Вольская резня глазами очевидцев
5 августа - очередная чёрная дата в национальном календаре Польши. 5 августа 1944 года на Воле (один из городских районов в центре Варшавы) нацистские каратели, выбив из района подразделения Армии Крайовой, учинили массовую варварскую расправу над мирными жителями. Основными исполнителями этой человеконенавистнической акции стали карательная бригада СС "Дирлевангер", сформированная из уголовников, и русские коллаборационисты из марионеточной РОНА, возглавляемой поляком-изменником Брониславом Каминским.
Вольская резня глазами современного художника. В центре композиции, в чёрном пальто - Оскар Дирлевангер
Эсэсовцы шли по квартирам и выгоняли жителей на улицы, где либо расстреливали из пулемётов, либо загоняли в сараи и там сжигали заживо. Уничтожались даже больницы и детские приюты. Бандиты Каминского даже не утруждали себя тем, чтобы выгонять людей на улицу - убивали прямо в квартирах, трупы женщин, насаженные на штыки, выставлялись в окна на манер флагов.
Всего в ходе Вольской резни карателями Дирлевангера и Каминского было уничтожено более 60 тысяч мирных поляков, не принимавших никакого участия в восстании.
Впрочем, никто не расскажет о событии лучше, чем его очевидцы. Вот им и хотелось бы предоставить слово - а то слишком много развелось странных деятелей, рассказывающих байки про то, как Гитлер "уважал славян" и "стремился освободить их от ига жидов и хачей". Эти свидетельства очевидцев заботливо собрал в своей статье Николай Малишевский. Все цитаты приводятся по этому источнику.
Останки жертв Вольской резни.
"Одно из самых страшных преступлений, - пишет Малишевский, - немцы совершили на территории православной церкви св. Иоанна по ул. Вольской, 6 (на фото ниже). Здесь были сожжены и убиты дети-сироты из православного детского дома на ул. Вольской, 149. Из всех детей спаслись только две девочки, которым удалось укрыться в кладбищенской гробнице. Вместе с маленькими сиротами нацистами были уничтожены все люди, искавшие в церкви убежища.
Свидетельствует 12-летняя Марыся Цираньская: «Нам велели выйти (из нижней церкви) на улицу Вольскую. Я увидела расставленные на трамвайных рельсах пулемёты. Нас подвели ко рву возле забора церкви. Велели войти в него, после чего раздался залп... Стреляли из пулемёта и ручного оружия. Когда все упали, стрельба прекратилась. Я упала, будучи раненной в левое плечо. Еще один осколок ранил меня в висок и щеку. Я лёжа заметила, что какой-то человек пошевелился, тогда немцы добили его. Проверив, что все мертвы, немцы уехали. Я тогда встала и начала звать... Никто не отвечал».
Памятник православным детям, убитым гитлеровскими карателями во время Вольской резни.
А теперь давайте, сысоиды, расскажите им, как Гитлер любил Православие и как боролся за его возрождение!
О преступлении, совершенном в районе парка Совиньского со стороны ул. Вольской рассказывает Вацлава Шляхета, 43 года: «5 августа 1944 года в 10 часов во двор нашего дома по ул. Вольская, 129 ворвалось немецкое отделение. Их было несколько десятков. Вооружены автоматами и гранатами. Дом был большой, имел более 150 помещений и около 600 жильцов... Я вышла из квартиры с мужем, двумя сыновьями и двумя дочерьми... Нас поставили у ограждения парка Совиньского... В том месте, где стоит каменный крест. Стоя здесь, я увидела, что на углу ул. Вольской и Ордона стоит на подставке пулемёт, метрах в десяти заметила второй, затем ствол третьего. Из этих стволов немецкие солдаты дали по нам залп... Я упала на землю. Я не была ранена. На меня падали трупы. Она ещё была жива, лежавшая возле меня моя самая младшая дочь Алина. Я, лёжа, видела и слышала, как немецкие солдаты ходили между лежащими, пинали их проверяя, кто ещё жив. Живых добивали выстрелами из револьверов... Я видела, как солдат подошёл к тележке, в которой лежали недавно родившиеся близнецы моей соседки Якубчык в возрасте нескольких месяцев, и он застрелил их. Я всё время слышала стоны умирающих... Трупов мужа и сыновей, уходя с места убийства, я не видела, после след их пропал. Останки обеих дочерей я видела...»
Свидетельствует Ян Грабовский: «... 5 августа 1944 года во двор нашего дома на ул. Вольской, 123 ворвалось около сотни немцев... Я вышел вместе с женой Франциской, дочерью Иреной (4 года) и сыновьями Здиславом и Ежи (5 мес.). На площади перед кузницей нам приказали лечь на земле. Группа из нашего дома составляла около 500 человек. Когда я с семьей дошёл, на площади уже лежали люди... С расстояния 5-10 метров немцы начали стрелять из пулемёта и винтовок, а тоже бросать в толпу лежащих людей гранаты... Спустя некоторое время стрельба утихла, и я увидел, что немцы пригнали новую группу людей... Пальба продолжалась с перерывами на добивание раненых по меньшей мере 6 часов... За это время полицай, проверяя, трижды топтал меня сапогами, я сам не был ранен, но жена и дети были убиты. Я слышал, как полицай приказал убить моего 5-месячного сынка, который плакал, затем я услышал выстрел и ребёнок затих... Я, лёжа, прикидывался убитым... Когда рабочие, носившие трупы, пришли, чтобы забрать и меня, я встал, взял с ними один из трупов и носил их вместе с ними. Трупы мы носили в две кучи до наступления сумерек. Одна из куч была длиной около 20 метров, другая 15 метров, шириной около 10 метров и высотой около 1,5 метра... За носившими трупы по прежнему ходили полицаи и добивали ещё живших...»
Рассказывает свидетельница Якубовская: «7 августа 1944 года в 9 часов утра на, ул. Гурчевской, 15 эсэсовцы окружили три пятиэтажных корпуса на Вавельберга. Они бросают внутрь гранаты, вокруг ставят пулемёты. Никого не выпускают. Дом подожжен со всех сторон. Любой выходящий погибает. Обгоревшие выбрасываются из окон, горят живьём… У выхода полно трупов тех, которые хотели выбраться через пламя. Я видела среди них женщину с ребёнком у груди. Дома были окружены со всех сторон. Я предполагаю, что в этих корпусах могло быть около двух тысяч человек. Живым оттуда не вышел никто».
Свидетельствует Ванда Фелиция Люре, 33 года: « ...до 5 августа 1944 г. вместе с тремя ребятами в возрасте 11, 6 и 3,5 лет я пребывала в подвале дома по улице Вавельберга, 18. Я была на последнем месяце беременности... На Вольской, 55 перед воротами завода «Ursus» находилось свыше 500 человек... Через час внутрь фабрики ввели меня с группой лиц. На дворе я увидела кучу трупов высотой около метра... В группе, в которой я была, было много детей в возрасте 10-12 лет, в основном без родителей... Я умоляла окружающих нас немцев, чтобы спасли этих ребят и меня. Кто-то сказал, что я могу откупиться. Я дала ему 3 золотых кольца. Он взял их, но командовавший экзекуцией офицер приказал присоединить меня к группе идущей на расстрел... Он толкнул меня так, что я упала. Он видел, что я на последнем месяце беременности. Затем он ударил и швырнул моего старшего сынка крича: «Быстрее, ты польский бандит!»... Дети шли плача... В какой-то момент палач, стоявший за мной, выстрелил старшему сынку в затылок, следующие выстрелы поразили младших деток. Потом стреляли в меня. Я перевернулась на левый бок. Пуля попала в шею, она перешла через нижнюю часть черепа, выйдя через правую щеку. Пошла кровь, вместе с пулей выплюнула несколько зубов. Я была в сознании и, лёжа среди трупов, видела всё... Экзекуции прекратились лишь когда стемнело. Палачи ходили по трупам, пинали, добивали живых, грабили... Я лежала так среди трупов три дня. На третий день я почувствовала, что ребёнок, которого я жду, живёт. Это добавило мне сил и заставило подумать о помощи... После многих попыток я добралась на ул. Скерневицкую и присоединилась к маленькой группке людей. Однако нас схватили украинцы и загнали в костёл св. Войцеха..."
Свидетельствует уцелевший во время экзекуции на ул. Гурчевской (здесь расстреляли 12.000 человек) ксёндз доктор Бернард Филипюк, 46 лет: «...5 августа 1944 г. немцы в еще большем количестве вновь вступили в Вольскую больницу. Среди них были украинцы и грузины. Около 13.00 немецкий офицер с двумя солдатами SS вошёл в кабинет директора больницы, доктора М.Пясецкого, у которого были проф. доктор Я.Зелянд и ксёндз (К.Чечерский), капеллан больницы. Этот офицер всех их застрелил... Людей выгоняли партиями, сначала здоровых, затем больных... Расставляли нас по 12 человек. Забрали у нас часы.... Местом экзекуции был большой двор. Я стоял там около 15-20 минут и видел, как предо мной расстреливали каждую дюжину, стреляя в спины. В ожидании смерти отец Ежи Жихонь, миссионер из Кракова, который сам был пациентом Вольской больницы, отпустил всем грехи, а я ему. Затем мы произнесли громко «Отче наш». Во время произношения последних слов эсэсовец крикнул: "Вперёд"! Я услышал по-немецки: «Огонь!» Раздался залп, я упал вместе с отцом Жихонем, который всё время держал меня под руку. Он меня за собой и потянул. Я сориентировался, что я жив и не ранен, но я начал прикидываться трупом. Гестаповец подошёл ко мне, пнул меня в колено, выругался и выстрелил в голову - пуля прошла около уха. Я был спасён... В моей дюжине вместе со мной была женщина. На руках она держала маленького ребёнка в возрасте около года. С этим ребёнком она и была расстреляна. Просила гестаповца, чтобы сначала убил ребёнка, а затем её. Тот улыбнулся и ничего не ответил. Этот ребёнок долгое время после расстрела матери пищал и плакал».
Памятник на месте уничтожения гитлеровцами 12 тысяч поляков -
пациентов варшавских больниц
Свидетельствует Стефан Урлих, 47 лет: «По улице Бема до Западного вокзала велись под конвоем группы штатского населения, выселенного из других районов Варшавы. Эсэсовцы с повязками Красного Креста отделяли от конвоируемых группы детей в возрасте 6-10 лет, калек, старушек и беременных женщин и вели их в дом Косакевича. Я видел это, когда ехал на рикше за картошкой для кухни... Я видел, как дети затем выглядывали из окон строения на улице Бема на первом этаже... Между 23 и 24 ч. я услышал страшные стоны, крики и выстрелы, звук доносился из имения Косакевича... Я потихоньку вышел из дома, прополз по канаве со стороны железнодорожного пути. Я увидел, что дом № 54 весь огне, одновременно услышал доносящиеся из пылающего дома страшные крики и проклятия, бросаемые немцам и крики детей: «Мама». Никто из пылающего дома не спасся, с этой стороны окна были забиты досками, двери также были заблокированы... Я понял, что люди горят живьём...»
Вспоминает Тадеуш Климашевский: «Фабрика Франашка... Нас поразил ужасный, невыносимый запах. Везде, где только охватывал взгляд, в четырёхугольнике двора лежали трупы. Они лежали на открытом солнце. Одни собранные посередине в кучи, некоторые распростершись поодаль, другие одиночные на краю двора с вытянутыми в сторону стены руками - словно в последней отчаянной попытке спасти себя. Судя по всему, в согнанных сюда во двор и стиснутых в толпу людей бросали гранаты, потому что спутанные клубки тел были ужасно искалечены, а двор был весь в ямах и воронках. Некоторые из толпы, которых смерть настигла не сразу, лежали разбросанные в беспорядке, сжатые страхом или болью... Мы стояли неподвижно. Бурное всхлипывание, неудержимый, спазматический вопль разорвал тишину. Это, как ребёнок, плакал инженер... «Люди, люди, не убирайте их... Оставьте их, пусть лежат. Ведь война уже кончается, пусть другие увидят, пусть увидят... Они должны здесь лежать! Мы приведём сюда людей со всего мира, пусть увидят!» Очистив район колодца и двор, мы направились в другую сторону сада. Поднимаясь вдоль невысокой стены ограждения, густо искрошенного пулями, мы вдруг натолкнулись на новую кучу трупов. Эту была явно группа эмигрантов. Свидетельствовали об этом одежда убитых и разбросанные вокруг узелки, пакеты, чемоданы. Здесь преобладали женщины и дети. Маленькие дети и младенцы покоились в скрюченных судорогами объятиях матерей, чуть постарше лежали поблизости, держа в руках полы их одежды. В центре этой группы, как жуткий символ, лежал самый старший и более седой человек. Рука, вытянутая далеко вперёд, сжимала палку, опиравшуюся на близлежащие останки, на конце которой колыхался белый флаг. Везде следы грабёжа... жестоко выкрученные руки, изувеченные хищными пальцами, стягивавшими кольца и печатки...»
"Общий" памятник всем жертвам Вольской резни.
Вспоминает Богдан Хонда, проживающий в районе Влохи: «16 членов моей семьи вместе с двоюродным братом, который был повстанцем, погибли на Воле…. Мы узнали об этом, потому что наша бабушка в конце августа отправилась на Волю искать семью. У неё были 2 дочери и 3 сына с семьями. Со стороны отца погибли: мать, сестра с мужем и так далее, в общем 16 человек. Она вернулась через неделю с печальным известием. Она обошла все места жительства родни. Пустые... Из-за того, что она увидела и узнала, она сошла с ума. Она не нашла никого. Застала пустые дома, пустые участки. …Целые районы улиц и здания пусты, а люди выведены на Вольскую под пулемёты. Трупы сжигались в парке Совиньского. К отцу пришёл мужчина, который сбежал из-под кучи трупов из парка Совиньского. Он рассказывал родителям, а я подслушивал. Живой или мёртвый - бросали на кучу, обливали бензином и поджигали. Резня - это слишком мягко сказано!!!...»
***
Как говорится, нет на свете красноречий, краснее крови человечьей. Имеющий уши - да слышит.