О восстановлении всего
Слово за всенощной в день празднования иконы божией матери «взыскание погибших»
протопресвитер Виталий Боровой
... И, наконец, последнее, дорогие братья и сестры. Взыскание - это не просто поиск, не просто искание, а это именно взыскание, т.е. это значит, что то, что мы ищем, было когда-то на месте, было когда-то с нами, оно было у нас, но потом оно потерялось, так что мы не ищем что-то такое новое, а мы ищем наше собственное, потерянное, которое будет как бы заново приобретено нами, когда мы его найдем. И вот это, дорогие братья и сестры, процесс, который как раз самым лучшим образом описывает нынешнее наше с вами положение. Ибо наши потерянные братья, которых мы ищем, это не те братья, которых мы никогда не знали, которые никогда не участвовали в процессе спасения. Русь была христианской. Русь была святой, только потом в процессе истории часть русского народа отошла от Бога. Значит, она была у Бога, но потом отошла. Таким образом, этот процесс - не поиски нового, а поиски восстановления прежнего, поиски тех людей, которые были когда-то святою Русью и которые перестали быть святою и которые опять, по нашим усилиям, по молитвам Божией Матери, мы надеемся, будут опять святой Русью.
Таким образом, этот процесс есть процесс восстановления, процесс поисков бывших членов нашей общины, нашей Русской православной церкви. Мы ищем свое, то, что растеряли в процессе истории, растеряли и по грехам нашим, растеряли по вине нашей собственной церкви. И теперь мы находим в себе эти грехи...
Наряду с объявлением свободы, библейский юбилейный год был также связан с безусловным восстановлением всех израильтян в их изначальных правах - социальных, земельных и имущественных. В этом отношении юбилей был прообразом наступления Дня Господня - дня последнего Божьего Суда, дня милости и спасения. И вот в последнее время в нашей церкви, в связи с изданием перевода новонайденных творений прп. Исаака Сирина, неожиданно возобновились споры о так называемом апокатастасисе - древнем церковном учении о конечном восстановлении, т.е. спасении всего и всех во Христе.
Как известно, это учение, выраженное в первую очередь Оригеном, было осуждено на V Вселенском соборе. Однако не следует забывать, что, как отмечал еще о. Георгий Флоровский, осуждение это касалось собственно апокатастасиса только косвенным образом, поскольку «речь шла о заблуждениях оригенистов, исходивших из оригеновской предпосылки о предсуществовании душ и об изначальной чистой духовности всех тварей… Может быть, не случайно отцы собора выразились в своих анафематизмах: «Кто утверждает предсуществование душ и находящийся с ним в связи апокатастасис…»» (см. Г.В. Флоровский. «Восточные отцы IV века», Париж, 1931, с. 188). Ведь в этом случае апокатастасис действительно превращается в «божественную детерминацию спасения», отрицающую человеческую свободу.
Но есть и апокатастасис величайших мистиков Любви, созерцающих глубины Божьи - ту Любовь, которая не только утверждает Свободу, но и совпадает с ней. Как писал Николай Бердяев, «на духовной почве Православия возникает стремление ко всеобщему спасению. Спасение понимается не только индивидуально, но и соборно, вместе со всем миром» (Истина Православия, «Православная община» № 8 (1992 г.), с. 47-48). Конечно, такое видение не может быть формализовано, не может обладать автоматическим и общеобязательным авторитетом. Его истинность всегда конкретна и зависит от того, кем и как оно высказывается. Сегодня мы предлагаем вниманию нашего читателя несколько примеров такого дерзновения известных пастырей нашей церкви. Характерно, что для них учение об апокатастасисе - это не бездумная и безответственная, насилующая свободу «надежда» на то, что «Бог все равно всех спасет», но наоборот, - источник покаяния, миссионерского вдохновения и подвига «взыскания погибших».
источник