105 лет тому назад - начало Второго Кубанского похода
23 июня сего года исполнилось ровно 105 лет со дня начала Втроого Кубанского похода. В ночь с 22 на 23 июня 1918 года Добровольческая Армия генерала А.И. Деникина выступила с Дона в свой второй и победносный поход на Кубань, приведший к освобождению от большевиков всего Северного Кавказа и к обретению белыми выхода к Чёрному морю, что существенно облегчило их материальное положение и позволило, наконец, установить сообщение с союзниками по Антанте. За полгода, истекшие с начала Ледяного Похода, белая Добровольческая Армия изменилась разительно - соответственно, столь же разительно изменились цели похода и тактика, применявшаяся белыми.
Чины Добровольческой Армии - Корниловского ударного полка
и Корниловского конного полка Кубанского казачьего войска - в период
Второго Кубанского Похода.
Численность белых войск перед Вторым Кубанским походом значительно возросла. Если в Ледяной Поход отправлялось около четырёх тысяч человек (а собственно "боевых единиц" было и того меньше), то теперь Деникин имел под ружьём 10 тысяч прекрасно мотивированных и профессиональных бойцов. К Добровольческой Армии присоединился трёхтысячный отряд Михаила Дроздовского из "трёх родов оружия", в армию активно вливались пополнения из числа кубанских и донских казаков (кубанцы вливались в армию особенно охотно, помня обещание Деникина непременно освободить их край от большевиков), прибывали офицеры, не успевшие на Дон к началу Ледяного Похода, но от этого не менее сильно верившие в идеалы белой борьбы и, главное, в её перспективы. Собственно, приток белых добровольцев на Дон не прекращался ни на один день. Но поскольку пробираться нужно было через многочисленные красные блокпосты, а революционные солдаты отнюдь не горели желанием пропускать в белую армию всех желающих, многие к началу Ледяного Похода просто застряли на многочисленных железнодорожных ветках. В итоге этим офицерам пришлось осесть по глухим хуторам и зимовникам в ожидании благоприятного времени - и это время настало после возвращения на Дон Добровольческой Армии. Теперь добровольцы, прибывшие из Москвы, Смоленска или с дальних участков фронта получили долгожданную возможность взять в руки оружие, чтобы сражаться с узурпаторами. Активно пополнялся Офицерский Марковский полк, за чем следил лично генерал Марков. Он сам неоднократно встречался с прибывающими добровольцами, разъяснял им задачи армии, распределял по подразделениям под начало опытных командиров-первопоходников. В районах, прилегавших к Дону, (в частности, на Украине) генерал М.В. Алексеев развёрнул сеть вербовочных бюро ДобрАрмии. Предстоящее же возвращение армии на Кубань сулило ей новые пополнения.
В результате этого численного роста, теперь белым под силу было решать стратегические задачи (в Ледяном Походе вопрос стоял главным образом о том, чтобы выжить). Так что, ставя своим войскам в июне 1918 года задачу полностью освободить Кубанскую область от красных, Деникин мог рассчитывать, что армия эту задачу выполнит. Более того - он вполне мог надеяться полностью ликвидировать всю северокавказскую группировку красных, несмотря на её численное превосходство.
Да, громадное численное превосходство по-прежнему сохранял противник - 80 тысяч человек у красного главкома Сорокина против 10 тысяч у Деникина. Но белые - как Деникин, так и его подчинённые - уже успели убедиться в том, что большевиков можно бить, причём бить, заметно уступая им в численности, за счёт большей выучки и лучшей мотивации. К тому же силы большевиков были рассредоточены по большой территории, что открывало возможность громить их по частям.
В отличие от Ледяного Похода, в котором белые действовали в постоянном стратегическом окружении, Теперь у Деникина появился свой тыл. Добровольческая Армия могла, пусть и с определёнными оговорками, опираться на освобождённую совместными усилиями казаков и добровольцев Донскую область. Конечно, этот тыл оставался ненадёжным в силу сложных отношений добровольческого командования с атаманом Красновым и его безоглядно прогерманской ориентации, да, на Дону стояли войска немецких оккупантов, с которыми Добровольческая Армия закономерно не желала иметь ничего общего, да, среди донцов был заметен казачий сепаратизм, но в то же время Дон исправно снабжал Добровольческую Армию оружием и боеприпасами, а госпиталь в Ростове готов был принять раненых добровольцев и взять на себя заботу о них.
Если в период Ледяного Похода белые старались избегать появления вблизи железных дорог, которые каждую минуту могли оказаться для Добровольческой Армии смертельной ловушкой, то Второй Кубанский Поход развивался как раз преимущественно вдоль железных дорог. Теперь белые могли не бояться ни большевицких эшелонов с войсками, ни красных бронепоездов, у них теперь имелись и собственные бронепоезда, и достаточно бойцов, чтобы эти бронепоезда обслуживать. Теперь белые старались поставить железные дороги под собственный контроль.
Корниловцы-ударники атакуют железнодорожную станцию.
Обычная сцена для Второго Кубанского похода.
Появление собственного тыла позволило белым решить и ещё одну проблему - проблему с пленными красноармейцами. Если в Ледяном Походе всех пленных приходилось расстреливать, не вникая в их мотивацию, поскольку содержать пленных было попросту негде, а кормить - нечем, то теперь идейных большевиков, подлежавших по-прежнему уничтожению, можно было отделять от насильственно мобилизованных или обманутых крестьян и солдат, которых можно было отправить в тыл, провести с ними надлежащую идеологическую работу и перетянуть на свою сторону. Основную массу пленных красноармейцев белые теперь вливали в свои части, что давало им возможности быстро компенсировать понесённые потери, а наличие в этих частях идейного "ядра" первопоходников приводило к тому, что мобилизованные пленные быстро проникались духом Добровольческой Армии и дрались хорошо.
Наконец, стоит отметить, что в период Второго Кубанского похода разительно изменилось отношение населения к белым. Если во время Ледяного похода крестьяне встречали добровольцев враждебно, надеясь на большевицкие посулы, а казаки - без энтузиазма, заняв выжидательную позицию, то теперь основная масса населения встречала белых как освободителей, испытав на себе все "прелести" большевицкого владычества.
Встаёт закономерный вопрос: почему именно Кубань? Почему Добровольческая Армия, ставя перед собой общегосударственные задачи, провозглашая лозунг свержения большевизма, изгнания немецких оккупантов и восстановления территориальной целостности и суверенитета России в полном объёме, избрала стратегическое направление, на первый взгляд, уводившее её от этой цели, а не приближавшее её. Многие белогвардейские авторы в эмиграции ставили Деникину в вину его отказ от немедленного похода на Москву. Деникин, говорили они, мог бы закончить Гражданскую войну одним ударом уже в 1918-м, пользуясь неразберихой у большевиков и плохой слаженностью их войск (действительно в тот момент больше напоминавших неорганизованные анархические банды), но вместо этого увяз на Кавказе, потеряв драгоценное время и дав красным возможность навести порядок в своих войсках и в тылу.
Однако у Деникина были свои резоны, снимающие все возражения относительно других, некубанских стратегических направлений. Конечно, свою роль играло и обещание, данное им кубанским казакам, обещание вернуться и освободить Кубань, да, важную роль играло и стремление Деникина подобрать своих раненых, которых он был вынужден во время Ледяного Похода оставить на Кубани на попечении казаков и под честное слово освобожденных им из плена большевиков. Однако, не эти соображения в конечном счёте определили выбор Деникина.
Прежде всего, на Москву нельзя было идти, оставляя у себя в тылу многократно превосходящую группировку Сорокина. Эти 80 тысяч красных не сидели бы спокойно на Кавказе, наблюдая, как Деникин идёт на Москву, они вполне могли ударить Деникину в тыл. Казаки Донского войска вряд ли могли бы им помешать: Деникин не считал формируемую (!!!) Красновым Донскую Армию надёжной, и в этом был прав: как показало дальнейшее развитие событий, именно из-за развала Донской Армии в конце 1918 года едва не рухнул весь белый фронт. К тому же казаки сильнейшим образом зависели от немецких оккупантов, а те вполне могли отдать им категорический приказ не вмешиваться.
К тому же даже в том случае, если бы казаки остались верны своему долгу, а немцы уклонились бы от помощи большевикам (на это, по мнению многих белых мемуаристов, можно было рассчитывать), то нет никакой гарантии, что немцы просто не двинулись бы следом за Добровольческой Армией на почтительном расстоянии, занимая освобождённые добровольцами территории и устанавливая на них свой "новый мировой порядок". У Добровольческой Армии не было достаточно сил, чтобы оставлять за собой тыловые гарнизоны. Опыт Дроздовского Похода красноречиво свидетельствовал, что немцы имеют и склонность, и возможность обращать победы белых в свою пользу. Так что, двинувшись в июне 1918-го на Москву, Добровольческая Армия прямиком притащила бы за собой в первопрестольную немцев. Стоит ли объяснять, что патриотические лозунги Белого Движения были бы этим окончательно и безоговорочно дискредитированы? Стоит ли объяснять, что большевики в этом случае на полную катушку разыграли бы столь удобно падающую им в руки патриотическую карту (как они это сделали позднее, во время похода Унгерна)? О том, чтобы во время похода привлекать в свои ряды сомневающихся, добровольцам также пришлось бы накрепко забыть. О том, что Деникин и Алексеев стремились любой ценой избежать роли германских пособников, полагаю, говорить излишне. Стоит также оговорить, что Германия стояла на грани катастрофы, её поражение в Первой Мировой войне с каждым днём вырисовывалось всё отчётливее, так что соглашение с Германией было для добровольческого командования неприемлемо не только по моральным, но и по чисто прагматическим соображениям.
Наконец, поход на Москву в 1918 году резко ослаблял силы Добровольческой Армии. Как я уже говорил, в мае - июне 1918 года в неё массово вливались добровольцы с Кубани. Но эти добровольцы надеялись именно на освобождение родных краёв от большевицкого ига. Остались бы эти добровольцы в армии или разошлись бы по домам, услышав, что поход на Кубань отменяется - вопрос не из простых.
Современная картинка, пусть и не без некоторых неточностей, но довольно адекватно
представляющая основные элементы, из которых складывались
силы Добровольческой Армии на момент начала Второго Кубанского похода.
На ней справа налево - дроздовец (участник похода Яссы - Дон), корниловец (символизирующий
участников Ледяного Похода) и кубанский казак.
Отказ от Второго Кубанского похода ставил под угрозу эту спайку.
Кубанское направление, которое в итоге выбрали Деникин и Алексеев, позволяло избежать всех этих угроз. Белые зачищали свои тылы от северокавказской группировки красных, освобождали Кубань в полном соответствии с чаяниями своих кубанских добровольцев, а заодно - моментально обрастали новыми пополнениями за счёт жителей освобождённых кубанских станиц. Кроме того, Добровольческая Армия имела надежду соединиться и со своими ранеными, которых она оставила на попечении казаков (надежда, стоит отметить, полностью себя оправдавшая). На Кубани и в соседних с ней областях Добровольческая Армия обретала свою тыловую базу, независимую от Краснова и его немецких хозяев. Наконец, освобождение Кубани давало Деникину возможность выйти к Чёрному морю и через порт Новороссийска установить связь с союзниками по Антанте, войска которых к этому времени надёжно оккупировали Турцию. В итоге Добровольческая Армия получала источник снабжения за счёт союзников, тем самым избавляясь и в этом отношении от тягостной зависимости от Краснова (= от немцев). Массовая поддержка Добровольческой Армии кубанскими казаками, на которую рассчитывал Деникин, давала ему гарантию, что немцы за его армией не увяжутся и своих порядков на Кубани не установят. А добившись прочного, защищённого от большевиков и независимого тыла, пополнив в несколько раз свои ряды, Добровольческая Армия получала реальную возможность действительно наступать на Москву, развернув патриотическое знамя - чего и требовала Белая Идея.
Наконец, занятие белыми войсками Кубани и Северного Кавказа позволяли Деникину лишить красных кубанского и ставропольского хлеба, а также изолировать большевицкие районы от бакинской и грозненской нефти. Сырьевая база большевицкого режима сокращалась, соответственно, сокращались и его возможности воевать.
В ходе Второго Кубанского Похода Деникину, пусть и ценой значительных потерь (в частности, погибли выдающиеся командиры Белого Движения Марков и Дроздовский) удалось достичь всех поставленных целей. Как с точки зрения оператики, так и с точки зрения стратегии поход окончился полным успехом. В плане оператики - удалось разгромить северокавказскую группировку красных и освободить от большевиков значительные территории. В плане стратегии - успех Второго Кубанского похода открывал белым возможность для дальнейших операций в Донбассе, на Украине и, наконец, на Московском направлении и обеспечивал их необходимым для этих операций снабжением.
___________________________________
По поводу выбора оперативного направления для действий Добровольческой Армии в июне 1918 года подробнее см. здесь:
Чины Добровольческой Армии - Корниловского ударного полка
и Корниловского конного полка Кубанского казачьего войска - в период
Второго Кубанского Похода.
Численность белых войск перед Вторым Кубанским походом значительно возросла. Если в Ледяной Поход отправлялось около четырёх тысяч человек (а собственно "боевых единиц" было и того меньше), то теперь Деникин имел под ружьём 10 тысяч прекрасно мотивированных и профессиональных бойцов. К Добровольческой Армии присоединился трёхтысячный отряд Михаила Дроздовского из "трёх родов оружия", в армию активно вливались пополнения из числа кубанских и донских казаков (кубанцы вливались в армию особенно охотно, помня обещание Деникина непременно освободить их край от большевиков), прибывали офицеры, не успевшие на Дон к началу Ледяного Похода, но от этого не менее сильно верившие в идеалы белой борьбы и, главное, в её перспективы. Собственно, приток белых добровольцев на Дон не прекращался ни на один день. Но поскольку пробираться нужно было через многочисленные красные блокпосты, а революционные солдаты отнюдь не горели желанием пропускать в белую армию всех желающих, многие к началу Ледяного Похода просто застряли на многочисленных железнодорожных ветках. В итоге этим офицерам пришлось осесть по глухим хуторам и зимовникам в ожидании благоприятного времени - и это время настало после возвращения на Дон Добровольческой Армии. Теперь добровольцы, прибывшие из Москвы, Смоленска или с дальних участков фронта получили долгожданную возможность взять в руки оружие, чтобы сражаться с узурпаторами. Активно пополнялся Офицерский Марковский полк, за чем следил лично генерал Марков. Он сам неоднократно встречался с прибывающими добровольцами, разъяснял им задачи армии, распределял по подразделениям под начало опытных командиров-первопоходников. В районах, прилегавших к Дону, (в частности, на Украине) генерал М.В. Алексеев развёрнул сеть вербовочных бюро ДобрАрмии. Предстоящее же возвращение армии на Кубань сулило ей новые пополнения.
В результате этого численного роста, теперь белым под силу было решать стратегические задачи (в Ледяном Походе вопрос стоял главным образом о том, чтобы выжить). Так что, ставя своим войскам в июне 1918 года задачу полностью освободить Кубанскую область от красных, Деникин мог рассчитывать, что армия эту задачу выполнит. Более того - он вполне мог надеяться полностью ликвидировать всю северокавказскую группировку красных, несмотря на её численное превосходство.
Да, громадное численное превосходство по-прежнему сохранял противник - 80 тысяч человек у красного главкома Сорокина против 10 тысяч у Деникина. Но белые - как Деникин, так и его подчинённые - уже успели убедиться в том, что большевиков можно бить, причём бить, заметно уступая им в численности, за счёт большей выучки и лучшей мотивации. К тому же силы большевиков были рассредоточены по большой территории, что открывало возможность громить их по частям.
В отличие от Ледяного Похода, в котором белые действовали в постоянном стратегическом окружении, Теперь у Деникина появился свой тыл. Добровольческая Армия могла, пусть и с определёнными оговорками, опираться на освобождённую совместными усилиями казаков и добровольцев Донскую область. Конечно, этот тыл оставался ненадёжным в силу сложных отношений добровольческого командования с атаманом Красновым и его безоглядно прогерманской ориентации, да, на Дону стояли войска немецких оккупантов, с которыми Добровольческая Армия закономерно не желала иметь ничего общего, да, среди донцов был заметен казачий сепаратизм, но в то же время Дон исправно снабжал Добровольческую Армию оружием и боеприпасами, а госпиталь в Ростове готов был принять раненых добровольцев и взять на себя заботу о них.
Если в период Ледяного Похода белые старались избегать появления вблизи железных дорог, которые каждую минуту могли оказаться для Добровольческой Армии смертельной ловушкой, то Второй Кубанский Поход развивался как раз преимущественно вдоль железных дорог. Теперь белые могли не бояться ни большевицких эшелонов с войсками, ни красных бронепоездов, у них теперь имелись и собственные бронепоезда, и достаточно бойцов, чтобы эти бронепоезда обслуживать. Теперь белые старались поставить железные дороги под собственный контроль.
Корниловцы-ударники атакуют железнодорожную станцию.
Обычная сцена для Второго Кубанского похода.
Появление собственного тыла позволило белым решить и ещё одну проблему - проблему с пленными красноармейцами. Если в Ледяном Походе всех пленных приходилось расстреливать, не вникая в их мотивацию, поскольку содержать пленных было попросту негде, а кормить - нечем, то теперь идейных большевиков, подлежавших по-прежнему уничтожению, можно было отделять от насильственно мобилизованных или обманутых крестьян и солдат, которых можно было отправить в тыл, провести с ними надлежащую идеологическую работу и перетянуть на свою сторону. Основную массу пленных красноармейцев белые теперь вливали в свои части, что давало им возможности быстро компенсировать понесённые потери, а наличие в этих частях идейного "ядра" первопоходников приводило к тому, что мобилизованные пленные быстро проникались духом Добровольческой Армии и дрались хорошо.
Наконец, стоит отметить, что в период Второго Кубанского похода разительно изменилось отношение населения к белым. Если во время Ледяного похода крестьяне встречали добровольцев враждебно, надеясь на большевицкие посулы, а казаки - без энтузиазма, заняв выжидательную позицию, то теперь основная масса населения встречала белых как освободителей, испытав на себе все "прелести" большевицкого владычества.
Встаёт закономерный вопрос: почему именно Кубань? Почему Добровольческая Армия, ставя перед собой общегосударственные задачи, провозглашая лозунг свержения большевизма, изгнания немецких оккупантов и восстановления территориальной целостности и суверенитета России в полном объёме, избрала стратегическое направление, на первый взгляд, уводившее её от этой цели, а не приближавшее её. Многие белогвардейские авторы в эмиграции ставили Деникину в вину его отказ от немедленного похода на Москву. Деникин, говорили они, мог бы закончить Гражданскую войну одним ударом уже в 1918-м, пользуясь неразберихой у большевиков и плохой слаженностью их войск (действительно в тот момент больше напоминавших неорганизованные анархические банды), но вместо этого увяз на Кавказе, потеряв драгоценное время и дав красным возможность навести порядок в своих войсках и в тылу.
Однако у Деникина были свои резоны, снимающие все возражения относительно других, некубанских стратегических направлений. Конечно, свою роль играло и обещание, данное им кубанским казакам, обещание вернуться и освободить Кубань, да, важную роль играло и стремление Деникина подобрать своих раненых, которых он был вынужден во время Ледяного Похода оставить на Кубани на попечении казаков и под честное слово освобожденных им из плена большевиков. Однако, не эти соображения в конечном счёте определили выбор Деникина.
Прежде всего, на Москву нельзя было идти, оставляя у себя в тылу многократно превосходящую группировку Сорокина. Эти 80 тысяч красных не сидели бы спокойно на Кавказе, наблюдая, как Деникин идёт на Москву, они вполне могли ударить Деникину в тыл. Казаки Донского войска вряд ли могли бы им помешать: Деникин не считал формируемую (!!!) Красновым Донскую Армию надёжной, и в этом был прав: как показало дальнейшее развитие событий, именно из-за развала Донской Армии в конце 1918 года едва не рухнул весь белый фронт. К тому же казаки сильнейшим образом зависели от немецких оккупантов, а те вполне могли отдать им категорический приказ не вмешиваться.
К тому же даже в том случае, если бы казаки остались верны своему долгу, а немцы уклонились бы от помощи большевикам (на это, по мнению многих белых мемуаристов, можно было рассчитывать), то нет никакой гарантии, что немцы просто не двинулись бы следом за Добровольческой Армией на почтительном расстоянии, занимая освобождённые добровольцами территории и устанавливая на них свой "новый мировой порядок". У Добровольческой Армии не было достаточно сил, чтобы оставлять за собой тыловые гарнизоны. Опыт Дроздовского Похода красноречиво свидетельствовал, что немцы имеют и склонность, и возможность обращать победы белых в свою пользу. Так что, двинувшись в июне 1918-го на Москву, Добровольческая Армия прямиком притащила бы за собой в первопрестольную немцев. Стоит ли объяснять, что патриотические лозунги Белого Движения были бы этим окончательно и безоговорочно дискредитированы? Стоит ли объяснять, что большевики в этом случае на полную катушку разыграли бы столь удобно падающую им в руки патриотическую карту (как они это сделали позднее, во время похода Унгерна)? О том, чтобы во время похода привлекать в свои ряды сомневающихся, добровольцам также пришлось бы накрепко забыть. О том, что Деникин и Алексеев стремились любой ценой избежать роли германских пособников, полагаю, говорить излишне. Стоит также оговорить, что Германия стояла на грани катастрофы, её поражение в Первой Мировой войне с каждым днём вырисовывалось всё отчётливее, так что соглашение с Германией было для добровольческого командования неприемлемо не только по моральным, но и по чисто прагматическим соображениям.
Наконец, поход на Москву в 1918 году резко ослаблял силы Добровольческой Армии. Как я уже говорил, в мае - июне 1918 года в неё массово вливались добровольцы с Кубани. Но эти добровольцы надеялись именно на освобождение родных краёв от большевицкого ига. Остались бы эти добровольцы в армии или разошлись бы по домам, услышав, что поход на Кубань отменяется - вопрос не из простых.
Современная картинка, пусть и не без некоторых неточностей, но довольно адекватно
представляющая основные элементы, из которых складывались
силы Добровольческой Армии на момент начала Второго Кубанского похода.
На ней справа налево - дроздовец (участник похода Яссы - Дон), корниловец (символизирующий
участников Ледяного Похода) и кубанский казак.
Отказ от Второго Кубанского похода ставил под угрозу эту спайку.
Кубанское направление, которое в итоге выбрали Деникин и Алексеев, позволяло избежать всех этих угроз. Белые зачищали свои тылы от северокавказской группировки красных, освобождали Кубань в полном соответствии с чаяниями своих кубанских добровольцев, а заодно - моментально обрастали новыми пополнениями за счёт жителей освобождённых кубанских станиц. Кроме того, Добровольческая Армия имела надежду соединиться и со своими ранеными, которых она оставила на попечении казаков (надежда, стоит отметить, полностью себя оправдавшая). На Кубани и в соседних с ней областях Добровольческая Армия обретала свою тыловую базу, независимую от Краснова и его немецких хозяев. Наконец, освобождение Кубани давало Деникину возможность выйти к Чёрному морю и через порт Новороссийска установить связь с союзниками по Антанте, войска которых к этому времени надёжно оккупировали Турцию. В итоге Добровольческая Армия получала источник снабжения за счёт союзников, тем самым избавляясь и в этом отношении от тягостной зависимости от Краснова (= от немцев). Массовая поддержка Добровольческой Армии кубанскими казаками, на которую рассчитывал Деникин, давала ему гарантию, что немцы за его армией не увяжутся и своих порядков на Кубани не установят. А добившись прочного, защищённого от большевиков и независимого тыла, пополнив в несколько раз свои ряды, Добровольческая Армия получала реальную возможность действительно наступать на Москву, развернув патриотическое знамя - чего и требовала Белая Идея.
Наконец, занятие белыми войсками Кубани и Северного Кавказа позволяли Деникину лишить красных кубанского и ставропольского хлеба, а также изолировать большевицкие районы от бакинской и грозненской нефти. Сырьевая база большевицкого режима сокращалась, соответственно, сокращались и его возможности воевать.
В ходе Второго Кубанского Похода Деникину, пусть и ценой значительных потерь (в частности, погибли выдающиеся командиры Белого Движения Марков и Дроздовский) удалось достичь всех поставленных целей. Как с точки зрения оператики, так и с точки зрения стратегии поход окончился полным успехом. В плане оператики - удалось разгромить северокавказскую группировку красных и освободить от большевиков значительные территории. В плане стратегии - успех Второго Кубанского похода открывал белым возможность для дальнейших операций в Донбассе, на Украине и, наконец, на Московском направлении и обеспечивал их необходимым для этих операций снабжением.
___________________________________
По поводу выбора оперативного направления для действий Добровольческой Армии в июне 1918 года подробнее см. здесь: