Преступники и аферисты в старинной Москве. Часть 4
В конце XIX века профессиональные воры разделялись на "городушников" и "домушников". "Городушники" совершали кражи в магазинах. Делали они это так; заходили в магазин три-четыре вора, выбирали товар, что подороже: мех или материю - и просили приказчика еще что-нибудь показать. Когда тот отворачивался для того, чтобы достать товар, вор хватал какую-нибудь вещь с прилавка или полки и прятал ее в мешок, подшитый за подкладкой пальто. Для того чтобы не создавать лишней толщины в одежде, одевались попроще: мужчины в меховые шинели, женщины в ротонды, зимние накидки зимой и крылатки летом. После кражи один уходил с похищенным, а остальные заговаривали продавцу зубы. Бывало среди воров находились люди с довольно гнусными и подозрительными физиономиями, которые приказчики торговых рядов называли "отвлекательными". Они действительно отвлекали своим подозрительным видом приказчиков от настоящих воров. Были воры, у которых на внутренней стороне пальто были пришиты крючки, и они цепляли к ним похищенное. Случалось, вор перед закрытием магазина прятался в каком-нибудь ящике, а ночью вылезал из него и обворовывал магазин. Степан Кабанов был довольно удачливым вором. В 1895 году он совершил кражу золота и бриллиантов на 50 тысяч рублей из английского магазина "Шанкс" на Кузнецком Мосту, а потом похитил часы на 3 тысячи рублей в магазине Ги в Черкасском переулке. Попался он при попытке совершить кражу часов из магазина Мозера на Ильинке Он тогда спрятался в пустом ящике под прилавком, но его там вечером нашел приказчик Однажды вора в ящике его товарищи отправили в почтовом поезде как посылку, а в дороге тот выкинул из вагона на ходу несколько ящиков с посылками и сам сбежал. Воры носили клички, такие как например, "Профессор", "Юзик", "Золотарец" и пр., и татуировки. У одного была такая: пьющая из бокала женщина и подпись: "Смочим немного внутренности".
Лучшими "городушниками" того времени в Москве считались Иосель Пайн - гомельский мещанин, крестьянка Авдотья Ивановна Шагова, Порфирий Богатов, его приятельница Екатерина Розанова, Яков Маслов, персидский подданный Оваев, еврейка Рохля Гразутис, она же Фельдман, - живая, юркая, проворная и смелая маленькая старушка. Как ее звали на самом деле и сколько раз судили, сама полиция не знала. Официально, во всяком случае, у нее было 14 судимостей. Вечно она пользовалась фальшивым паспортом, благодаря чему избегала ссылки в Сибирь. Воровки среди женщин не были такой уж редкостью.
Помимо профессиональных воровок, попадались на воровстве кухарки, горничные, любовницы и проститутки. Попадались и такие, которые волокли все, что попадётся под руку: часы, броши, цепочки, подсвечники, портсигары, сбрую, лошадь, экипажи, пенсионные свидетельства, квитанции, образки, драповые пальто - и при этом полагали, что брать мелочь - не преступление.
"Домушники" совершали кражи со взломом из квартир. Чтобы дорасти до этого "звания" воровского мира, надо было пройти, например, "должности" "поездошника" (они снимали вещи с экипажей, едущих с железнодорожных вокзалов), "парадника" (они воровали одежду из незапертых квартир, когда в передних не было прислуги, а если она там была, удаляли ее, передав письмо для хозяина) и завершить своё воровское "образование" в тюрьме. Орудиями труда "домушникам" служили долото, отмычки, "фомки", иногда коловорот и "гитара". «Гитара» - кусок хорошего железа, а лучше стали, длиной 70 сантиметров. Один конец узкий, другой широкий, чем он и напоминал гитару. Никакой висячий замок перед этим инструментом устоять не мог. Нужно было только просунуть узкий конец в скобку висячего замка и посильнее нажать на широкий или широкий конец вставить между притолокой и дверью или между крышкой сундука и его стенкой и нажать.
К совершению преступления "домушник" готовился заранее. Через воров-парадников, заходивших в квартиру под видом мелких торговцев или ремесленников, домушник получал сведения о расположении комнат в квартире, ее обстановке, жильцах. Дождавшись выезда последних на дачу, "домушник" несколько дней осматривал дом, замечая, когда выходят на дежурство дворники этого и соседних домов. Потом выбирал момент и непременно днем шел с парадного хода. Со слов же парадника "домушнику" было известно, как закрывается и как открывается квартира. Войдя в квартиру, он закрывал ее и взламывал замки шкафов и комодов. Выбирал ценные вещи, связывал узлы и выносил их с парадного крыльца, что вызывало меньше подозрений. Настоящих "домушников" в Москве было мало. Среди них в конце XIX - начале XX века числились: Быстров, полжизни проведший в острогах, ссыльно-поселенец Некрасов, крестьянин Михаил Князев, 15 лет просидевший в остроге, много раз судимый дворянин Леонид Валерьянович Померанцев, Сенька Картузник и некоторые другие.
Помимо "домушников", специалистами по крупным кражам были так называемые "громилы". Они совершали кражами со взломом, проламывали стены, ломали замки или, как тогда говорили, "проделывали сундуки".
"Громилы" нередко пользовались услугами наводчиков. Эти наводчики служили посредниками между «громилами» и агентами сыскной полиции. Они передавали последним "лапки", то есть известную долю похищенного. Доля эта составляла 10 процентов начальнику сыскной полиции и ещё 5 процентов каждому из надзирателей. Наводчики нередко сбывали все похищенное. Среди них встречались лица из разных классов общества: купцы, домовладельцы и даже агенты сыскной полиции.
Среди воровских специальностей можно также назвать "шарашников" - карманников, ворующих бумажники в театрах, художественных галереях, на железных дорогах и пр. Совершали воры кражи "на мойку" - в железнодорожных поездах, кражи "на очки", когда вор поступал на место по подложному паспорту и затем обворовывал нанимателя, как это делали домработницы, горничные и кухарки, и "на сличку". В этом случае вор выдавал себя за торговца-армянина. В каком-нибудь переулке или на улице он обращался к намеченной жертве и просил проверить, например, счет на проданный ему товар. При этом он говорил, что русского письма он не понимает, и показывал русские деньги, полученные за товар, прося показать свои, чтобы сличить не фальшивые ли он получил. Рассмотрев деньги и при этом незаметно завладев частью их, вор успокаивался и удалялся.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.
Лучшими "городушниками" того времени в Москве считались Иосель Пайн - гомельский мещанин, крестьянка Авдотья Ивановна Шагова, Порфирий Богатов, его приятельница Екатерина Розанова, Яков Маслов, персидский подданный Оваев, еврейка Рохля Гразутис, она же Фельдман, - живая, юркая, проворная и смелая маленькая старушка. Как ее звали на самом деле и сколько раз судили, сама полиция не знала. Официально, во всяком случае, у нее было 14 судимостей. Вечно она пользовалась фальшивым паспортом, благодаря чему избегала ссылки в Сибирь. Воровки среди женщин не были такой уж редкостью.
Помимо профессиональных воровок, попадались на воровстве кухарки, горничные, любовницы и проститутки. Попадались и такие, которые волокли все, что попадётся под руку: часы, броши, цепочки, подсвечники, портсигары, сбрую, лошадь, экипажи, пенсионные свидетельства, квитанции, образки, драповые пальто - и при этом полагали, что брать мелочь - не преступление.
"Домушники" совершали кражи со взломом из квартир. Чтобы дорасти до этого "звания" воровского мира, надо было пройти, например, "должности" "поездошника" (они снимали вещи с экипажей, едущих с железнодорожных вокзалов), "парадника" (они воровали одежду из незапертых квартир, когда в передних не было прислуги, а если она там была, удаляли ее, передав письмо для хозяина) и завершить своё воровское "образование" в тюрьме. Орудиями труда "домушникам" служили долото, отмычки, "фомки", иногда коловорот и "гитара". «Гитара» - кусок хорошего железа, а лучше стали, длиной 70 сантиметров. Один конец узкий, другой широкий, чем он и напоминал гитару. Никакой висячий замок перед этим инструментом устоять не мог. Нужно было только просунуть узкий конец в скобку висячего замка и посильнее нажать на широкий или широкий конец вставить между притолокой и дверью или между крышкой сундука и его стенкой и нажать.
К совершению преступления "домушник" готовился заранее. Через воров-парадников, заходивших в квартиру под видом мелких торговцев или ремесленников, домушник получал сведения о расположении комнат в квартире, ее обстановке, жильцах. Дождавшись выезда последних на дачу, "домушник" несколько дней осматривал дом, замечая, когда выходят на дежурство дворники этого и соседних домов. Потом выбирал момент и непременно днем шел с парадного хода. Со слов же парадника "домушнику" было известно, как закрывается и как открывается квартира. Войдя в квартиру, он закрывал ее и взламывал замки шкафов и комодов. Выбирал ценные вещи, связывал узлы и выносил их с парадного крыльца, что вызывало меньше подозрений. Настоящих "домушников" в Москве было мало. Среди них в конце XIX - начале XX века числились: Быстров, полжизни проведший в острогах, ссыльно-поселенец Некрасов, крестьянин Михаил Князев, 15 лет просидевший в остроге, много раз судимый дворянин Леонид Валерьянович Померанцев, Сенька Картузник и некоторые другие.
Помимо "домушников", специалистами по крупным кражам были так называемые "громилы". Они совершали кражами со взломом, проламывали стены, ломали замки или, как тогда говорили, "проделывали сундуки".
"Громилы" нередко пользовались услугами наводчиков. Эти наводчики служили посредниками между «громилами» и агентами сыскной полиции. Они передавали последним "лапки", то есть известную долю похищенного. Доля эта составляла 10 процентов начальнику сыскной полиции и ещё 5 процентов каждому из надзирателей. Наводчики нередко сбывали все похищенное. Среди них встречались лица из разных классов общества: купцы, домовладельцы и даже агенты сыскной полиции.
Среди воровских специальностей можно также назвать "шарашников" - карманников, ворующих бумажники в театрах, художественных галереях, на железных дорогах и пр. Совершали воры кражи "на мойку" - в железнодорожных поездах, кражи "на очки", когда вор поступал на место по подложному паспорту и затем обворовывал нанимателя, как это делали домработницы, горничные и кухарки, и "на сличку". В этом случае вор выдавал себя за торговца-армянина. В каком-нибудь переулке или на улице он обращался к намеченной жертве и просил проверить, например, счет на проданный ему товар. При этом он говорил, что русского письма он не понимает, и показывал русские деньги, полученные за товар, прося показать свои, чтобы сличить не фальшивые ли он получил. Рассмотрев деньги и при этом незаметно завладев частью их, вор успокаивался и удалялся.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.