приказ такого содержания: “Завтра, 22 апреля, на грузинскую границу пройдет батальон красной пехоты для занятия постов. Частям все оружие - орудия, пулеметы, винтовки и револьверы - сложить в порядке у шоссе. Винтовки в “козлы”, а орудия и пулеметы в один ряд, и возле них не быть казакам. Казакам оставить при себе только холодное оружие, а офицерам - и револьверы. Всем снять внешние отличия (погоны), во избежание неприятностей при проходе батальона. Разрешается не снимать только боевые ордена Великой войны”. Ну, вот и конец, сказали мы, прочитав этот приказ. А пароходов из Крыма нет и нет...
Казаки, как всегда, чутьем знали, что идут красные. Толпы их уже усыпали возвышенности восточной стороны шоссе. Мы, офицеры, стояли вдали. Проходит взвод красной конницы. Их посадка на кавалерийских седлах, их фуражки, их пышные чубы из-под фуражек и красные банты на груди гимнастерок так не гармонировали с казачьей толпою в несколько тысяч человек, сплошь в папахах, в бешметах или в черкесках нараспашку и... без оружия. Из-за поворота шоссе скоро показалась колонна пехоты. Два красноармейца несли на древках широкий красный плакат во всю ширину шоссе, исписанный белыми буквами. Что написано - издали не разобрать. За плакатом шел небольшой духовой оркестр, но он не играл. За ними колонна по четыре человека. Красноармейцы шли медленным, тяжелым, усталым шагом. В батальоне до 400 человек. Они шли молча, не глядя на казаков. Молча, глазами проводив их, казаки побрели к своим бивакам. “И этим ванькам мы сдались?” - услышала наша группа офицеров-лабинцев голос одного казака.
Кубанские предатели во время Великой Отечественной
Наступили черные дни. Казаки голодали. Они выпрашивали хлеб у всех проходивших и проезжавших мимо биваков красных. Получен следующий приказ от генерала Морозова: “Все части будут пропускаться к Сочи не больше как по одной дивизии ежедневно, чтобы не загромождать путь и за невозможностью приготовить пищу, которая будет дана в Сочи или Туапсе”.
Никому не известны были мысли нового главнокомандующего генерала Врангеля. Возможно, он не верил, что из Крыма можно дойти до Москвы и свергнуть красную власть. Возможно, он думал об эвакуации Крыма, как неизбежности, так незачем ему было перебрасывать туда Кубанскую армию и 4-й Донской корпус до 60 тысяч человек с беженцами, которых он потом не сможет вывезти из Крыма, за отсутствием достаточной флотилии. Все это только догадки, но факт остается тот, что в самые трагические дни гибели Кубанской армии рука помощи из Крыма не была протянута...
Кубанские казаки на Параде Победы в Москве
Все части, сохраняя полковую связь, толпами, пешим строем, с сумами на плечах и с бурками под мышкой, немедленно же отправлялись из Сочи в Туапсе. Никакого довольствия. Из Туапсе громадными составами поездов доставили в Белореченскую, а оттуда так же пешим порядком в Екатеринодар. На удивление - никакого конвоя. Лишь один матрос на кабардинском коне под казачьим седлом “летал” по длинной ленте движущихся людей, выкрикивал что-то, но его никто не слушал, и он совершенно не придирался ни к кому. Часть казаков была направлена в Армавир, главная же масса сосредоточена была в Екатеринодаре, за Дубинкой, в больших дощатых и кирпичных сараях Стахова.
Лагерный режим был не строгий. Из станиц прибывали родичи с продуктами и свободно допускались в лагерь. Через несколько дней приказано генералам и штаб-офицерам построиться со своими вещами. Их, числом около восьмидесяти, отправили в ростовский концентрационный лагерь, в котором было много тысяч донских казаков после новороссийской катастрофы. Группу возглавил генерал Морозов на положении заключенного. Нами началась “разгрузка” не только что лагерей на Кубани, но разгрузка всей Кубани - офицеров и урядников “в далекие края”... Через 15 - 20 дней наша “Морозовская группа” старших кубанских офицеров была уже в Костроме, заключенная в крепкую губернскую тюрьму старого времени..."
Кубанские казаки на Параде Победы в Москве
После капитуляции основная часть рядового состава даже с сохранением части офицерства Кубанской армии в соответствии с пунктом 2 ультиматума Реввоенсовета была безо всяких репрессий включена в состав РККА и направлена на Польский фронт. Гражданские лица и беженцы были отпущены к местам жительства.
Кубанские казаки на Параде Победы в Москве
Часть рядовых и офицерства, против которых были данные об участии в кровавых расправах над красноармейцами и мирными жителями, была предана суду.
Командующий Кубанской армией генерал Морозов Н.А. был также отдан под суд, и в 1920 году приговорён к тюремному заключению. Был освобождён из тюрьмы в 1922 году. Позже служил в Красной армии при Военно-политической академии Ленинграде. Арестован в 1930 по делу «Весна» и приговорён к заключению в лагерях ГУЛага, где, по-видимому, и скончался.
Группа ВК "Зеркало истории"