Латышский учитель и донбасские шахтёры
В круговерти Гражданской войны нередко рождаются самые невероятные человеческие истории и самые невообразимые переплетения судеб. Которые, помимо всего прочего, подтвеждают вывод, давно сделанный христианскими богословами: человек - бездна. И его поведение, коль скоро оно ничем, кроме его собственной свободы, не обусловлено, бывает совершенно непредсказуемо. А значит, стоит воздержаться от поспешных суждений, обобщений, а наипаче всего - от осуждения.
История, о которой я хотел бы сегодня рассказать, впервые была описана белым генералом Антоном Васильевичем Туркулом в его ныне весьма популярных воспомнианиях "Дроздовцы в огне". У меня сложное отношение к личности генерала Туркула: в годы Великой Отечественной войны этот человек пошёл на службу к предателю Власову, чем изрядно дискредитировал свои прошлые заслуги. Однако, книга Антона Васильевича - живое свидетельство живого участника Гражданской войны - отнюдь не теряет от этого своей ценности и достоверности, а приводимые в ней факты не перестают быть фактами.
Антон Васильевич Туркул в форме генерала Дроздовской стрелковой дивизии
Весной 1919 года Дроздовская офицерская стрелковая дивизия Добровольческой Армии вела бои в Донбассе. Красные, отлично понимавшие, что донецкий уголь для экономики необходим как воздух, дрались отчаянно, белые, стремившиеся поставить большевистскую Москву в положение экономической блокады, - столь же отчаянно старались красных из Донбасса выбить. Воинские части обеих сторон таяли на глазах, и немудрено, что их стали пополнять местным контингентом - мобилизованными шахтёрами. Но если красная идея была работягам с донбасских шахт более-менее понятна: тяготы труда они сполна успели прочувствовать на собственной шкуре, несправедливости начальства - в большинстве своём тоже, так что красивая сказка о "рабоче-крестьянской власти" (а особенно - о народной собственности и восьмичасовом рабочем дне) пленяла их воображение, то с Белой идеей было туговато. Не видели они в красных вражеских агентов и предателей Отечества. А статьи Брестского мира и цели недавно завершившейся Мировой войны оставались для них непонятными. В итоге шахтёры-мобилизанты один за другим начали дезертировать из Дроздовской дивизии.
В это время у дроздовцев служил офицер по имени Евгений Борисович Петерс. Латыш по национальности, сын школьного учителя. Туркул в своей книге характеризует его как человека безграничной отваги и безукоризненной честности. Книга "Дроздовский и дроздовцы" приводит следующие подробности его биографии. Год рождения Петерса неизвестен. Известно лишь, что Первая Мировая застала его студентом Московского университета. Евгений Борисович не стал отсиживаться по тылам (на что, в общем-то, имел право), а ушёл на фронт и воевал в составе 268 Новоржевского пехотного полка. Прапорщик. За свои действия в ходе Первой Мировой удостоился ордена Святого Георгия. Весной 1919 года командовал ротой в 1-м Дроздовском полку. Впоследствии несколько раз исполнял обязанности командира полка, на 30 декабря 1919 года - командир батальона. Кавалер учреждённого Врангелем ордена Николая Чудотворца. Несколько раз ранен на фронтах Гражданской войны.
Евгений Борисович Петерс
И вот, этот самый Петерс, сын школьного учителя, представитель той самой дореволюционной интеллигенции, которая в таком количестве дала истории всевозможных революционеров и заговорщиков, вдобавок - латыш, соплеменников которого многие в России считают поголовно какими-то патологическими русофобами, столкнулся с тем, что из его роты солдаты-мобилизанты перебегают к противнику. Петерс построил всю роту, удалил из строя офицеров, а с солдатами отправился к линии фронта. И несколько часов заставлял их маршировать перед самыми окопами красных. То ли в этот день было затишье, то ли красные оказались ошеломлены столь неожиданными учениями, но они не стреляли. В конце концов Петерс остановил роту и обратился к ней со следующим монологом:
- Там, - и указал рукой в сторону красных окопов, - коммунистическая сволочь, которую все равно когда-нибудь перевешают. Здесь - Россия. Ступайте туда - тогда вы такая же сволочь. Или оставайтесь здесь - тогда вы верные русские солдаты.
И, повернувшись, пошёл к своим позициям. Видимо, то обстоятельство, что офицер был один, что не боялся вот так вот, в полный рост маршировать перед окопами противника, подвергая себя равной с солдатами опасности, и этот прочувствованный монолог подействовали на солдат. О дальнейшем вспоминал сам Петерс: "А они, все шестьдесят, попёрли за мной, как дети. Теперь они будут верными".
Дроздовцы.
Портрет Евгения Петерса в дроздовской форме. Художник Дм. Альшев.
Что тут скажешь... Сын школьного учителя, видимо, хорошо наблюдал за своим отцом и его работой. И важность личного примера в воспитании понимал отлично. Петерс не ошибся в своих прогнозах, что подтверждает и Туркул: "Шахтеры честно и доблестно стояли за нами в огне за Россию. Лучшими дроздовскими солдатами почитались наши шахтеры, а у Петерса с тех пор ординарцы всегда были шахтёрскими".
Вот так. Как видим, не только в Великую Отечественную, но и в Гражданскую среди латышей были не только патологические русофобы и садисты, но и люди, не отделявшие своей судьбы от России, готовые ей честно служить, а если нужно - то и погибнуть за неё. Видим также и то, что донбасские шахтёры, вопреки утверждениям официальной пропаганды современного Киева, далеко не все отличались безоглядным большевизанством. А вот словами о чести Родины, подкреплёнными примером личной храбрости, их вполне можно было воспламенить.
PS. А вот судьба самого Петерса, к сожалению, сложилась трагически. Оказавшись после 1920 года в эмиграции, он не смог жить в отрыве от России. Депрессию усугубила личная трагедия: его горячо любимая невеста умерла от туберкулёза, так и не дожив до свадьбы. Петерс ненадолго пережил её и в 1922 году застрелился.