Весна 1920 г. в Крыму. Приход к власти П.Н. Врангеля
На 21 марта Главнокомандующий ВСЮР, генерал А. Деникин назначил прибытие в Севастополь для проведения военного совета всего командного состава ВСЮР. Утром 22 марта Врангель был в Севастополе. Выяснилось, что под предлогом недопущения прецедента выборного начала в управлении войсками собравшиеся настаивают на назначении Главнокомандующим своего преемника. Последний против и стоит на своем твердо. Слащов и представители Крымского корпуса под предлогом военной надобности убыли на позиции.
Совет начал работу днем 22 марта (4 апреля). Председательствовал А. М. Драгомиров. Врангель, пребывая в глубоко пессимистическом настроении и совершенно не веря в успех борьбы, как признается он сам в мемуарах, покинул совет и отправился за утешением к епископу Вениамину. Тем временем совет единогласно высказался за Врангеля как преемника Главнокомандующего.
Венцом совещания стали два документа. Приводим их:
«§ 1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим вооруженными силами Юга России.
§ 2. Всем шедшим честно со мною в тяжкой борьбе - низкий поклон.
Господи, дай победу армии и спаси Россию.
Генерал Деникин".
"Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с ней чашу унижения. Черпая силы в поддержке моих старых соратников, я соглашаюсь принять должность Главнокомандующего.
Генерал-лейтенант Барон П. Врангель
22-го марта 1920 года".
На самом деле все смешалось на полуострове в разгар весны 1920 года. С Северного Кавказа сюда хлынули остатки деникинских войск. К местному населению, беженцам, тыловым службам прибавилось 25 тысяч добровольцев, 10 тысяч донцев и кубанцев, и число их росло. Не хватало всего. Обмундирование, оружие и боеприпасы, лошади были оставлены противнику. Угля не было. Бензина не было. Хлеба могло не остаться в самом скором времени. Несытые и расхристанные орды военных грабили население, всячески над ним издеваясь. Иные офицеры, сколотив банды, становились на дорожку профессиональной преступности. Психологию войск можно обозначить словами: антипатия, временами перерастающая во взвинченность, и наоборот, отсутствие малейшего намека на дисциплину, ненависть к начальству. Вконец разложившиеся контрразведчики, осваговцы и тому подобные, предельно избалованные безнаказанностью типы, нашли себе кумиров в лице В. Л. Покровского, А. А. Боровского и В. И. Постовского. В конце концов П. Н. Врангель выдворил всех троих за границу.
Работа по наведению порядка предстояла огромная. Врангель взялся за нее со всем пылом. И начал он с самого себя. Барон работал по 10-12 часов в сутки, требуя того же от подчиненных, с семи утра до полуночи.
Врангель совмещает посты Главнокомандующего и Правителя, то есть военную и гражданскую власти. После соглашения с казачьими атаманами его полный титул - Главнокомандующий Русской армией и Правитель Юга России.
Врангель сразу открыто провозгласил себя диктатором, то есть вождем, не обремененным законодательством и обладающим неограниченными полномочиями, и никогда не скрывал своей антипатии к демократической форме правления. И барон не просто провозглашает, он теоретически обосновывает диктатуру: "...В осажденной крепости должна быть единая власть - военная".
Почвой, из которой Врангель черпал силы и где искал сотрудников-единомышленников, были правые, внешне консервативные, жесткие, однако способные к учету меняющейся реальности, принятию и выполнению определенных решений круги. Его можно квалифицировать как консервативного оппортуниста, прагматика, реформатора столыпинского типа. Врангель не раз повторял, что готов работать с кем угодно, хоть с социалистами, лишь бы они делали дело. Ему недаром приписывали фразу: "хоть с чертом, но против большевиков".
Собственная биография, привычный круг общения диктовали Врангелю монархические пристрастия, да и психологический строй у него был соответствующий. Однако Врангель умел подчинить личное интересам целого, как он их понимал.
Врангель был единственным из вождей белого движения, кто, взяв власть, имел уже четкую программу действий на ближайшее будущее, причем программу развернутую, охватывающую все стороны жизни. Непредсказуемые и мало чем обусловленные экспромты в деникинском духе были чужды его натуре. Впервые, кажется, в белом стане захватнические импульсы уступают место преобразовательным.
Но как быть с этим?
"Однажды утром дети, идущие в школы и гимназии, увидели висящих на фонарях Симферополя страшных мертвецов с высунутыми языками...
Этого Симферополь еще не видывал за все время гражданской войны. Даже большевики творили свои кровавые дела без такого доказательства".
Симферопольский городской голова С. А. Усов прибыл по приглашению Врангеля, раздраженного ропотом общественности, в Севастополь. Правитель заявил: "Вы протестуете против того, что генерал Кутепов повесил несколько десятков вредных армии и нашему делу лиц. Предупреждаю вас, что я не задумаюсь увеличить число повешенных еще одним, хотя бы этим лицом оказались вы". Усов, вернувшись, отказался передавать содержание разговора, заболел и подал в отставку. Его можно понять. Сам А. П. Кутепов на протестующем ходатайстве Симферопольской городской управы наложил резолюцию: "Никогда публичными казнями не злоупотреблял, но обстановка заставляет меня прибегать к подобным мерам".
2 мая Врангель отменил публичные казни. И не из каких-то там гуманных соображений или под давлением снизу - как он сам пояснял, они уже не устрашают, а отупляют население.
Вскоре Главнокомандующий начал частичную реорганизацию органов контрразведки. В июне был сформирован Особый отдел при штабе Главнокомандующего. Его возглавил бывший директор Департамента полиции сенатор Е. К. Климович, сидевший в тюрьме и при Временном правительстве и при большевиках, которые его и выпустили. Заместителем начальника Особого отдела стал известный сыщик России А. Ф. Кошко.
Н. В. Савич пишет: "В Крыму не было ни погромов, ни грабежей со стороны воинских частей, которые получали регулярно свое довольствие и не были вынуждены прибегать к самоснабжению, что было одной из наиболее вопиющих язв 1919 года. Совершенно невозможно было существование таких начальников, как Шкуро или Покровский, о грабежах коих слагались легенды".
Массовых бесчинств в Крыму с апреля действительно не было. Однако насилия и реквизиции, особенно в связи с мобилизацией, отнюдь не были редкостью. А от грабежей было рукой подать до арестов и казней или просто расстрелов на месте. Начало правления Врангеля ознаменовалось вереницей массовых экзекуций: мусульманская группа, 13 подпольщиков в Симферополе, члены городского комитета большевиков Керчи, руководство ялтинского комсомола...
(Продолжение следует.)
Источник: (Серия "Проект "Украина") Вячеслав Зарубин Крым в годы смуты (1917-1921), изд-во "Фолио".
Совет начал работу днем 22 марта (4 апреля). Председательствовал А. М. Драгомиров. Врангель, пребывая в глубоко пессимистическом настроении и совершенно не веря в успех борьбы, как признается он сам в мемуарах, покинул совет и отправился за утешением к епископу Вениамину. Тем временем совет единогласно высказался за Врангеля как преемника Главнокомандующего.
Венцом совещания стали два документа. Приводим их:
«§ 1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим вооруженными силами Юга России.
§ 2. Всем шедшим честно со мною в тяжкой борьбе - низкий поклон.
Господи, дай победу армии и спаси Россию.
Генерал Деникин".
"Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с ней чашу унижения. Черпая силы в поддержке моих старых соратников, я соглашаюсь принять должность Главнокомандующего.
Генерал-лейтенант Барон П. Врангель
22-го марта 1920 года".
На самом деле все смешалось на полуострове в разгар весны 1920 года. С Северного Кавказа сюда хлынули остатки деникинских войск. К местному населению, беженцам, тыловым службам прибавилось 25 тысяч добровольцев, 10 тысяч донцев и кубанцев, и число их росло. Не хватало всего. Обмундирование, оружие и боеприпасы, лошади были оставлены противнику. Угля не было. Бензина не было. Хлеба могло не остаться в самом скором времени. Несытые и расхристанные орды военных грабили население, всячески над ним издеваясь. Иные офицеры, сколотив банды, становились на дорожку профессиональной преступности. Психологию войск можно обозначить словами: антипатия, временами перерастающая во взвинченность, и наоборот, отсутствие малейшего намека на дисциплину, ненависть к начальству. Вконец разложившиеся контрразведчики, осваговцы и тому подобные, предельно избалованные безнаказанностью типы, нашли себе кумиров в лице В. Л. Покровского, А. А. Боровского и В. И. Постовского. В конце концов П. Н. Врангель выдворил всех троих за границу.
Работа по наведению порядка предстояла огромная. Врангель взялся за нее со всем пылом. И начал он с самого себя. Барон работал по 10-12 часов в сутки, требуя того же от подчиненных, с семи утра до полуночи.
Врангель совмещает посты Главнокомандующего и Правителя, то есть военную и гражданскую власти. После соглашения с казачьими атаманами его полный титул - Главнокомандующий Русской армией и Правитель Юга России.
Врангель сразу открыто провозгласил себя диктатором, то есть вождем, не обремененным законодательством и обладающим неограниченными полномочиями, и никогда не скрывал своей антипатии к демократической форме правления. И барон не просто провозглашает, он теоретически обосновывает диктатуру: "...В осажденной крепости должна быть единая власть - военная".
Почвой, из которой Врангель черпал силы и где искал сотрудников-единомышленников, были правые, внешне консервативные, жесткие, однако способные к учету меняющейся реальности, принятию и выполнению определенных решений круги. Его можно квалифицировать как консервативного оппортуниста, прагматика, реформатора столыпинского типа. Врангель не раз повторял, что готов работать с кем угодно, хоть с социалистами, лишь бы они делали дело. Ему недаром приписывали фразу: "хоть с чертом, но против большевиков".
Собственная биография, привычный круг общения диктовали Врангелю монархические пристрастия, да и психологический строй у него был соответствующий. Однако Врангель умел подчинить личное интересам целого, как он их понимал.
Врангель был единственным из вождей белого движения, кто, взяв власть, имел уже четкую программу действий на ближайшее будущее, причем программу развернутую, охватывающую все стороны жизни. Непредсказуемые и мало чем обусловленные экспромты в деникинском духе были чужды его натуре. Впервые, кажется, в белом стане захватнические импульсы уступают место преобразовательным.
Но как быть с этим?
"Однажды утром дети, идущие в школы и гимназии, увидели висящих на фонарях Симферополя страшных мертвецов с высунутыми языками...
Этого Симферополь еще не видывал за все время гражданской войны. Даже большевики творили свои кровавые дела без такого доказательства".
Симферопольский городской голова С. А. Усов прибыл по приглашению Врангеля, раздраженного ропотом общественности, в Севастополь. Правитель заявил: "Вы протестуете против того, что генерал Кутепов повесил несколько десятков вредных армии и нашему делу лиц. Предупреждаю вас, что я не задумаюсь увеличить число повешенных еще одним, хотя бы этим лицом оказались вы". Усов, вернувшись, отказался передавать содержание разговора, заболел и подал в отставку. Его можно понять. Сам А. П. Кутепов на протестующем ходатайстве Симферопольской городской управы наложил резолюцию: "Никогда публичными казнями не злоупотреблял, но обстановка заставляет меня прибегать к подобным мерам".
2 мая Врангель отменил публичные казни. И не из каких-то там гуманных соображений или под давлением снизу - как он сам пояснял, они уже не устрашают, а отупляют население.
Вскоре Главнокомандующий начал частичную реорганизацию органов контрразведки. В июне был сформирован Особый отдел при штабе Главнокомандующего. Его возглавил бывший директор Департамента полиции сенатор Е. К. Климович, сидевший в тюрьме и при Временном правительстве и при большевиках, которые его и выпустили. Заместителем начальника Особого отдела стал известный сыщик России А. Ф. Кошко.
Н. В. Савич пишет: "В Крыму не было ни погромов, ни грабежей со стороны воинских частей, которые получали регулярно свое довольствие и не были вынуждены прибегать к самоснабжению, что было одной из наиболее вопиющих язв 1919 года. Совершенно невозможно было существование таких начальников, как Шкуро или Покровский, о грабежах коих слагались легенды".
Массовых бесчинств в Крыму с апреля действительно не было. Однако насилия и реквизиции, особенно в связи с мобилизацией, отнюдь не были редкостью. А от грабежей было рукой подать до арестов и казней или просто расстрелов на месте. Начало правления Врангеля ознаменовалось вереницей массовых экзекуций: мусульманская группа, 13 подпольщиков в Симферополе, члены городского комитета большевиков Керчи, руководство ялтинского комсомола...
(Продолжение следует.)
Источник: (Серия "Проект "Украина") Вячеслав Зарубин Крым в годы смуты (1917-1921), изд-во "Фолио".