День памяти и скорби, о котором не помнят
Не знаю, как кто, а лично я убеждён, что календарь памятных дат России стоит дополнить ещё одним днём скорби. И этот день должен приходиться как раз на 16 ноября.
16 ноября 1917 года (3 ноября старого стиля) в Москве завершились бои красной гвардии и взбунтовавшихся солдат Московского гарнизона против немногочисленных защитников гибнущей империи - юнкеров, их наставников-офицеров и присоединившейся к ним части учащейся молодёжи.
Отчасти этой темы я уже касался. Напомню: противостояние началось с того, что собрание юнкеров Александровского военного училища, получив известие о перевороте в Петрограде, приняло решение большевистской власти не признавать и начать формирование дружин добровольцев. Вскоре к юнкерам-александровцам присоединилось и второе московское военное училище - Алексеевское. В Александровском училище образовался штаб антибольшевистского сопротивления.
Юнкера на стенах Московского Кремля в октябре - ноябре 1917 г.
С картины А. Ромасюкова
Силы сторон были явно неравными. В Москве на момент 1917 года насчитывалось 7000 юнкеров. К ним присоединились 700 офицеров (в основном - преподаватели военных училищ) и около 3000 человек посторонних добровольцев, в громадном своём большинстве - несовершеннолетних (кадеты, гимназисты-старшеклассники). Причём с самого начала было ясно, что пополнения московским контрреволюционерам ждать неоткуда: железные дороги находились в руках революционной солдатни, а в Петрограде восстание юнкеров уже было подавлено. Противостояли же юнкерам 25 тысяч красногвардейцев и распропагандированных солдат. Тем не менее, малоопытные юнкера, ни разу доселе не участвовавшие ни в одном сражении, воевали так, что эта многочисленная, но плохо организованная орда запросила помощи. И Петроград дал им эту помощь, направив в Москву несколько дополнительных отрядов красногвардейцев общей численностью в 12 тысяч человек. 37 тысяч - против десяти! Добавим ещё, что большевики в избытке располагали артиллерией, в том числе и тяжёлой - в Москве находились мастерские по изготовлению тяжёлой осадной артиллерии, рабочие которых охотно поддержали путчистов.
Красногвардейцы замоскворечья. Хорошо видны пушки и броневик, находящиеся в их распоряжении.
Можно было бы сказать, что юнкеров задавили числом... если бы не одно "но": поражения юнкера так и не потерпели. Им приказали сложить оружие. Приказал тот самый полковник Рябцев, который ещё 27 октября (9 ноября) призывал их не торопить события и дождаться прямых указаний из Ставки. На призывы юнкера ответили игнорированием, но ослушаться прямого приказа не посмели. Рябцев уверил их, что всем участникам боёв гарантирована личная безопасность, а офицерам сохранят оружие. Однако, утром 3 (16) ноября, собравшись в Александровском училище, юнкера обнаружили, что окружены большевиками, что на училище в упор нацелена пушка, а все окна простреливаются пулемётами. Это была измена.
Большевики в категоричной форме потребовали как от юнкеров, так и от офицеров сдать оружие. Затем всех переписали и отпустили. Но уже на следующий день начались массовые аресты и расстрелы юнкеров. Некоторые пытались спастись в московских храмах, под защитой проходившего в эти дни Поместного Собора Русской Православной Церкви. Но красногвардейцы выволакивали их оттуда и тут же на месте убивали, не обращая ни малейшего внимания на протесты верующих. Кто смог - бежали на Дон. Остальных ждала смерть, и тот, кого просто пристрелили, ещё мог почитать себя счастливчиком.
Ноябрь 1917-го. Победа большевиков в Москве.
А поначалу события складывались для юнкеров относительно удачно, и наверняка кое-у-кого ещё теплилась надежда, что Москва сможет стать альтернативным центром силы, противостоящим красному Петрограду. Первые боестолкновения московских юнкеров с большевиками произошли уже вечером 27 октября, т.е., в тот самый день, когда, собственно, и было принято решение о сопротивлении перевороту. Бой шёл на Красной площади, где отряд юнкеров столкнулся с солдатами-мятежниками, двигавшимися в сторону Моссовета. Юнкера потребовали сдать оружие, однако красные атаковали их и сумели прорваться. Потери с красной стороны составили 45 человек, с белой - 20 человек.
С белой? Да, с белой! С первых же минут антибольшевистского сопротивления в Москве юнкера-контрреволюционеры назвали себя Белой Гвардией - в противовес Красной Гвардии большевиков [1]. И это их самоназвание со временем (стараниями Л.Д. Троцкого) стало нарицательным для обозначения антибольшевистских формирований, действовавших против революции под русскими патриотическими лозунгами. По существу, короткая стычка на Красной площади Москвы вечером 27 октября 1917 года стала первым боем русской Гражданской войны. Тогда никто ещё не думал, что война продлится долгих пять лет [2].
Обратим внимание на место боя. Красная площадь. С первого же дня центром событий в Москве стал Московский Кремль. Изначально Кремль контролировался красными. Командовали его импровизированным гарнизоном два комиссара - Миней Ярославский-Губельман (прославившийся своими кощунствами) и прапорщик Эдуард Берзин [3]. Кремль в 1917 году ещё мог сыграть роль крепости - во всяком случае, он вполне годился в качестве опорного пункта обороны на случай уличных боёв. Достаточно вспомнить, что большевики обстреливали Кремль в течение трёх суток из тяжёлой артиллерии - и, несмотря на то, что стены и башни получили серьёзные повреждения, в целом Кремль устоял. Не удивительно, что при таком раскладе красные постарались побыстрее занять его. 26 октября [4] Губельман с Берзиным прибыли в Кремль в сопровождении роты солдат-дезертиров 193-го пехотного полка, перебивших своих офицеров. Берзин был назначен комендантом Кремля, Губельман - комиссаром. В Кремле к ним присоединилась часть солдат 56-го запасного полка.
Э.П. Берзин, один из руководителей
большевистского переворота в Москве
Что касается белых, то к концу дня 27 октября 1917 года юнкера закрепились на Садовом кольце, захватили почтамт, телеграф и телефонную станцию. Также ими был совершён налёт на Дорогомиловский военно-революционный комитет. Антибольшевистское восстание стало реальностью. У белых теперь были не только люди, оружие и собственный штаб, но и значительная контролируемая ими территория. Можно было подумать и о захвате Кремля.
28 октября к Кремлю подошёл отряд юнкеров с броневиком. Рябцев, видя решимость молодёжи, решил, что благоразумнее будет присоединиться к антибольшевистскому сопротивлению. И предъявил засевшим в Кремле путчистам ультиматум с требованием сложить оружие, вывести солдат и покинуть территорию Кремля. Не знаю, что так сильно повлияло на большевиков - возможно, понесённые накануне потери, возможно, решительный вид подошедших юнкеров, возможно - то, что трусивший доселе Рябцев вдруг неожиданно взял решительный тон. Так или иначе, Губельман в панике бежал из Кремля, а Берзин, оставшись в одиночестве, предпочёл не испытывать судьбу и приказал открыть ворота. Пятьсот революционных солдат без оружия выстроились за ними, ожидая возможности покинуть Кремль. Однако часть красногвардейцев укрылась в Арсенале.
Относительно того, что произошло дальше, историки и мемуаристы споряд до хрипоты до сих пор. В советской историографии утверждалось, будто юнера ни с того, ни с сего открыли огонь по безоружным солдатам, поддавшись своей "классовой ненависти". О том, были ли у юнкеров действительно основания для классовой ненависти, я уже писал. С военной же точки зрения приписанное им советскими источниками поведение абсурдно: гораздо легче и безопаснее было бы выпустить безоружных красногвардейцев, чем атаковать их, вынуждая к сопротивлению с неизвестным заранее исходом. Так что скорее всего, солдаты, увидев юный возраст своих противников, попытались вернуть себе господство над положением и снова завладеть оружием. Часть красногвардейцев, укрывшихся в арсенале, открыла по юнкерам стрельбу, капитулировавшие солдаты беспорядочной толпой бросились к арсеналу (рассчитывая присоединиться к своим и из укрытия дать бой), в дверях возникла давка - и тогда по красным солдатам ударили пулемёты юнкеров. В итоге Кремль остался за белыми, которые немедленно заняли оборону по всем правилам военной науки. Потери белых составили шесть юнкеров. Потери красных - от 50 до 300 человек.
Юнкера на позициях в Московском Кремле
Блок-пост юнкеров в воротах Кремля.
29-го большевики попытались вернуть себе Кремль. Атака шла одновременно со стороны Спасских и Никольских ворот. Юнкера сумели отразить эту атаку. Но при этом от огня большевиков пострадала надвратная икона Никольских ворот. Эта икона пережила Смуту XVII века, чудом уцелела при пожаре в Московском Кремле, устроенном поляками. А в 1917 году оказалась прострелена в нескольких местах.
Юнкера, засевшие в Кремле, остро нуждались в боеприпасах, оружейные же склады Москвы находились в основном на рабочих окраинах и в начале восстания легко были захвачены большевиками. Нашёлся один отважный офицер, сообразивший, каким образом можно разжиться патронами. Надев поверх гимнастёрки кожаную рабочкую тужурку и захватив с собой четырёх юнкеров (также переодевшихся рабочими), этот человек на автомобиле добрался до Симоновских складов. По пути автомобиль несколько раз тормозили красные патрули - и всякий раз офицер разыгрывал одну и ту же комедию. Он начинал притворно сердиться, осыпать красногвардейцев отборной бранью, взывать к революционной сознательности, кричал, что его товарищи "погибают под пулями белых, не имея патронов" - и все разы это представление оказывалось успешным. Такой же спектакль был разыгран и перед охраной Симоновских складов, которая в итоге не только согласилась выделить мнимым красногвардейцам необходимое количество боеприпасов, но и сама погрузила их в автомобиль. Патроны были успешно доставлены по назначению. Четыре раза неизвестный герой ездил на Симоновские склады. Три раза возвращался с добычей. На четвёртый раз красные, видимо, сообразив, что дело нечисто, открыли огонь. Офицер погиб. История не сохранила имени этого героя (хотя в романе Александра Сегеня он имеет и имя, и фамилию - вероятно, вымышленные или предполагаемые). Полагают, что он был поручиком Лейб-Гвардии Литовского полка.
Обычная картина для Москвы конца октября - начала ноября 1917 года:
вооружённый отряд едет по Москве на грузовике. Судя по погонам, это белые.
Возможно, в кадр попал тот самый храбрый офицер-литовец, снабжавший своих оружием.
Одновременно бои шли на улицах города. Как красные, так и белые строили баррикады, как красные, так и белые пытались их штурмовать. Бои шли с переменным успехом. Город напоминал слоёный пирог, где перемешались революционные и контрреволюционные отряды. К вечеру 29 октября (старого стиля) большевики восстановили контроль над почтамтом и телеграфом. Но Кремль оставался под контролем юнкеров, прочно державших оборону.
30 октября большевики начали обстрел Кремля из тяжёлой артиллерии. Пробить кремлёвские стены их пушки оказались не в состоянии. Поэтому основной ущерб был нанесён архитектурным памятникам. Практически все башни Кремля оказались повреждены в результате этого варварского обстрела. Прямое попадание снаряда (существует предание, что снаряд этот выпустила лично "демон революции" Розалия Землячка) вывело из строя куранты на Спасской башне. Сильно пострадали иконы над воротами Кремля. Ущерб был также нанесён кремлёвским соборам. Варварский обстрел продолжался трое суток, но не заставил юнкеров капитулировать.
Юнкера-пулемётчики на стене Московского Кремля.
Среди героев, пытавшихся остановить большевистский переворот, имелись и девушки. Вот что пишет про двух из них неизвестная женщина-автор в статье, широко разлетевшейся по интернету: "Среди юнкеров было две девушки - сестры Вера и Мария Мерсье. Они закончили Александровское военное училище в 1917 году и были произведены в прапорщики. Их пулеметы находились на Кремлевской стене, недалеко от Спасской башни.
Вечером 29 октября, когда большевики начали штурм Кремля со стороны Красной Площади все офицеры на этом участке обороны были убиты, и многие юнкера, растерявшись, стали покидать позиции. Только сестры Мерсье продолжали вести прицельный огонь, а одна из них крикнула, чтобы те успокоились и принесли боеприпасы.
Пример двух девушек-юнкеров произвел огромное впечатление, и оборона на этом участке была восстановлена" (конец цитаты).
Мария Мерсье. Фотографий её сестры Веры
не сохранилось.
Об этих же сёстрах остались воспоминания участника московских боёв, а впоследствии - белогвардейца-первопоходника А.Г. Невзорова: "Вопрос о пулеметах и артиллерии нас заботил. Но с пулеметами дело решилось просто: к нам явились две женщины-прапорщика с двумя пулеметами Максима. Они уже были в боях, и одна из них была легко ранена в руку. Тем, как держали себя эти два прапорщика, можно было только восторгаться: они спокойно лежали за своими “максимами” и по приказанию открывали огонь…
Это были сестры Мерсье. Вера и Мария Мерсье окончили в 1917 г. Александровское военное училище и были произведены в прапорщики. С ноября 1917 г. находились в Добровольческой армии и участвовали в 1-м Кубанском (“Ледяном”) походе в составе пулеметной роты Корниловского ударного полка. Вера погибла в этом походе, а Мария продолжала служить в армии и была убита в 1919 г. под Воронежем".
Ещё одна девушка-участница московских боёв стала настоящей легендой Белого Движения. Это знаменитая София де Боде. Происходившая из рода обрусевших французов, выпускница Смольного института, эта двадцатилетняя красавица успела поучаствовать в Первой Мировой войне в составе Женского ударного батальона, окончила офицерские курсы в Александровском училище и удостоилась чина прапорщика. В октябре 1917 года она уже командовала целым отрядом юнкеров, который оборонял от красных Никитские ворота. В ходе этих боёв София была ранена, но строй не покинула. В 1918 году погибла в рядах белой Добровольческой Армии.
Баронесса София Николаевна Боде.
Итак, ко 2 (15) ноября 1917 года юнкера прочно держали оборону Московского Кремля, и большевики исчерпали весь запас средств заставить их капитулировать или же выбить их. Но к этому сроку стало ясно, что никаких войск в помощь белым Ставка прислать не сможет. Однако, события, решившие их участь, произошли в стороне от Кремля - в здании городской думы [5]. 31 октября здание, в котором под охраной юнкеров находились московские городские власти и командующий Московского военного округа полковник Рябцев, в первый раз подвергся артиллерийскому обстрелу. Перед этим большевистский ВРК выдвинул сторонникам временного правительства ультиматум - сдаться и разоружить все контрреволюционные отряды. 1 ноября обстрел повторился. Городская дума не имела столь мощных стен, как Кремль, поэтому городские власти вместе со своей охраной перешли частично в Кремль, частично - в здание Исторического музея. 2 ноября музей был занят большевиками. Видимо, это обстоятельство исчерпало решимость Рябцева, который и прежде не проявлял особой воли в сопротивлении большевикам. Полковник-эсер вступил в переговоры с военно-революционным комитетом большевиков и подписал соглашение, о котором я говорил в начале статьи. В 21-00 2 ноября 1917 года юнкера в Кремле получили его категорический приказ покинуть Кремль и сдаться. Революция в Москве победила благодаря трусости командующего округом. Если юнкера - монархисты, православные или просто русские патриоты - ещё были полны решимости сопротивляться, и их абсолютно не волновало, что временное правительство перестало существовать (они сражались не за правительство и не за Керенского, а за Россию), то реальные сторонники временного правительства проявили трусость. Рябцев, к слову, не подвергся большевистским репрессиям, преспокойно уехал в Киев и сотрудничал там в эсеровской прессе. А выполнивших его приказ юнкеров в это время расстреливали и резали....
Полковник К.И Рябцев - по сути, главный виновник поражения московских юнкеров.
Погибшие в ходе октябрьских боёв красногвардейцы были с помпой похоронены на Красной площади, положив начало знаменитому кремлёвскому некрополю. Юнкеров и других жертв устроенного большевиками беспредела хоронили участники Поместного Собора (до этого неоднократно пытавшиеся выйти на контакт с лидерами ВРК и удержать их от братоубийства). Причём не обошлось без большевистских провокаций: на похоронную процессию нападали, останки юнкеров вытряхивали на мостовую. Тела некоторых из них подверглись всевозможным надругательствам.
Так первая операция Белой Гвардии в ходе Гражданской войны завершилась поражением белых. У контрреволюции в октябре 1917-го не хватило ни людей, ни боеприпасов, самое же главное - не хватило решительных и достаточно авторитетных лидеров. Те, кто реально мог бы возглавить сопротивление, находились в тобольской ссылке или в Быховской тюрьме. А ожидать решительности от идейных последователей "главноуговаривающего" Керенского не приходилось. Впрочем, в этом нет вины юнкеров, до конца исполнивших свой долг. Вечная и светлая им память!
Юнкер-александровец с матерью. Фото сделано незадолго до описанных событий.
Вряд ли этот молодой человек, явно гордящийся своими погонами, знает,
что ожидает его в ближайшем будущем. Выжил ли он в мясорубке большевистского переворота?
____________________________________
Примечания
[1] Почему "белой"? Белый цвет отождествлялся с контрреволюцией ещё со времён французских событий конца XVIII века, со времён Вандеи. Юнкера, знакомые с военной историей, не могли не ощущать своего духовного родства с французскими шуанами. И цвет себе выбрали соответствующий.
[2] Последний оплот Белого Движения пал в ноябре 1922 года - в Приморье. Подробнее об этом я рассказывал здесь.
[3] Берзиньш Эдурад Петрович (русифицированная форма фамилии - Берзин) - латыш, из семьи крестьян. Один из создателей советской карательной системы. В 1938 году сам был репрессирован.
[4] В Питере Съезд Советов ещё обсуждал резолюцию об установлении советской власти.
[5] В советские годы в этом здании на Красной площади располагался музей Ленина.