Красноречивый документ за подписью Антона Деникина
По приглашению инициативной группы представителей военных русских организаций Нью-Йорка, я сделал закрытое сообщение на тему «Мировая война и русская военная эмиграция», в котором коснулся некоторых тяжелых страниц жизни нашей военной среды за последние смутные годы. Это было необходимо, потому что пораженческая проповедь Ваша и Ваших сотрудников оставила еще неизжитые следы, потому что в нынешней еще более запутанной политической обстановке ошибки недавнего прошлого, в той или иной форме, могут повториться, и потому что она стоила жизни многим русским людям.
Собрание было действительно закрытым, и ни один отзыв о нем ни в американской, ни в русской прессе не появился.
Второе сообщение мое на тему «Пути русской эмиграции» было общедоступным, и в нем я почти не касался РОВСа, в частности, ни разу не упомянул Вашего имени.
Со слов Ионова Вы пишете, что Деникин «обрушился на РОВС, задел Вас, генерала Миллера, В., А., 3., Л. Всех обругал, никого не похвалил»... Что не похвалил - это верно. Не за что было. Что «обругал» - неправда. Я только цитировал, большей частью даже не резюмируя, приказы, воззвания, информации руководителей РОВСа. И, если они вызвали негодование в тех, кто не потерял русского национального самосознания, то это вина не моя. Я борюсь не против людей, а против ложных и преступных идей. Не удивительно, что ни Вы, ни Ионов ни одним словом не обмолвились за что именно я «обрушился» на РОВС. А ведь в этом вся суть.
И раз Вы предали гласности послание Ионова, мне приходится восполнить этот пробел в вашей «информации».
Разбирая неясную политическую ориентацию РОВСа перед войной и, прочтя, между прочим, один документ, я сделал вывод: «это письмо свидетельствует, что генерал Миллер, в противоположность некоторым своим помощникам, не считал возможным спасать Россию «какой угодно ценой», и что РОВС до войны не входил ни в какие обязательства к немцам.
Началась война. Вы отдали приказ 1 сентября 1939 г.: «Чины РОВСа должны выполнить свое обязательство перед страной, в которой они находятся, и зарекомендовать себя с лучшей стороны, как подобает русскому воину». Что касается принявших иностранное подданство - это дело их совести. Но призывать служить одинаково ревностно всем - и друзьям и врагам России - это обратить русских воинов-эмигрантов в ландскнехтов.
Советы выступили войной против Финляндии. Вы «в интересах (якобы) русского национального дела» предложили контингенты РОВСа Маннергейму. Хорошо, что из этого ничего не вышло. Ибо не могло быть «национального дела» в том, что русские люди сражались бы в рядах финляндской армии, когда финская пропаганда каждодневно поносила не только большевиков в СССР, но и Россию вообще, и русский народ. А теперь уже нет сомнений в том, что при заключении перемирия Ваши соратники, соблазнившиеся Вашими призывами, были бы выданы Советам головой, как выдают теперь «власовцев».
Допустим, что это были ошибки. Всякий человек может добровольно заблуждаться. Но дальше уже идут не ошибки, а преступление.
Челобития Ваши и начальников отделов РОВСа о привлечении чинов его на службу германской армии, после того, как Гитлер, его сотрудники и немецкая печать и во время войны, и задолго до нее высказывали свое презрение к русскому народу и к русской истории, открыто проявляли стремления к разделу и колонизации России и к физическому истреблению ее населения, - такие челобитные иначе, как преступными назвать нельзя.
Пропаганда РОВСа толкала чинов Союза и в немецкую армию, и в иностранные легионы, и на работу в Германию, и в организацию Шпеера, вообще всюду, где можно было послужить потом и кровью целям, поставленным Гитлером. Уже 23 апреля 1944 г., когда не только трещали все экзотические легионы, но и сама германская армия явно шла к разгрому, Вы еще выражали сожаление: «даже к участию в «голубой испанской дивизии» не были допущены белые русские... Для нас это было горько и обидно»...
Но самое злое дело - это «Шютцкор» - корпус, сформированный немцами из русских эмигрантов, преимущественно из членов РОВСа в Югославии, подавлял сербское национальное восстание против немецкого завоевания. Тяжело было читать растопчинские афиши главных вербовщиков и «горячее пожелание всем сил и здоровья для нового подвига и, в случае, для поддержания зажженного генералом Алексеевым света в пустыне», но быть может праведные кости генерала Алексеева, покоящиеся на сербской земле, перевернулись бы в гробу от такого уподобления.
У Вас не могло быть даже иллюзии, что немецкое командование пошлет «Шютцкор» на Восточный фронт, ибо оно никогда такого обещания не давало. В результате почти весь «Шютцкор» погиб. Погибло и множество непримиримых русских людей не только от злодейства чекистов, но и благодаря ненависти, которую вызвали в населении Югославии недостойные представители нашей эмиграции. Русскому имени нанесен был там жестокий удар: и тогда, в 1944 г. Вы охладели к «Шютцкору», «из которого стали уходить и хорошие элементы», но было уже поздно.
Ваши устремления направились на РОА, или так называемую «Армию Власова». И в то время, как несчастные участники ее, попав в тупик, проклиная свою судьбу, только и искали как вырваться из своей петли, Вы с сокрушением писали: «нас не допускают в РОА, но, во многих случаях, даже ограничивают наши возможности общения с ними».
Все указанные обстоятельства должны были бы побудить руководителей отойти в тень, в забвение... Между тем, в распространяемом письме встречается такая изумительная фраза:
«В такое время, когда РОВС остался единственной (!) русской национальной организацией, не скрывающей своего отношения к советской власти и Белому делу, против него устроена атака одним из основоположников Белого движения». Я должен сказать прямо то, чего не сказал в своих сообщениях: РОВС, руководители которого запятнали себя предательством русских интересов, как русская организация более не существует.
Как видите, мне было бы чрезвычайно легко печатным словом дать свое освещение «информациям» РОВСа, но это могло бы отразиться плачевно на судьбе его руководителей, находящихся в щекотливом положении и на свободе, и в лагерях...
Теперь, в свете раскрывшихся страниц истории, невольно встает вопрос, что было бы, если бы все призывы руководителей РОВСа были услышаны, все намерения их были приведены в исполнение? Только недоверие немцев и пассивное сопротивление большинства членов Союза предохранило их от массовой и напрасной гибели.
Вот те мысли, которые были высказаны мною на закрытом собрании, почти щадя Вас, и которые, по словам генерала Ионова, вызвали «общее негодование лучшей части Белого воинства против генерала Деникина». Позвольте мне не поверить ни Вам, ни генералу Ионову.
После четверти века небывалых в истории испытаний, уцелевшее русское воинство, раскиданное по всему земному шару, в большинстве своем и «в лучшей части» сохранило русский дух и русское лицо.
Ваше превосходительство! Когда-то, в роковые дни крушения Российской империи, я говорил:
- Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности.
К Вам и к тем, что с Вами единомышленны, эти слова не относятся.
(С) Антон Иванович Деникин, генерал-лейтенант, главнокомандующий ВСЮР.
Из письма А.П. Архангельскому, написанного в 1946 году
__________________________________________________________________
И небольшое, но важное, на мой взгляд, дополнение от хозяина блога. Примечательно, что адресат этого письма - генерал А.П. Архангельский - не только не служил ни в каких коллаборационистских формированиях, но и несколько лет провёл в нацистских концлагерях. Этот факт оказался достаточным основанием как для Советов, чтобы не поднимать вопроса о выдаче Архангельского, так и для западных демократий - чтобы предоставить ему политическое убежище и свободу проповеди.
Адресат Деникина - генерал А.П. Архангельский
Однако Деникин, живший с русской эмиграцией единым телом и единым духом, державший руку на пульсе эмигрантской "повестки дня", знал об Архангельском не только факт его заточения. Но и факт его неоднократных обращений к гитлеровским властям с ходатайствами о приёме на службу как его лично, так и подчинённых ему бойцов РОВС. Деникин был в теме переписки Архангельского. Как человек тактичный и как убеждённый антикоммунист, боявшийся своими действиями нанести ущерб делу антикоммунистической пропаганды, Деникин держал свои знания при себе - но в частном письме, адресованном самому Архангельскому, когда тот посмел открытым текстом апологетствовать коллаборационизму и более того - назвал "власовскую" позицию единственно возможной для русского патриота, позволил себе высказаться и об Архангельском, и о его идеях в предельно нелицеприятной и резкой форме. Даже стремление Архангельского к поддержке маннергеймовской Финляндии в период Зимней войны Деникин характеризует как роковую ошибку, ставящую под удар русские интересы, причём - именно интересы антикоммунистической эмиграции. А о заискиваниях перед гитлеровским рейхом он и вовсе говорит как о национальной измене. Кому же он это говорит? Не Туркулу, служившему во власовской армии, не Штейфону - "ветерану" Русского охранного корпуса СС. А Архангельскому - бывшему узнику нацистских концлагерей.
Какой отсюда следует вывод? Простой. Факт заключения того или иного деятеля в нацистские концлагеря ещё не свидетельствует о том, что данный деятель был как-то причастен к антифашистскому сопротивлению. Нацисты относились к славянам как к унтерменшам, подлежавшим уничтожению. И вполне могли бросить в концлагеря человека, готового им верой и правдой служить (как это имело место с Архангельским). Так что когда современные апологеты бандеровщины пытаются записывать своего кумира в ряды Антигитлеровской коалиции, основываясь на факте его, Бандеры, заключения в Заксенхаузен, важно помнить, что сам факт заключения ещё ничего не значит - см. историю с Архангельским.
И, кстати, история с Архангельским красноречиво опровергает и ещё один пропагандистский миф - миф, которым очень энергично размахивали в своё время Краснов и Туркул, а сегодня ещё энергичнее размахивают их многочисленные почитатели. Это миф об "уважении нацистами чужой чести и чужой национальной правды", о "равноправном и добрососедском союзе" с гитлеровской Германией. Сама судьба генерала Архангельского в период Второй Мировой войны представления об уважении нацистов к чужой чести опровергает более, чем красноречиво.
Sapienti - sat.