Няш-мяш - Берлин наш
Распевает верховой:
"Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казачьих
Из чужой реки!
(с) Цезарь Солодарь
9 октября - заметная дата в русской военной истории. А в свете последних политических событий и тенденций она приобретает особо актуальное значение. 9 октября 1760 года, 260 лет тому назад, русская армия в ходе Семилетней войны впервые овладела столицей Прусского королевства Берлином. Ключи от Берлина были отосланы в Петербург и до сих пор хранятся там в Казанском Соборе. 11 октября 1760 года в Берлине состоялся парад победоносной русской армии. Правда, уже на следующий день, 12 октября Берлин пришлось оставить. Тем не менее, эта операция доказала уязвимость прусской столицы и нанесла врагам России ощутимый ущерб, не только репутационный, но и экономический.
Парад русской армии в Берлине 11 октября 1760 года.
С картины Александра Коцебу.
Русской войсковой группировкой, наступавшей на Берлин, командовал генерал Захар Григорьевич Чернышёв. В авангарде войск Чернышёва двигалась конница генерала Г.К. Тотлебена, саксонского дворянина на русской службе, до войне несколько лет прожившего в Берлине. На Тотлебена, вероятно, как на бывшего берлинца, русское командование возлагало особые надежды - город являлся не только столицей Прусского королевства, но и крупным промышленным центром, так что одной из целей экспедиции было разрушение военных предприятий Берлина, снабжавших фридриховскую армию.
После Кунерсдорфского сражения Фридрих Второй оказался на грани катастрофы. Из 48-тысячной армии у него осталось под рукой лишь 3 тысячи человек, полностью деморализованных поражением. Если бы русский командующий Салтыков немедленно двинул армию на Берлин, столица Пруссии бы не устояла, и на этом, вероятно, война бы и закончилась. Однако и Салтыков понёс тяжёлые потери, и наступление на Берлин в 1759-м году не состоялось. А Фридрих сумел - надо отдать ему должное - в кратчайшие сроки восстановить боеспособность своих войск.
Однако в октябре 1760 года Фридриха с основными силами в столице не было. В августе он одержал победу над австрийцами при Лигнице и находился с армией далеко от Берлина. Поэтому союзники - французы и австрийцы - принялись активно соблазнять русского фельдмаршала перспективой лёгкого захвата Берлина. Поход на Берлин, конечно, входил в планы Салтыкова, но только после надёжного овладения Кольбергом, Данцигом и Померанией. Салтыков мыслил стратегически, ему нужно было, чтобы падение Берлина стало окончанием войны. Однако в конце августа Пётр Семёнович тяжело заболел и вынужден был сдать командование Фермору. Фермор оказался более сговорчив, и когда австрийский фельдмаршал Даун предложил ему в помощь вспомогательный корпустот охотно согласился на экспедицию. Впрочем, не будем слишком строги к Фермору - он понимал стратегическое значение Берлина. Для похода были выделены корпуса Чернышёва и Тотлебена. Правда, из стратегической наступательной операции эта совместная русско-австрийская экспедиция превращалась в обычный набег.
Генерал Захар Григорьевич Чернышёв, командовавший русскими войсками
в Берлинской операции 1760 года.
Прусский король Фридрих II Великий, хоть и был незаурядным полководцем,
отстоять свою столицу в 1760-м году не смог.
Чернышёв был во всех отношениях достойной кандидатурой. В Цорндорфском сражении он успешно командовал русскими гренадерами, находился в самом пекле сражения (под ним ранило двух лошадей, все его адъютанты погибли). После того, как сражение кончилось для русской армии неудачей, Чернышёв попал в плен и был брошен в полуразрушеные и неотапливаемые казематы Кюстрина, практически - под открытым небом. От верной смерти на морозе его спас размен пленными - и осенью того же 1758 года Чернышёв вернулся к исполнению своих обязанностей. Так что в его лице русская армия имела не только отважного воина, но и человека, кровно заинтересованного в победе над Фридрихом.
Итак, на Берлин двигались два русских корпуса: в авангарде - кавалерия генерала Тотлебена, а следом за ней - пехота под командованием Захара Чернышёва общей численностью 20 тысяч человек. Одновременно в Бранденбургскую область (историческим и политическим центром которой как раз и являлся Берлин) вступили 15 тысяч австрийцев во главе с фельдмаршалом Ф.М. Ласси. У австрийцев на Фридриха Великого "зуб" был вполне конкретный - Пруссия аннексировала австрийскую Силезию. Поэтому в корпусе Ласси каждый солдат рвался лично поквитаться в Фридрихом, а фельдмаршал (к слову, сын русского полководца П.П. Ласси) охотно подыгрывал им в этих настроениях, обещая Берлин на 10 дней отдать им на полное разграбление. Вдохновлённые такими перспективами, австрийцы без единого привала, форсированными маршами, за 10 дней прошли 400 километров. Но первым под стенами Берлина оказался Тотлебен.
3 октября корпус Тотлебена оказался у стен Берлина. Город оборонял незначительный гарнизон под командованием губернатора Г.Ф. фон Рохова - всего 1200 солдат и офицеров. Ни крепостных стен, ни валов Берлин не имел. Тотлебен имел в своём распоряжении 3 тысячи бойцов, вскоре к нему подошли ещё 2600 человек. Рохов, понимая, что сопротивление бесполезно, предлагал отвести войска без сопротивления, оставив город на милость победителя: распространяя самые нелепые слухи о мнимых "зверствах" русских, немецкие генералы сами ни минуты не верили в эти бредни. Однако оказавшийся в Берлине на излечении известный немецкий полководец Фридрих-Вильгельм Зейдлиц сумел мобилизовать на оборону города ещё 2000 человек. 5 октября Тотлебен повёл свой корпус на штурм Берлина, разделив его на три колонны. Штурмовал он город, однако, весьма нерешительно, а две из трёх колонн вообще в бою не участвовали. Лишь колонна князя Прозоровского численностью в 300 человек при двух пушках едва не прорвалась в город через Галльские ворота, но отошла, потеряв половину личного состава. Расстреляв без толку запас патронов, Тотлебен отвёл свои войска в предместье Кёпеник. Нерешительность генерала породила разные разговоры, особенно если учесть, что он сам до войны долгое время жил в Берлине, однако не будем спешить с выводами: Тотлебен знал, что на помощь ему спешат Чернышёв и Ласси, так что торопиться ему некуда.
Гравюра начала ХХ века, изображающая атаку Берлина колонной князя Прозоровского.
Несмотря на то, что в корпусе Тотлебена преобладала кавалерия, у Прозоровского оказался
под рукой батальон гренадер, которых он и повёл на штурм Галльских ворот.
Впрочем, подкрепление подошло и к немцам: на помощь Берлину подоспел корпус принца Евгения, после чего численность защитников Берлина возросла до 18 тысяч человек. Теперь Тотлебену нечего было и думать о штурме и славе человека, взявшего вражескую столицу - приходилось поневоле ждать Чернышёва и Ласси.
Австрийцы Ласси подошли к Берлину в районе 8 октября и успешно заняли Потсдам и Шарлоттенбург. Корпус Чернышёва тоже был на подходе, поэтому основные силы защитников Берлина, оказавшись перед лицом почти двукратного превосходства противника (35 тысяч у русских и австрийцев против 18 тысяч у пруссаков), решив не искушать судьбу, отошли от Берлина на Шпандау. Чернышёв, вовремя заметив отход противника, выслал в погоню свою кавалерию, которая настигла прусский арьергард и в коротком жестоком бою разгромила его, захватив 1200 человек в плен.
9 октября, понимая всю безнадёжность дальнейшего сопротивления, члены берлинского городского совета подписали капитуляцию. Город был сдан... генералу Тотлебену. Формально - как первому, явившемуся под его стены. Фактически же немцы предпочитали сдать свою столицу русским, а не австрийцам, собиравшимся мстить за оккупацию Силезии. Русским мстить, вроде как, было не за что, и берлинцы могли рассчитывать на снисхождение. Переговоры с Тотлебеном вёл поставщик прусского королевского двора купец Гочковский. Именно на Гочковского единодушно указывает все авторы исторических романов о Семилетней войне как на человека, завербовавшего Тотлебена на службу Фридриху. Что ж, Гочковский имел для этого как мотивы (он был специально оставлен королём в городе, чтобы отстаивать интересы короны), так и возможности (Гочковский был богат). Правда, в своих собственных мемуарах купец яростно отрицает факт вербовки и пишет о Тотлебене как о враге, пусть и благородном. И тем не менее: войсками антифридриховской коалиции, подступившей к Берлину, командовал вовсе не Тотлебен, а Чернышёв. Так что, ведя переговоры исключительно с Тотлебеном, берлинский городской совет рисковал: Чернышёв мог просто отказаться от подписанной капитуляции. Так что обращение именно к Тотлебену невольно наводит на мысль, что у Готтлоба, свет Куртовича, рыльце и впрямь было в пушку.
Так или иначе, но условия капитуляции, которые выторговал Гочковский, оказались существенно мягче, чем предполагалось изначально. Вместо 4 миллионов талеров контрибуции пруссаки выплачивали только 1,5 миллиона талеров, причём 200 тысяч из них Тотлебен соглашался получить не золотом, а серебром и медной монетой. Жизнь и имущество обывателей русская армия брала под свою охрану. Временным губернатором города Тотлебен назначил своего соплеменника Бахмана, близкого знакомого Гочковского.
Готтлоб-Курт-Генрих фон Тотлебен,
в 1760 году - командующий русского авангарда,
по некоторым сведениям - шпион Фридриха.
Чернышёву об этих переговорах доложили лишь после того, как они завершились. Захар Григорьевич был в ярости: Тотлебен оказывался главным победителем Берлина, хотя предпринятый им штурм окончился полной неудачей, и лишь прибытие Чернышёва с главными силами склонило чашу весов в пользу русских. Впрочем, стоит отдать Чернышёву должное: он не стал требовать пересмотря итогов капитуляции.
Русские войска вошли в Берлин в образцовом порядке. Грабежей и изнасилований, которых так боялись берлинцы, не было. Более того: русские войска не допустили своих австрийских союзников до разграбления Берлина. "Отомстить за Силезию" не получилось. По некоторым сведениям, наиболее ретивых мародёров из числа австрийцев русские просто прислонили к стенке. "Русские начали расстреливать союзников, словно худых собак", - со свойственной ему экспрессией писал по этому поводу В. Пикуль.
Но если насилия над обывателями русские войска старались пресекать, то военные предприятия Берлины были беспощадно разрушены. Разрушению подвергся также монетный двор, а берлинский Арсенал был русскими войсками разграблен. Добычей русской армии стали 143 пушки различных калибров. При взрыве пороховых мельниц, работавших на нужды прусской армии, произошёл несчастный случай: несколько десятков солдат, готовивших здание к взрыву и минировавших их, оказались в этом здании почему-то заперты и забыты и погибли во время взрыва. Каким образом такое могло произойти - разумного объяснения нет, кроме одного: это была преднамеренная диверсия. Стоит ли удивляться, что армия буквально бредила изменой? А частые визиты Гочковского к Тотлебену подсказывали и имя изменника.
Стоит сказать и ещё об одном эпизоде русской четырёхдневной оккупации Берлина. Журналисты прусских газет, позволявших себе тиражировать клевету на русскую армию, были по приказу Тотлебена арестованы и приговорены к прогнанию сквозь строй. "Прусские газетиры, писавшие всякие пасквили и небылицы про Россию, надлежащим образом перепороты", - пишет историк Антон Керсновский, называя эту экзекуцию "одним из самых утешительных эпизодов нашей истории". В мемуарах Гочковского, впрочем, мы встречаем иное свидетельство: да, приговор газетчикам был объявлен и сами они выведены на площадь для экзекуции, но после этого им объявили о помиловании и отпустили по домам. Полагаю, эта нежданная милость подействовала на "газетиров" куда более отрезвляюще, чем могла бы подействовать любая порка.
Русские оккупационные войска в Берлине.
Гравюра XVIII века.
11 октября 1760 года в Берлине прошёл парад победоносных русских полков. Те, в ком пруссаки с подачи своего короля привыкли видеть дикую азиатскую орду, продемонстрировали не только подлинно христианское отношение к побеждённому врагу, но и безукоризненную европейскую выучку. Художник Александр Коцебу запечатлел на своей картине этот парад. На картине мы видим, что берлинцы косятся на русских воинов с интересом, но одновременно - со страхом и недоверием, русские же демонстративно дисциплированы и нарочито учтивы.
В Берлине были обнаружены взятые в прежних боях Фридрихом и его генералами трофейные русские и австрийские знамёна. Все они были возвращены обратно своим частям. 1200 австрийских, русских и французских военнопленных, томившихся в заточении в тюрьмах Берлина, получили свободу.
12 октября в Берлине были получены сведения, что Фридрих движется к своей столице во главе основных сил своей армии. Противостоять численно превосходящим войскам Фридриха, а особенно - если бы он соединился с принцем Евгением, чей корпус, пусть и понёсший потери, но сохранивший боеспособность, отдыхал в Шпандау, отряд Чернышёва не мог. И поскольку Чернышёв мог считать свою задачу выполненной - ведь поход изначально планировался как набег, военные же предприятия Берлина были разрушены, то русские и австрийцы отошли от Берлина не принимая боя. Так что особого стратегического значения четырёхдневная оккупация Берлина не имела. Русские покидали Берлины, вывезя с собой все трофеи и выведя 4 тысячи пленных пруссаков. Самое же главное - Чернышёв вывез ключи от города, преподнесённые Тотлебену городским советом при капитуляции. Эти ключи до сих пор хранятся в Петербурге в музее при Казанском Соборе. Ходят упорные слухи, что Гитлер потому так и стремился непременно уничтожить Ленинград, что в нём хранились взятые с бою ключи от Берлина.
Казанский Собор в Петербурге. Ключи от Берлина хранятся там до сих пор.
Впоследствии Тотлебен опубликовал в газетах Западной Европы свою реляцию о взятии Берлина, в которой выпячивал свои заслуги как главного героя и чернил своего непосредственного командира Чернышёва. Чернышёв пришёл в ярость и потребовал, чтобы Тотлебен отозвал свою реляцию. Из Петербурга также пришло категоричное требование извиниться перед Чернышёвым и опубликовать опровержение. Тотлебен категорически отказался это сделать, пригрозив своей отставкой. Отставку у него не приняли. Но если Чернышёв за Берлинскую экспедицию получил повышение в чине и орден Святого Александра Невского, то Тотлебен не получил ни того, ни другого.
Это было справедливо. Конечно, Тотлебен был единственным генералом, кто в 1760-м году попытался штурмовать Берлин. Если бы ему удалось довести этот штурм до победного конца, он и впрямь сделался бы главным победителем. Но штурм, предпринятый Тотлебеном, кончился неудачей. Исход противостояния под Берлином решили не энергичные действия корпуса Тотлебена (каковых не было), а своевременное прибытие Чернышёва с главными силами. Так что именно Чернышёва следует считать настоящим победителем - несмотря на то, что непосредственно в боях под прусской столицей он не участвовал.
Налёт на Берлин, наряду с поражением при Кунерсдорфе, наглядно показал Фридриху Великому, что его силы на исходе. Столица королевства оказывалась уязвима для атак неприятеля. После взятия Берлина Чернышёвым Фридриху поневоле пришлось задуматься о мирных переговорах.