За что боролись белые?
Ровно неделю назад, 20 июня 2014 года, Россия (а вместе с ней и аз, многогрешный) практически не заметила 95-тилетнего юбилея провозглашения Московской директивы генералом Деникиным. Завершив освобождение Кавказа от большевиков, соединившись (с грехом пополам, но это разговор отдельный) с войсками донских, кубанских и отчасти терских казаков, Деникин принял решение, что настало время перейти к полному освобождению России от узурпаторов и отдал приказ о наступлении на Москву. Лучшие его части в эти дни вели бои на Донбассе, а Врангель готовился к штурму Царицына (который так и не смог осилить Краснов).
О Московской Директиве, о правильности выбранного Деникиным стратегического направления очень хорошо написал бывший доброволец-деникинец, а впоследствии - видный военный историк Антон Керсновский. И я эти его размышления у себя уже размещал [1]. Но юбилей Московской Директивы - лишний повод снова обратиться к истории Белого Движения и как следует осмыслить его опыт.
Прежде всего, важно разобраться, за что, собственно, сражались те, кого мы сегодня называем белогвардейцами. Это особенно важно в связи с тем, что к их опыту сегодня пытаются апеллировать самые различные политические силы, порой с радикально противоположными взглядами как на прошлое России, так и на её ближайшее будущее.
За что же сражались белые? Проще всего ответить: против большевизма. Но, ограничившись таким ответом, мы во-первых слишком многое упускаем из виду. А во-вторых, по сути, сами становимся на большевистские позиции. Дескать, помещики и капиталисты поднялись против победившего пролетариата ради сохранения своих богатств и привилегий. Те, кто ограничивает суть Белого Движения антибольшевизмом, всего лишь меняют в этой трактовке знаки с минуса на плюс, не учитывая при этом два момента. Во-первых, далеко не все антибольшевистские силы имели отношение к Белой Борьбе (скажем, украинские буржуазные националисты-петлюровцы боролись против белых с не меньшим ожесточением, чем против красных). А во-вторых, в рядах Белого Движения сражалось - и вполне сознательно сражалось - немало представителей трудящихся классов, достаточно вспомнить хотя бы Ижевскую и Воткинскую дивизии в армии Колчака.
Сражались в рядах Белого Движения в большом количестве и представители национальных меньшинств рухнувшей Российской Империи, и даже представители еврейства (об этом я уже имел честь писать), а в рядах убеждённых большевиков, внесших немалый вклад в победу красных, точно так же было немало безукоризненно русских людей - так что представлять красно-белое противостояние русско-еврейским, как некоторые взяли моду, тоже нет никаких оснований.
А вот совсем головокружительный случай. Двухтомник «Белое Движение. Исторические портреты» сообщает об одном из общепризнанных героев Белого Дела и одном из самых непримиримых антикоммунистов - М.Г. Дроздовском: «В Новом Буге активно боровшийся с бандитами комитет во главе с прапорщиком-большевиком не только был сохранён, но и получил поддержку оружием» [2]. Значит, дело было не только и не столько в большевиках. Значит, было в теории и практике большевизма нечто, вызывавшее принципиальное неприятие белых, вне зависимости от того, как это нечто называется и какой партийной вывеской прикрывается.
Это "нечто" имеет своё название. Национал-нигилизм. Большевики до революции и в первые годы после неё никогда не отличались трепетным отношением к интересам страны своего проживания. Ленин позволял себе радоваться поражению Русского Императорского Флота под Цусимой, а с началом Первой Мировой войны провозгласил лозунг "поражения своего правительства", восстановивший против него даже некоторых марксистов. В 1917 году, после Февральской революции, не успев вернуться из вынужденной эмиграции, Ильич уже озвучил свои знаменитые "Апрельские тезисы", в которых, помимо всего прочего, требовал братаний с неприятелем, не обращая внимания на то, что сами немцы брататься с русскими "унтерменшами" отнюдь не спешили, а использовали неожиданное "миролюбие" русских солдат на благо собственного командования. Приход же большевиков к власти ознаменовался самым позорным за всю историю Российской Армии миром.
В 1762 году Пётр III, заключивший мир с Пруссией на условиях возврата ей всех завоёванных русскими войсками территорий, был свергнут заговорщиками-офицерами, которым не составило труда возбудить против государя своих солдат патриотическими лозунгами. Но Пётр III не отдавал неприятелю исконно русских земель. Большевики кромсали Россию по живому, уступая немцам всё то, что цари и императоры из рода Романовых собирали за 300 лет [3. И было бы странно, если бы такая политика не породила мощной военной оппозиции.
Когда рассуждают о причинах поражения Белого дела, обычно говорят, что белогвардейцев погубило отсутствие положительной программы, что они, в отличие от большевиков, хорошо понимали, против чего они борются, но очень смутно представляли себе, за что же именно они выступают. Отчасти такая критика справедлива. Но только отчасти. Кое-какая положительная платформа у Белого Движения всё-таки была, несмотря на всё их пресловутое «непредрешенчество». Главный лозунг, который единодушно провозглашали все лидеры белых звучал так: «Россия - Великая, Единая и Неделимая!» Белое Движение было движением патриотическим на фоне развала фронта, массового дезертирства и позорной капитуляции страны в Отечественной войне. Большевики же воспринимались как «партия национальной измены», с самого начала войны призывавшая к «поражению своего правительства», братаниям и прочим безобразиям, логично завершившимся Брест-Литовским миром. Идее классовой розни, выдвигаемой большевиками, белогвардейцы пытались противопоставить идею национальную (не путать с националистической).
Был и ещё один момент. Часто приходится слышать, что причиной Белого Движения стал красный террор. Что восстание против большевиков никогда не приобрело бы такого размаха, если бы революция обошлась меньшей кровью. Но большевики, дорвавшись до власти, спустили с тормозов стихию самосуда - и орды потерявших человеческий облик солдат и матросов ринулись сводить счёты за свои действительные, а ещё чаще - мнимые обиды. Генерал Деникин вспоминал, что во время его заточения в Бердичеве, в окна постоянно заглядывали пьяные солдаты, чтобы поглазеть на арестованного генерала, да поглумиться над ним. И однажды нервы у Антона Ивановича не выдержали: "Ты лжёшь, солдат! - крикнул он одному особо обнаглевшему хаму. - Если бы ты был на фронте, ты знал бы, как умели умирать ваши офицеры!"
Однако, на долю Деникина выпали только моральные истязания. А вот 12-тилетняя сестра княжны Черкасской, погибшей при обороне Матвеева Кургана в 1918 году, была изнасилована на глазах у всей семьи [4]. Растерзан матросами брат генерала Туркула, впоследствии - одного из самых известных командиров в Дроздовской Офицерской дивизии. Бежавшие на Дон из Москвы юнкера были свидетелями жутких расправ над своими однокашниками. Безусловно, момент личной мести исключить нельзя. Об этом очень ярко пишет в своих автобиографический повестях Роман Гуль, бывший прапорщик Корниловской Ударной дивизии. Однако, сводить всё к личной мести за собственные обиды или гибель близких также было бы упрощением. Скажем, Колчак практически не пострадал от революции [5], однако с первых её дней встал на последовательно антибольшевистские позиции. Почему? Да в силу кодекса офицерской чести, не позволявшего ему брататься с недавними врагами и жертвовать национальными интересами России ради социальных выгод. Колчак лишился в революционном пожаре большего, нежели поместья и капиталы. Старательно подготовленная и блестяще разработанная им десантная операция по захвату Босфора, решавшая важнейшую стратегическую задачу России в войне и приближавшая вековую мечту русского народа - освобождение Константинополя от мусульманского владычества - оказалась похоронена. Несомненная и блистательная победа, которая уже была в руках у России, ускользнула из этих рук. Именно по этой причине - и ни по какой другой - Колчак обивал пороги высоких кабинетов в Англии и США и готов был даже наняться на службу бывшим союзникам России по Антанте - лишь бы успешно завершить войну.
Белогвардейцы восстали не просто против красного террора - они восстали против революционного хаоса, пытаясь противопоставить ему твёрдую законность, а большевистскому национал-нигилизму - идею Великой России. Кого-то и впрямь толкнули на этот путь личные обиды, а кого-то - искренняя боль за униженную страну. И за Церковь: Деникин в своих мемуарах неоднократно пишет об отношении священников к его войскам - и об отношении большевиков к священникам и храмам. 95 лет назад белая мечта казалась вполне осуществимой. Спустя год она потерпела крушение. Но не в том ли замечательный парадокс, что победители в итоге логикой исторического процесса оказались - во имя своей власти - вынуждены решать те самые задачи, которые ставили перед собой побеждённые белогвардейцы? Большевикам пришлось-таки воссоздавать на руинах разрушенной их же руками Империи некое подобие новой, пришлось потом во имя самосохранения добиваться величия этой империи. А когда грянула Великая Отечественная - и отказываться от своих наиболее одиозных планов и лозунгов. Впрочем, это была уже совсем другая история. В которой белогвардейцам предстояло сыграть новые, весьма неожиданные роли.
________________________________________________________________________________
Примечания.
[1] http://mikhael-mark.livejournal.com/172800.html
[2] От отряда Дроздовского. Вот это очень важный принципиальный момент: "боровшийся против бандитов". Мы к нему ещё вернёмся.
[3] Одно из наиболее тяжёлых последствий Брестского мира не изжито до сих пор - и порождает сегодня многотысячные жертвы среди мирного русского населения. По условиям Брестского мира немцы оккупировали Украину. И чтобы обеспечить себя углём, волевым решением присоединили к ней Донбасс, никогда раньше Малороссии не принадлежавший. Большевики с этим согласились - им было не до России и не до русских, перед ними маячил призрак Мировой Революции. Революции не получилось. А Донбасс законным владельцам так и не вернули.
[4] Журнал "Досье-коллекция. Белая Гвардия", № 2 за 2012 год.
[5] Правда, определённые унижения выпали и на его долю - хамское отстранение от командование черноморским флотом и попытка отнять наградную саблю, которая в итоге полетела в море.
О Московской Директиве, о правильности выбранного Деникиным стратегического направления очень хорошо написал бывший доброволец-деникинец, а впоследствии - видный военный историк Антон Керсновский. И я эти его размышления у себя уже размещал [1]. Но юбилей Московской Директивы - лишний повод снова обратиться к истории Белого Движения и как следует осмыслить его опыт.
Прежде всего, важно разобраться, за что, собственно, сражались те, кого мы сегодня называем белогвардейцами. Это особенно важно в связи с тем, что к их опыту сегодня пытаются апеллировать самые различные политические силы, порой с радикально противоположными взглядами как на прошлое России, так и на её ближайшее будущее.
За что же сражались белые? Проще всего ответить: против большевизма. Но, ограничившись таким ответом, мы во-первых слишком многое упускаем из виду. А во-вторых, по сути, сами становимся на большевистские позиции. Дескать, помещики и капиталисты поднялись против победившего пролетариата ради сохранения своих богатств и привилегий. Те, кто ограничивает суть Белого Движения антибольшевизмом, всего лишь меняют в этой трактовке знаки с минуса на плюс, не учитывая при этом два момента. Во-первых, далеко не все антибольшевистские силы имели отношение к Белой Борьбе (скажем, украинские буржуазные националисты-петлюровцы боролись против белых с не меньшим ожесточением, чем против красных). А во-вторых, в рядах Белого Движения сражалось - и вполне сознательно сражалось - немало представителей трудящихся классов, достаточно вспомнить хотя бы Ижевскую и Воткинскую дивизии в армии Колчака.
Сражались в рядах Белого Движения в большом количестве и представители национальных меньшинств рухнувшей Российской Империи, и даже представители еврейства (об этом я уже имел честь писать), а в рядах убеждённых большевиков, внесших немалый вклад в победу красных, точно так же было немало безукоризненно русских людей - так что представлять красно-белое противостояние русско-еврейским, как некоторые взяли моду, тоже нет никаких оснований.
А вот совсем головокружительный случай. Двухтомник «Белое Движение. Исторические портреты» сообщает об одном из общепризнанных героев Белого Дела и одном из самых непримиримых антикоммунистов - М.Г. Дроздовском: «В Новом Буге активно боровшийся с бандитами комитет во главе с прапорщиком-большевиком не только был сохранён, но и получил поддержку оружием» [2]. Значит, дело было не только и не столько в большевиках. Значит, было в теории и практике большевизма нечто, вызывавшее принципиальное неприятие белых, вне зависимости от того, как это нечто называется и какой партийной вывеской прикрывается.
Это "нечто" имеет своё название. Национал-нигилизм. Большевики до революции и в первые годы после неё никогда не отличались трепетным отношением к интересам страны своего проживания. Ленин позволял себе радоваться поражению Русского Императорского Флота под Цусимой, а с началом Первой Мировой войны провозгласил лозунг "поражения своего правительства", восстановивший против него даже некоторых марксистов. В 1917 году, после Февральской революции, не успев вернуться из вынужденной эмиграции, Ильич уже озвучил свои знаменитые "Апрельские тезисы", в которых, помимо всего прочего, требовал братаний с неприятелем, не обращая внимания на то, что сами немцы брататься с русскими "унтерменшами" отнюдь не спешили, а использовали неожиданное "миролюбие" русских солдат на благо собственного командования. Приход же большевиков к власти ознаменовался самым позорным за всю историю Российской Армии миром.
В 1762 году Пётр III, заключивший мир с Пруссией на условиях возврата ей всех завоёванных русскими войсками территорий, был свергнут заговорщиками-офицерами, которым не составило труда возбудить против государя своих солдат патриотическими лозунгами. Но Пётр III не отдавал неприятелю исконно русских земель. Большевики кромсали Россию по живому, уступая немцам всё то, что цари и императоры из рода Романовых собирали за 300 лет [3. И было бы странно, если бы такая политика не породила мощной военной оппозиции.
Когда рассуждают о причинах поражения Белого дела, обычно говорят, что белогвардейцев погубило отсутствие положительной программы, что они, в отличие от большевиков, хорошо понимали, против чего они борются, но очень смутно представляли себе, за что же именно они выступают. Отчасти такая критика справедлива. Но только отчасти. Кое-какая положительная платформа у Белого Движения всё-таки была, несмотря на всё их пресловутое «непредрешенчество». Главный лозунг, который единодушно провозглашали все лидеры белых звучал так: «Россия - Великая, Единая и Неделимая!» Белое Движение было движением патриотическим на фоне развала фронта, массового дезертирства и позорной капитуляции страны в Отечественной войне. Большевики же воспринимались как «партия национальной измены», с самого начала войны призывавшая к «поражению своего правительства», братаниям и прочим безобразиям, логично завершившимся Брест-Литовским миром. Идее классовой розни, выдвигаемой большевиками, белогвардейцы пытались противопоставить идею национальную (не путать с националистической).
Был и ещё один момент. Часто приходится слышать, что причиной Белого Движения стал красный террор. Что восстание против большевиков никогда не приобрело бы такого размаха, если бы революция обошлась меньшей кровью. Но большевики, дорвавшись до власти, спустили с тормозов стихию самосуда - и орды потерявших человеческий облик солдат и матросов ринулись сводить счёты за свои действительные, а ещё чаще - мнимые обиды. Генерал Деникин вспоминал, что во время его заточения в Бердичеве, в окна постоянно заглядывали пьяные солдаты, чтобы поглазеть на арестованного генерала, да поглумиться над ним. И однажды нервы у Антона Ивановича не выдержали: "Ты лжёшь, солдат! - крикнул он одному особо обнаглевшему хаму. - Если бы ты был на фронте, ты знал бы, как умели умирать ваши офицеры!"
Однако, на долю Деникина выпали только моральные истязания. А вот 12-тилетняя сестра княжны Черкасской, погибшей при обороне Матвеева Кургана в 1918 году, была изнасилована на глазах у всей семьи [4]. Растерзан матросами брат генерала Туркула, впоследствии - одного из самых известных командиров в Дроздовской Офицерской дивизии. Бежавшие на Дон из Москвы юнкера были свидетелями жутких расправ над своими однокашниками. Безусловно, момент личной мести исключить нельзя. Об этом очень ярко пишет в своих автобиографический повестях Роман Гуль, бывший прапорщик Корниловской Ударной дивизии. Однако, сводить всё к личной мести за собственные обиды или гибель близких также было бы упрощением. Скажем, Колчак практически не пострадал от революции [5], однако с первых её дней встал на последовательно антибольшевистские позиции. Почему? Да в силу кодекса офицерской чести, не позволявшего ему брататься с недавними врагами и жертвовать национальными интересами России ради социальных выгод. Колчак лишился в революционном пожаре большего, нежели поместья и капиталы. Старательно подготовленная и блестяще разработанная им десантная операция по захвату Босфора, решавшая важнейшую стратегическую задачу России в войне и приближавшая вековую мечту русского народа - освобождение Константинополя от мусульманского владычества - оказалась похоронена. Несомненная и блистательная победа, которая уже была в руках у России, ускользнула из этих рук. Именно по этой причине - и ни по какой другой - Колчак обивал пороги высоких кабинетов в Англии и США и готов был даже наняться на службу бывшим союзникам России по Антанте - лишь бы успешно завершить войну.
Белогвардейцы восстали не просто против красного террора - они восстали против революционного хаоса, пытаясь противопоставить ему твёрдую законность, а большевистскому национал-нигилизму - идею Великой России. Кого-то и впрямь толкнули на этот путь личные обиды, а кого-то - искренняя боль за униженную страну. И за Церковь: Деникин в своих мемуарах неоднократно пишет об отношении священников к его войскам - и об отношении большевиков к священникам и храмам. 95 лет назад белая мечта казалась вполне осуществимой. Спустя год она потерпела крушение. Но не в том ли замечательный парадокс, что победители в итоге логикой исторического процесса оказались - во имя своей власти - вынуждены решать те самые задачи, которые ставили перед собой побеждённые белогвардейцы? Большевикам пришлось-таки воссоздавать на руинах разрушенной их же руками Империи некое подобие новой, пришлось потом во имя самосохранения добиваться величия этой империи. А когда грянула Великая Отечественная - и отказываться от своих наиболее одиозных планов и лозунгов. Впрочем, это была уже совсем другая история. В которой белогвардейцам предстояло сыграть новые, весьма неожиданные роли.
________________________________________________________________________________
Примечания.
[1] http://mikhael-mark.livejournal.com/172800.html
[2] От отряда Дроздовского. Вот это очень важный принципиальный момент: "боровшийся против бандитов". Мы к нему ещё вернёмся.
[3] Одно из наиболее тяжёлых последствий Брестского мира не изжито до сих пор - и порождает сегодня многотысячные жертвы среди мирного русского населения. По условиям Брестского мира немцы оккупировали Украину. И чтобы обеспечить себя углём, волевым решением присоединили к ней Донбасс, никогда раньше Малороссии не принадлежавший. Большевики с этим согласились - им было не до России и не до русских, перед ними маячил призрак Мировой Революции. Революции не получилось. А Донбасс законным владельцам так и не вернули.
[4] Журнал "Досье-коллекция. Белая Гвардия", № 2 за 2012 год.
[5] Правда, определённые унижения выпали и на его долю - хамское отстранение от командование черноморским флотом и попытка отнять наградную саблю, которая в итоге полетела в море.