Юрий Афанасьев, студент
«И „усатый“ там было, и „сволочь“, и много других слов»
Помню, что в эти дни было довольно холодно - минус пять, что-то в этом роде. Это отложилось в памяти, поскольку я провел на улице тогда почти двое суток.
Себя я запомнил уже на улице Горького. Влился в общий поток. Было очень много людей, и поток все ускорялся. А я уже знал, что улица Горького перегорожена самосвалами с песком, причем в нескольких местах. Видимо, инстинкт мною руководил, потому что я всячески сопротивлялся этому потоку. А поток нес уже. Я пытался продвигаться спиной вперед, так мне казалось безопаснее. И все мне хотелось держаться поближе к домам. Думаю, это меня и спасло - в отличие от многих, кого толпа, набирая скорость, несла прямо на грузовики.
Вошел в Колонный зал вместе со всеми. Там уже шли степенно, тихо, никакой давки. Наверное, эту огромную колонну в конце концов выстраивали в узенький такой ручеек, и этот ручеек вливался в Колонный зал.
Так я прошел мимо гроба, вышел на улицу и вдруг снов оказался в том месте, где формируется эта колонна. Я никуда уже не хотел, но мне деваться было некуда. Идти против движения? Невозможно. Так я оказался в Колонном зале во второй раз.
И снова с толпой я двинулся теперь уже в сторону Волхонки. Где-то ближе к ночи мы оказались у станции метро «Калининская» (сейчас «Александровсий сад»). Почему-то в метро пускали ночью, хотя поезда не ходили.
На перроне кто стоял, кто сидел, некоторые даже лежали. Мне как-то садиться не хотелось, тем более ложиться, и я бродил. И вот тут произошло то, чего я забыть не могу. Вдруг я услышал мат. Точно адресованный мат - не вообще, а именно по поводу Сталина. И «усатый» там было, и «сволочь», и много других слов. Вот это меня ошарашило. Люди говорили не потихоньку, не так, чтоб никто не услышал. Они говорили это громко, чтобы всем было слышно. Не было милиции, никто их не останавливал. Правда, и подходить близко не подходил...
http://050353.ru/2014/03/23/afanasiev/