1920 г. Крым. Начало возвышения Врангеля
Гражданская война на пространствах бывшей Российской империи подходила к концу.
Ситуацию на фронте в начале 1920 года можно охарактеризовать в нескольких словах: отступление всех белых армий, порой переходящее в бегство. Правда, 3-й (Крымский) корпус Я. А. Слащова, отбив наскоки красной бригады 46-й стрелковой дивизии в декабре, а потом, имея не более пяти тысяч, 13-й армии в январе - марте, сумел зацепиться за Перекопом, удержав Крым - последний бастион белого движения. Но это был единичный успех.
Как в армии, так и в тылу преобладало подавленное, если не паническое, настроение. Разваливался фронт; тревожно было - и за собственную жизнь, и - для меньшинства - за судьбы страны; неудовольствие вызывали Главнокомандующий ВСЮР А. И. Деникин и его действия. Армия была травмирована неудачами, искала "козла отпущения" в Деникине и его окружении. И, как водится, искала замену, спасителя. Вариант спасения, который к весне 1920-го стал просматриваться все яснее, да и подбрасывался из-за рубежа, - переговоры с Москвой. Но Деникин был совершенно лишен гибкости. Он не был намерен сдавать ни одну из своих позиций, считая это твердостью. Он был явно чужд поискам и компромиссам.
А что же Южнорусское правительство? Оно совершенно бессильно, хотя и пыталось что-то сделать. Но Главнокомандующий "свое" правительство игнорирует. Взоры все чаще и чаще останавливаются на фигуре бывшего командующего Кавказской и Добровольческой армии генерал-лейтенанте П. Н. Врангеле и его неизменном спутнике, генерале от кавалерии, бывшем начштаба П. Н. Шатилове.
Врангель в это время находился в Новороссийске. После провалов в Донбассе он был не у дел. Н. Н. Шиллинг предлагает ему должность своего помощника по военной части. А генерал-лейтенант А. С. Лукомский, влиятельный английский советник генерал Хольман во время бездарных действий Шиллинга, приведших к сдаче красным Одессы, приходят к выводу, что человеком, способным остановить продвижение красных в Крым, может быть только Врангель. Однако у Главнокомандующего, чувствующего во Врангеле сильного соперника, иное мнение. Между ними и старые счеты. Места в Крыму барону пока не находится.
Вскоре Врангель подал в отставку. Отставка принимается. Врангелю разрешено выехать в Крым, где у него дача. Отправив семью в Константинополь, Врангель 31 января прибывает на Севастопольский рейд. О даче он, однако, не вспоминал, предпочитая проживать на пароходе "Александр Михайлович", том самом, на котором приплыл, то есть держаться поближе к событиям. Интерес к опальному полководцу, да еще тесно связанному с Крымом, велик. Он становится очередным "возмутителем спокойствия" в Крыму.
В целом Крым в это время напоминает большой цыганский табор. Здесь - буржуа, служащие, интеллигенция, люмпены и всякого рода темные личности со всей России. Сюда принесло даже судно из Владивостока с банковскими служащими. Здесь собрались известные русские писатели и поэты: А. Т. Аверченко, В. В. Вересаев, М. А. Волошин, О. Э. Мандельштам, С. Н. Сергеев-Ценский, И. Д. Сургучев, К. А. Тренев, Е. Н. Чириков И. С. Шмелев, И. Г. Эренбург и многие другие. Здесь лучшие русские журналисты, актеры и киноактеры. Здесь очень много духовных лиц. Здесь всевозможные тыловые части. Здесь, наконец, масса дезертиров, а также раненых и выздоравливающих. И все хотели есть, только вот зачастую продукты для прокормления этих людей взять было просто негде уже.
К растаскиванию немногого оставшегося приложили в 1920 году руку не только мелкого пошиба «предприниматели», но и сливки тогдашнего крымского общества - от генерал-майора В. З. Май-Маевского и генерал-лейтенанта В. Л. Покровского до, как ни печально, будущего главы правительства А. В. Кривошеина. У многих офицеров и солдат, прошедших на фронте все круги ада, эта вакханалия не вызывала ничего, кроме озлобления.
Хоть немного смягчить ситуацию могла, как ее тогда называли, "разгрузка" Крыма. Организованная эвакуация началась к середине января 1920 года. Ответственным за ее проведение был назначен помощник П. Н. Врангеля по гражданской части во времена его командования Добровольческой армией С. Д. Тверской. Эвакуации подлежали раненые, больные, семейства военных и чиновников, лица до 17 и после 43 лет, не годные к военной службе. Их размещали в лагерях, что были устроены союзниками под Константинополем, на Принцевых островах и в Болгарии. К апрелю с учетом беженцев количество россиян в Турции, Болгарии и Сербии составило 45 тысяч человек (почти половина - офицеры).
Стремясь поправить положение дел за счет избыточного населения, генерал-майор В. Ф. Субботин постановил 29 декабря 1919 года: ввести (подобно большевикам) трудовую повинность мужчин от 17 до 45 лет включительно. Привлекаться к несению повинности должны, разъяснял он, "преимущественно люди физически здоровые, трудоспособные и не обремененные как служебными обязанностями, так и делами своей профессии". Не исключалось, а даже предполагалось несение повинности буржуазией, которая своим поведением настолько переполнила чашу терпения военных властей, что Н. Н. Шиллинг и Субботин подписали 3 февраля приказ (жесткий по форме, но, откровенно говоря, пустой по содержанию): "Обеспеченные классы населения, укрывающиеся за спинами моих славных бойцов фронта и часто имеющие наглость критиковать действия последнего, не оказывая ему никакой помощи, являются главными преступниками против общего дела борьбы с большевизмом и будут мною привлечены к этой борьбе материально и индивидуально".
Разумеется, буржуазия пропустила тирады, как поговаривали, нечистого на руку Шиллинга мимо ушей. Кого нужно - она всегда могла подкупить. А с трудовой повинностью получилось то, чего и следовало ожидать. Брали старше 45 лет, больных, - в подавляющем большинстве евреев; несмотря на то, что в приказе было выделено - "в первую очередь надлежит привлекать состоятельных лиц", - брали служащих, рабочих, даже занятых в оборонном производстве, далее - журналистов, инженеров, студентов... Не трогали только спекулянтов и аферистов. Хватали на улицах, вытаскивали из квартир, вели в участки под вооруженным конвоем. Короче, превратили "трудовую повинность в карательную экспедицию. (...) Так действовали во времена Николая, даже не второго, а первого". Обнаруживший "отловленных" и выслушавший их Слащов, рассвирепев, велел немедленно отправить их по домам.
(Продолжение следует.)
Источник: (Серия "Проект "Украина") Вячеслав Зарубин Крым в годы смуты (1917-1921), изд-во "Фолио".
Ситуацию на фронте в начале 1920 года можно охарактеризовать в нескольких словах: отступление всех белых армий, порой переходящее в бегство. Правда, 3-й (Крымский) корпус Я. А. Слащова, отбив наскоки красной бригады 46-й стрелковой дивизии в декабре, а потом, имея не более пяти тысяч, 13-й армии в январе - марте, сумел зацепиться за Перекопом, удержав Крым - последний бастион белого движения. Но это был единичный успех.
Как в армии, так и в тылу преобладало подавленное, если не паническое, настроение. Разваливался фронт; тревожно было - и за собственную жизнь, и - для меньшинства - за судьбы страны; неудовольствие вызывали Главнокомандующий ВСЮР А. И. Деникин и его действия. Армия была травмирована неудачами, искала "козла отпущения" в Деникине и его окружении. И, как водится, искала замену, спасителя. Вариант спасения, который к весне 1920-го стал просматриваться все яснее, да и подбрасывался из-за рубежа, - переговоры с Москвой. Но Деникин был совершенно лишен гибкости. Он не был намерен сдавать ни одну из своих позиций, считая это твердостью. Он был явно чужд поискам и компромиссам.
А что же Южнорусское правительство? Оно совершенно бессильно, хотя и пыталось что-то сделать. Но Главнокомандующий "свое" правительство игнорирует. Взоры все чаще и чаще останавливаются на фигуре бывшего командующего Кавказской и Добровольческой армии генерал-лейтенанте П. Н. Врангеле и его неизменном спутнике, генерале от кавалерии, бывшем начштаба П. Н. Шатилове.
Врангель в это время находился в Новороссийске. После провалов в Донбассе он был не у дел. Н. Н. Шиллинг предлагает ему должность своего помощника по военной части. А генерал-лейтенант А. С. Лукомский, влиятельный английский советник генерал Хольман во время бездарных действий Шиллинга, приведших к сдаче красным Одессы, приходят к выводу, что человеком, способным остановить продвижение красных в Крым, может быть только Врангель. Однако у Главнокомандующего, чувствующего во Врангеле сильного соперника, иное мнение. Между ними и старые счеты. Места в Крыму барону пока не находится.
Вскоре Врангель подал в отставку. Отставка принимается. Врангелю разрешено выехать в Крым, где у него дача. Отправив семью в Константинополь, Врангель 31 января прибывает на Севастопольский рейд. О даче он, однако, не вспоминал, предпочитая проживать на пароходе "Александр Михайлович", том самом, на котором приплыл, то есть держаться поближе к событиям. Интерес к опальному полководцу, да еще тесно связанному с Крымом, велик. Он становится очередным "возмутителем спокойствия" в Крыму.
В целом Крым в это время напоминает большой цыганский табор. Здесь - буржуа, служащие, интеллигенция, люмпены и всякого рода темные личности со всей России. Сюда принесло даже судно из Владивостока с банковскими служащими. Здесь собрались известные русские писатели и поэты: А. Т. Аверченко, В. В. Вересаев, М. А. Волошин, О. Э. Мандельштам, С. Н. Сергеев-Ценский, И. Д. Сургучев, К. А. Тренев, Е. Н. Чириков И. С. Шмелев, И. Г. Эренбург и многие другие. Здесь лучшие русские журналисты, актеры и киноактеры. Здесь очень много духовных лиц. Здесь всевозможные тыловые части. Здесь, наконец, масса дезертиров, а также раненых и выздоравливающих. И все хотели есть, только вот зачастую продукты для прокормления этих людей взять было просто негде уже.
К растаскиванию немногого оставшегося приложили в 1920 году руку не только мелкого пошиба «предприниматели», но и сливки тогдашнего крымского общества - от генерал-майора В. З. Май-Маевского и генерал-лейтенанта В. Л. Покровского до, как ни печально, будущего главы правительства А. В. Кривошеина. У многих офицеров и солдат, прошедших на фронте все круги ада, эта вакханалия не вызывала ничего, кроме озлобления.
Хоть немного смягчить ситуацию могла, как ее тогда называли, "разгрузка" Крыма. Организованная эвакуация началась к середине января 1920 года. Ответственным за ее проведение был назначен помощник П. Н. Врангеля по гражданской части во времена его командования Добровольческой армией С. Д. Тверской. Эвакуации подлежали раненые, больные, семейства военных и чиновников, лица до 17 и после 43 лет, не годные к военной службе. Их размещали в лагерях, что были устроены союзниками под Константинополем, на Принцевых островах и в Болгарии. К апрелю с учетом беженцев количество россиян в Турции, Болгарии и Сербии составило 45 тысяч человек (почти половина - офицеры).
Стремясь поправить положение дел за счет избыточного населения, генерал-майор В. Ф. Субботин постановил 29 декабря 1919 года: ввести (подобно большевикам) трудовую повинность мужчин от 17 до 45 лет включительно. Привлекаться к несению повинности должны, разъяснял он, "преимущественно люди физически здоровые, трудоспособные и не обремененные как служебными обязанностями, так и делами своей профессии". Не исключалось, а даже предполагалось несение повинности буржуазией, которая своим поведением настолько переполнила чашу терпения военных властей, что Н. Н. Шиллинг и Субботин подписали 3 февраля приказ (жесткий по форме, но, откровенно говоря, пустой по содержанию): "Обеспеченные классы населения, укрывающиеся за спинами моих славных бойцов фронта и часто имеющие наглость критиковать действия последнего, не оказывая ему никакой помощи, являются главными преступниками против общего дела борьбы с большевизмом и будут мною привлечены к этой борьбе материально и индивидуально".
Разумеется, буржуазия пропустила тирады, как поговаривали, нечистого на руку Шиллинга мимо ушей. Кого нужно - она всегда могла подкупить. А с трудовой повинностью получилось то, чего и следовало ожидать. Брали старше 45 лет, больных, - в подавляющем большинстве евреев; несмотря на то, что в приказе было выделено - "в первую очередь надлежит привлекать состоятельных лиц", - брали служащих, рабочих, даже занятых в оборонном производстве, далее - журналистов, инженеров, студентов... Не трогали только спекулянтов и аферистов. Хватали на улицах, вытаскивали из квартир, вели в участки под вооруженным конвоем. Короче, превратили "трудовую повинность в карательную экспедицию. (...) Так действовали во времена Николая, даже не второго, а первого". Обнаруживший "отловленных" и выслушавший их Слащов, рассвирепев, велел немедленно отправить их по домам.
(Продолжение следует.)
Источник: (Серия "Проект "Украина") Вячеслав Зарубин Крым в годы смуты (1917-1921), изд-во "Фолио".