Мятеж, которого не было. Действующие лица.
28 августа 1917 года, 100 лет тому назад Верховный Главнокомандующий Русской Армии генерал Лавр Георгиевич Корнилов отказался исполнить приказ Керенского о своём отрешении от должности и опубликовал воззвание. С этого момента начался отсчёт того, что впоследствии назовут Корниловским мятежом. И именно этот момент, момент первого открытого выступления русского офицерства против убивающей армию и Россию революции, с полным основанием можно считать точкой отсчёта для Белого Движения. Впоследствии все активные участники Корниловского выступления окажутся в рядах белых армий, в основном - на Юге России.
Лавр Георгиевич Корнилов.
Приведу текст этого воззвания. "Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час ее кончины.
Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога - в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли.
Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путем победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни.
Передать же Россию в руки ее исконного врага - германского племени и сделать русский народ рабами немцев - я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли" (конец цитаты).
В действительности события конца августа 1917 года лишь с очень большой натяжкой можно считать мятежом. Фактически, как это и указывает современный историк Валентин Рунов, Корнилова (а вместе с ним - большую часть фронтового офицерства) временное правительство заставило выступить против себя, чтобы затем на "законных основаниях" удалить из армии чересчур самостоятельного и напористого Верховного, удалить так, чтобы армия не смогла за него заступиться. По большому счёту, весь этот "мятеж" от начала до конца был провокацией, что убедительно показал в своей книге известный эмигрантский историк Г.М. Катков. Керенский, согласовавший с Корниловым меры по оздоровлению армии и тыла и согласившийся с необходимостью решительно изолировать партию большевиков, в самый последний момент так и не отважился привести корниловскую программу в действие, предпочтя вместо этого объявить мятежником самого генерала. Однако, обо всём по порядку.
Начнём с того, что по возможности очертим круг действующих лиц разразившейся драмы. Во-первых - это сам генерал Корнилов, человек с принципами и одновременно - с привычкой обо всём судить независимо. Подлинный герой Первой Мировой войны, успешно бежавший из австрийского плена, пробравшийся в Россию через территории нескольких государств и удостоенный за этот подвиг Ордена Святого Георгия, который вручил ему лично император Николай Второй. О жизненном кредо этого человека, о том, с какими целями он шёл к должности Верховного Главнокомандующего и какими средствами этих целей он рассчитывал добиться, я уже писал.
Верховный Главнокомандующий Л.Г. Корнилов провожает войска, уходящие в бой
На пути к оздоровлению Русской Армии и к восстановлению её боеспособности Корнилов неизбежно должен был перейти дорогу тем, кто стремился к углублению революции. Революция же в августе 1917 года олицетворялась вполне конкретным человеком - министром-председателем временного правительства Александром Фёдоровичем Керенским.
Керенский, юрист по образованию, никогда не был либералом, как зачастую считают сегодня. Уже в 1904 году он был известен как убеждённый социалист, после "кровавого воскресенья" 9 января 1905 года писал антиправительственные статьи в социалистических же журналах, арестовывался по подозрению в принадлежности к "боевой организации" партии эсеров, но доказать эту принадлежность царское правосудие не сумело, и Керенский отправился в административную ссылку. Однако в середине августа 1906 года он уже снова был в Петербурге, где в качестве адвоката защищал участников крестьянских бунтов. Впоследствии он защищал также членов армянской террористической группировки Дашнакцутюн, участвовал в качестве юриста в расследовании Ленского расстрела. В госдуму избирался от фракции "трудовиков" (неонародническая группировка, возникшая в 1-й Государственной Думе). Из партии эсеров он формально вышел, поскольку эта партия приняла решение бойкотировать выборы в Думу.
А.Ф. Керенский
Звёздный час пробил для Керенского после февральского переворота, когда этот думский крикун неожиданно, вероятно, даже для самого себя сделался сперва министром в правительстве князя Львова, а затем, после нескольких правительственных кризисов - возглавил правительство. Впрочем, на стране и её обороноспособности это никак не отразилось: Россия как катилась к своему развалу с самых первых ней революции, так и продолжала катиться. Керенский был, возможно, и неплохим оратором, но необходимой для главы правительства силой воли не обладал. Ситуация уцсугублялась установившимся после февраля 1917 года двоевластием - явочным порядком возникшему "временному правительству" противостояли столь же явочным порядком возникшие и никем не избранные "советы рабочих и солдатских депутатов". Керенский же изо всех сил пытался лавировать между этими двумя силами. Ему, вероятно, такая политика казалась "золотой серединой", на деле же она оборачивалась банальным отсутствием стратегии.
Говоря о революционной демократии и корниловском выступлении, нельзя обойти молчанием и ещё одну фигуру - это Борис Викторович Савинков, в отличие от Керенского - доказанный член боевой организации эсеров, опытный революционер-террорист, одновременно - плодовитый писатель. На момент описываемых событий - управляющий военным министерством.
Борис Савинков
Савинков не менее Керенского боялся за завоевания революции. Но, в отличие от Керенского, он оставался патриотом. И как таковой - он горячо симпатизировал идеям Корнилова, понимая, что с крушением фронта наступит конец России, а вместе с ним - и всем "демократическим завоеваниям". В то же время у Савинкова были свои идеи и планы, не во всём совместимые с планами Верховного, что и предопределило недопонимания и недоразумения с ним. Как, впрочем, и с Керенским, коего Борис Викторович пытался сподвигнуть вести себя решительнее.
Со стороны "корниловцев" внимания заслуживает такая фигура как генерал Крымов. Александр Михайлович Крымов - типичный представитель т.н. "февральского" генералитета. До революции он находился в жёсткой оппозиции к императору Николаю Второму, даже примкнул к заговору думской верхушки с Гучковым во главе, предполагавшему устранение императора от власти, а при сопротивлении - и цареубийство. Крымова такая перспектива не останавливала.
Александр Михайлович Крымов
В то же время Крымов зарекомендовал себя на фронте как неплохой кавалерийский командир и отличался решительностью. Именно на этого человека Корнилов возлагал свои главные надежды: Крымов был поставлен во главе 3-го конного корпуса, двигавшегося на Петроград. После занятия столицы войсками 3-го кавкорпуса и объединения его с рядом других надёжных частей корпус предполагалось развернуть в Отдельную Петроградскую армию, а Крымов намечался на должность командарма. В действительности корпус до столицы так и не дошёл, а генерал, вызванный к Керенскому на разнос, по одним сведениям - застрелился, по другим - был убит революционерами-террористами.
Наконец, важную роль в судьбе Корниловского выступления сыграл В.Н. Львов, член первого состава "временного правительства", революционный обер-прокурор Святейшего Синода. Бесцеремонно выгнанный из правительства Керенским, Львов затаил обиду, что, в конечном итоге, погубило и Корнилова, и Керенского.
Львов Владимир Николаевич
Владимир Николаевич Львов в 1905 году участвовал в создании партии октябристов (к этой же партии, к слову, принадлежал и Гучков - организатор антицарского заговора накануне Февральского переворота). В 1907 году избран в Государственную Думу, где курировал вероисповедные вопросы. Деятельность Львова на этом поприще носила крайне противоречивый характер. С одной стороны - он был склонен к критиканству, что и в обычной-то сфере человеческой деятельности неуместно, а в церковных делах - опасно вдвойне. С другой - Львов выступал последовательным сторонником созыва Поместного Собора, что, вероятнее всего, и открыло ему дорожку к обер-прокурорскому креслу. В эмиграции Львов, окончательно утративший чувство реальности, написал довольно путанные воспоминания о "деле Корнилова", ценность которых в качестве исторического источника ничтожна - по причине помешательства автора.
Говоря о деятелях Корниловского выступления, нельзя обойти молчанием и фигуру комиссара временного правительства при Корнилове - Максимилиана Максимилиановича Филоненко. Филоненко - еврей и масон, член партии эсеров. В 1914 году добровольцем ушёл на фронт. Подпоручик-гвардеец (Лейб-Гвардии Гренадерский полк). После февральского переворота М.М. Филоненко, дослужившийся к 1917 году до штабс-капитана, оказался правительственным комиссаром в 8-й армии, которую возглавлял Лавр Георгиевич Корнилов. Дальнейшие его шаги по карьерной лестнице были сопровождением Лавра Георгиевича. С 19 июля Филоненко - комиссар временного правительства при Ставке Верховного Главнокомандующего.
Комиссар Филоненко
Филоненко довелось сыграть в "деле Корнилова весьма и весьма неоднозначную роль. С одной стороны, он пользвался доверием Лавра Георгиевича. Корнилов писал, что Филоненко "проявил много уменья, энергии, настойчивости и решительности в деле согласования работы командования с комитетами... Он был открытым сторонником проведения твёрдых и решительных мер в деле оздоровления армии и страны". Тем не менее, в роковой день 28 августа 1917 года Филоненко решительно встал... на сторону Керенского. Доверие к нему Корнилова сыграло с генералом злую шутку.
Очертив таким образом расстановку основных фигур на доске перед началом корниловского выступления, мы теперь можем лучше понять их мотивы и действия в обстановке конца августа 1917 года. Но об этом - в другой раз.
Продолжение следует.
Лавр Георгиевич Корнилов.
Приведу текст этого воззвания. "Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час ее кончины.
Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога - в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли.
Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путем победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни.
Передать же Россию в руки ее исконного врага - германского племени и сделать русский народ рабами немцев - я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли" (конец цитаты).
В действительности события конца августа 1917 года лишь с очень большой натяжкой можно считать мятежом. Фактически, как это и указывает современный историк Валентин Рунов, Корнилова (а вместе с ним - большую часть фронтового офицерства) временное правительство заставило выступить против себя, чтобы затем на "законных основаниях" удалить из армии чересчур самостоятельного и напористого Верховного, удалить так, чтобы армия не смогла за него заступиться. По большому счёту, весь этот "мятеж" от начала до конца был провокацией, что убедительно показал в своей книге известный эмигрантский историк Г.М. Катков. Керенский, согласовавший с Корниловым меры по оздоровлению армии и тыла и согласившийся с необходимостью решительно изолировать партию большевиков, в самый последний момент так и не отважился привести корниловскую программу в действие, предпочтя вместо этого объявить мятежником самого генерала. Однако, обо всём по порядку.
Начнём с того, что по возможности очертим круг действующих лиц разразившейся драмы. Во-первых - это сам генерал Корнилов, человек с принципами и одновременно - с привычкой обо всём судить независимо. Подлинный герой Первой Мировой войны, успешно бежавший из австрийского плена, пробравшийся в Россию через территории нескольких государств и удостоенный за этот подвиг Ордена Святого Георгия, который вручил ему лично император Николай Второй. О жизненном кредо этого человека, о том, с какими целями он шёл к должности Верховного Главнокомандующего и какими средствами этих целей он рассчитывал добиться, я уже писал.
Верховный Главнокомандующий Л.Г. Корнилов провожает войска, уходящие в бой
На пути к оздоровлению Русской Армии и к восстановлению её боеспособности Корнилов неизбежно должен был перейти дорогу тем, кто стремился к углублению революции. Революция же в августе 1917 года олицетворялась вполне конкретным человеком - министром-председателем временного правительства Александром Фёдоровичем Керенским.
Керенский, юрист по образованию, никогда не был либералом, как зачастую считают сегодня. Уже в 1904 году он был известен как убеждённый социалист, после "кровавого воскресенья" 9 января 1905 года писал антиправительственные статьи в социалистических же журналах, арестовывался по подозрению в принадлежности к "боевой организации" партии эсеров, но доказать эту принадлежность царское правосудие не сумело, и Керенский отправился в административную ссылку. Однако в середине августа 1906 года он уже снова был в Петербурге, где в качестве адвоката защищал участников крестьянских бунтов. Впоследствии он защищал также членов армянской террористической группировки Дашнакцутюн, участвовал в качестве юриста в расследовании Ленского расстрела. В госдуму избирался от фракции "трудовиков" (неонародническая группировка, возникшая в 1-й Государственной Думе). Из партии эсеров он формально вышел, поскольку эта партия приняла решение бойкотировать выборы в Думу.
А.Ф. Керенский
Звёздный час пробил для Керенского после февральского переворота, когда этот думский крикун неожиданно, вероятно, даже для самого себя сделался сперва министром в правительстве князя Львова, а затем, после нескольких правительственных кризисов - возглавил правительство. Впрочем, на стране и её обороноспособности это никак не отразилось: Россия как катилась к своему развалу с самых первых ней революции, так и продолжала катиться. Керенский был, возможно, и неплохим оратором, но необходимой для главы правительства силой воли не обладал. Ситуация уцсугублялась установившимся после февраля 1917 года двоевластием - явочным порядком возникшему "временному правительству" противостояли столь же явочным порядком возникшие и никем не избранные "советы рабочих и солдатских депутатов". Керенский же изо всех сил пытался лавировать между этими двумя силами. Ему, вероятно, такая политика казалась "золотой серединой", на деле же она оборачивалась банальным отсутствием стратегии.
Говоря о революционной демократии и корниловском выступлении, нельзя обойти молчанием и ещё одну фигуру - это Борис Викторович Савинков, в отличие от Керенского - доказанный член боевой организации эсеров, опытный революционер-террорист, одновременно - плодовитый писатель. На момент описываемых событий - управляющий военным министерством.
Борис Савинков
Савинков не менее Керенского боялся за завоевания революции. Но, в отличие от Керенского, он оставался патриотом. И как таковой - он горячо симпатизировал идеям Корнилова, понимая, что с крушением фронта наступит конец России, а вместе с ним - и всем "демократическим завоеваниям". В то же время у Савинкова были свои идеи и планы, не во всём совместимые с планами Верховного, что и предопределило недопонимания и недоразумения с ним. Как, впрочем, и с Керенским, коего Борис Викторович пытался сподвигнуть вести себя решительнее.
Со стороны "корниловцев" внимания заслуживает такая фигура как генерал Крымов. Александр Михайлович Крымов - типичный представитель т.н. "февральского" генералитета. До революции он находился в жёсткой оппозиции к императору Николаю Второму, даже примкнул к заговору думской верхушки с Гучковым во главе, предполагавшему устранение императора от власти, а при сопротивлении - и цареубийство. Крымова такая перспектива не останавливала.
Александр Михайлович Крымов
В то же время Крымов зарекомендовал себя на фронте как неплохой кавалерийский командир и отличался решительностью. Именно на этого человека Корнилов возлагал свои главные надежды: Крымов был поставлен во главе 3-го конного корпуса, двигавшегося на Петроград. После занятия столицы войсками 3-го кавкорпуса и объединения его с рядом других надёжных частей корпус предполагалось развернуть в Отдельную Петроградскую армию, а Крымов намечался на должность командарма. В действительности корпус до столицы так и не дошёл, а генерал, вызванный к Керенскому на разнос, по одним сведениям - застрелился, по другим - был убит революционерами-террористами.
Наконец, важную роль в судьбе Корниловского выступления сыграл В.Н. Львов, член первого состава "временного правительства", революционный обер-прокурор Святейшего Синода. Бесцеремонно выгнанный из правительства Керенским, Львов затаил обиду, что, в конечном итоге, погубило и Корнилова, и Керенского.
Львов Владимир Николаевич
Владимир Николаевич Львов в 1905 году участвовал в создании партии октябристов (к этой же партии, к слову, принадлежал и Гучков - организатор антицарского заговора накануне Февральского переворота). В 1907 году избран в Государственную Думу, где курировал вероисповедные вопросы. Деятельность Львова на этом поприще носила крайне противоречивый характер. С одной стороны - он был склонен к критиканству, что и в обычной-то сфере человеческой деятельности неуместно, а в церковных делах - опасно вдвойне. С другой - Львов выступал последовательным сторонником созыва Поместного Собора, что, вероятнее всего, и открыло ему дорожку к обер-прокурорскому креслу. В эмиграции Львов, окончательно утративший чувство реальности, написал довольно путанные воспоминания о "деле Корнилова", ценность которых в качестве исторического источника ничтожна - по причине помешательства автора.
Говоря о деятелях Корниловского выступления, нельзя обойти молчанием и фигуру комиссара временного правительства при Корнилове - Максимилиана Максимилиановича Филоненко. Филоненко - еврей и масон, член партии эсеров. В 1914 году добровольцем ушёл на фронт. Подпоручик-гвардеец (Лейб-Гвардии Гренадерский полк). После февральского переворота М.М. Филоненко, дослужившийся к 1917 году до штабс-капитана, оказался правительственным комиссаром в 8-й армии, которую возглавлял Лавр Георгиевич Корнилов. Дальнейшие его шаги по карьерной лестнице были сопровождением Лавра Георгиевича. С 19 июля Филоненко - комиссар временного правительства при Ставке Верховного Главнокомандующего.
Комиссар Филоненко
Филоненко довелось сыграть в "деле Корнилова весьма и весьма неоднозначную роль. С одной стороны, он пользвался доверием Лавра Георгиевича. Корнилов писал, что Филоненко "проявил много уменья, энергии, настойчивости и решительности в деле согласования работы командования с комитетами... Он был открытым сторонником проведения твёрдых и решительных мер в деле оздоровления армии и страны". Тем не менее, в роковой день 28 августа 1917 года Филоненко решительно встал... на сторону Керенского. Доверие к нему Корнилова сыграло с генералом злую шутку.
Очертив таким образом расстановку основных фигур на доске перед началом корниловского выступления, мы теперь можем лучше понять их мотивы и действия в обстановке конца августа 1917 года. Но об этом - в другой раз.
Продолжение следует.