Украинцы и русские. Как им понять и принять друг друга?
Русские люди часто убеждены, будто они любят Украину, а на самом деле реальной Украины они не знают и не любят. Это пишет современный украинский филолог и писатель Микола Рябчук. В чем-то он, быть может, и прав. Слишком сильное сближение русского с украинской культурой могло привести к результатам противоположным. Русский мог начать незаметно украинизироваться, изучать украинский язык, перенимать обычаи и взгляды. Как ни странно, даже в XIX веке находились такие. Александра Ставровская, русская девушка из Архангельской губернии, вышла замуж за ссыльного украинца Петра Ефименко и так прониклась обаянием украинской культуры, что ее сочинения и сейчас правильнее причислить не к российской, а именно к украинской исторической науке. Среди таких увлеченных русских украинофилов был и художник Лев Михайлович Жемчужников. Целыми днями он бродил по малороссийским селам, писал этюды, наброски для будущих картин. И украинцы уже вполне принимали русского художника за своего.
Но этот путь - переход если не прямо в украинцы, то уж точно в русские украинофилы, - мало кого привлекал. Гораздо чаще русский, столкнувшись с национальными особенностями украинца, становился врагом всего украинского по крайней мере на некоторое время. Если русский был деликатен, то старался не показать своих чувств, но сами чувства все-таки были.
Даже в лучшие для русского и украинского народов дни, когда дружба двух славянских народов еще казалась нерушимой, слишком близкое знакомство друг с другом пробуждало дремавшую неприязнь к чужому.
Вот письмо Надежды Сергеевны брату Ивану Сергеевичу Аксакову от 16 января 1850 года: "Гоголю я пела, по его просьбе, малороссийские песни <...> которые и теперь звучат в ушах моих. Как они неотвязны! Мотив в них так ярко обозначен, так легок и жив, что легко запоминается, и по тем же причинам скоро и надоедает. Как сравнить с русской песней! - ее и схватить трудно, а если остается в памяти, то раздается в ушах отдельными протяжными звуками или выдающимися вперед музыкальными фразами. Как успокаиваешься и отдыхаешь, когда споешь русскую после малороссийской".
19 марта 1850 года у Аксаковых собрались гости. Были и малороссияне - Гоголь, Бодянский и Максимович, - и русские: Хомяков, поэт, философ, изобретатель, несостоявшийся русский Леонардо да Винчи, человек гениальных способностей, реализовавшихся только отчасти, Сергей Соловьев - крупнейший русский историк XIX века, без ссылок на которого до сих пор не обходится ни одно фундаментальное исследование по истории России. Цвет нации, точнее - двух наций, потому что этот вечер, вполне дружеский, показал, как все-таки различаются русские и украинцы. Через день, 21 марта, Сергей Тимофеевич написал сыну Ивану, который в это время служил в Ярославле. В письме чувствуется еще не успокоенное, не остывшее раздражение. Даже нейтральное и вполне обычное в письмах русских славянофилов слово "малороссияне" не используется ни разу. Вместо "малороссиян" здесь стоит нарочито грубое, вульгарное - "хохлы": "Гоголь декламировал, а остальные хохлы делали жесты и гикали". Вдумаемся: "хохлы" - это Гоголь, Бодянский и Максимович! "Бодянский был неистово великолепен, а Максимович таял, как молочная, медовая сосулька". При этом Гоголь декламировал украинские думы безымянного автора, которого Аксаков презрительно назовет "хохлацким Гомером". И как приговор русско-украинскому единству звучит ударная фраза, искренняя и, видимо, точная характеристика этого торжества:""...я, Хомяков и Соловьев любовались проявлениями национальности, но без большого сочувствия: в улыбке Соловьева проглядывало презрение; в смехе Хомякова - добродушная насмешка, а мне просто было смешно и весело смотреть на них, как на чуваш или черемис... и не больше".
Автор:Беляков С.С.
Источник: Беляков С. Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя. - М.: АСТ, 2015
Но этот путь - переход если не прямо в украинцы, то уж точно в русские украинофилы, - мало кого привлекал. Гораздо чаще русский, столкнувшись с национальными особенностями украинца, становился врагом всего украинского по крайней мере на некоторое время. Если русский был деликатен, то старался не показать своих чувств, но сами чувства все-таки были.
Даже в лучшие для русского и украинского народов дни, когда дружба двух славянских народов еще казалась нерушимой, слишком близкое знакомство друг с другом пробуждало дремавшую неприязнь к чужому.
Вот письмо Надежды Сергеевны брату Ивану Сергеевичу Аксакову от 16 января 1850 года: "Гоголю я пела, по его просьбе, малороссийские песни <...> которые и теперь звучат в ушах моих. Как они неотвязны! Мотив в них так ярко обозначен, так легок и жив, что легко запоминается, и по тем же причинам скоро и надоедает. Как сравнить с русской песней! - ее и схватить трудно, а если остается в памяти, то раздается в ушах отдельными протяжными звуками или выдающимися вперед музыкальными фразами. Как успокаиваешься и отдыхаешь, когда споешь русскую после малороссийской".
19 марта 1850 года у Аксаковых собрались гости. Были и малороссияне - Гоголь, Бодянский и Максимович, - и русские: Хомяков, поэт, философ, изобретатель, несостоявшийся русский Леонардо да Винчи, человек гениальных способностей, реализовавшихся только отчасти, Сергей Соловьев - крупнейший русский историк XIX века, без ссылок на которого до сих пор не обходится ни одно фундаментальное исследование по истории России. Цвет нации, точнее - двух наций, потому что этот вечер, вполне дружеский, показал, как все-таки различаются русские и украинцы. Через день, 21 марта, Сергей Тимофеевич написал сыну Ивану, который в это время служил в Ярославле. В письме чувствуется еще не успокоенное, не остывшее раздражение. Даже нейтральное и вполне обычное в письмах русских славянофилов слово "малороссияне" не используется ни разу. Вместо "малороссиян" здесь стоит нарочито грубое, вульгарное - "хохлы": "Гоголь декламировал, а остальные хохлы делали жесты и гикали". Вдумаемся: "хохлы" - это Гоголь, Бодянский и Максимович! "Бодянский был неистово великолепен, а Максимович таял, как молочная, медовая сосулька". При этом Гоголь декламировал украинские думы безымянного автора, которого Аксаков презрительно назовет "хохлацким Гомером". И как приговор русско-украинскому единству звучит ударная фраза, искренняя и, видимо, точная характеристика этого торжества:""...я, Хомяков и Соловьев любовались проявлениями национальности, но без большого сочувствия: в улыбке Соловьева проглядывало презрение; в смехе Хомякова - добродушная насмешка, а мне просто было смешно и весело смотреть на них, как на чуваш или черемис... и не больше".
Автор:Беляков С.С.
Источник: Беляков С. Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя. - М.: АСТ, 2015