Борьба с пьянством в старинной Москве
И в позапрошлом веке многие алкоголики тяготились своим недугом и мечтали о чуде, которое бы избавило их от него. И время от времени появлялись в России те, кто пытался эту их мечту осуществить. В 1899 году в деревне Нахабино под Москвой о. Сергий Пермский основал общество трезвости. А началось все с того, что нахабинский священник как-то прослышал о том, что давным-давно в Ирландии другой священник, Теобальд Мэтью, проповедовал против пьянства и добился в этом больших успехов. Прошло время и к о. Сергию потянулись страждущие. В трактирах и по дороге в Нахабино только и разговоров было среди мужиков, что об избавлении от пьянства. Прежде всего всех волновал вопрос о том, возможно ли без вреда для здоровья "сразу оборвать". Многие же вообще сомневались в том, что можно жить, не употребляя спиртное. Среди всех этих паломников находились и такие, которые пугали народ рассказами о страшных карах, свалившихся на тех, кто нарушил данный ими зарок "не пить". Один, нарушивший клятву, вроде бы ослеп, другой - повесился, а третий и вовсе помер. Сергий же, когда они к нему приходили, говорил им: "Обдумайте серьезно свой шаг. Кто не надеется на себя - пусть вернется". Толпа молчала, а о. Сергий продолжал вразумлять пришедших.
Почин о. Сергия в следующем, 1900 году подхватил священник села Куркино, начав обращать алкоголиков в трезвенников. Многие из тех, кто шел к нему, напивались в Химках, как говорится, напоследок, а потом в тех же Химках гуляли по возвращении, оправдываясь тем, что они зареклись пить в Москве, а не за городом. Пьянство волновало Церковь не только как народный недуг, но и как источник собственных бед. Пьяницы не только нарушали мирно текущую церковную и монастырскую жизнь, но и занимались богохульством вне церковных стен. Балбесы из шайки "Червонных валетов" как-то спьяну затеяли похороны.
Заказали в конторе гроб, факельщиков, вызвали певчих. Один из архаровцев, Брюхатов, пьяный до изумления, улегся в гроб и заснул. Повезли его на катафалке к "Яру". Певчие пели разные молитвы, ну а потом, по требованию заказчиков, исполнили камаринского. У "Яра" певчих отпустили, а мертвецки пьяного Брюхатова вынули из гроба и затащили в ресторан.
Пьянство отравляло людям жизнь, приводило к авариям... да и перед Европой было стыдно. Клоун Танти, представляя людей разных национальностей, когда изображал русского, выводил на арену цирка свинью, подпоясанную кушаком, или выходил в образе безобразнейшего пьяницы с бутылкой в руке.
Нужно было принимать меры. В июле 1901 года на всей территории европейской части России, по инициативе министра финансов Витте, была введена монополия государства на торговлю спиртным. Событие это привело к уничтожению большинства трактиров. Люди теперь пили на улицах, а местами тайной торговли водкой стали чайные. Пить стали политуру и "капли Гофмана". Их покупали в аптеке и мешали с водкой. Появились и так называемые "сотки" - бутылочки по 100 граммов. Их еще называли "мерзавчиками". Также стали обыкновенный винный спирт смешивать с дурнопахнущими ядовитыми примесями, то есть денатурировать его, а потом пускать в продажу для технических целей. Русские пили его за милую душу, не обращая внимания на предупреждения о его ядовитости.
Торговать вместо частного казенным вином лавкам разрешалось с двенадцати дня до восьми вечера. Вино и спирт теперь разрешили продавать только навынос и в посуде, опечатанной казенной печатью. Посуда при этом должна была иметь этикетку ("этикет", как было написано в приказе) с напечатанной на ней "ценою отпускаемых питей и посуды". Неповрежденная посуда с этикеткой, клеймом и обозначением цены принималась в лавках в обмен на посуду с вином.
К тому времени появилось много слов, связанных с употреблением алкоголя. У слова "выпить" появились близнецы-братья: "хлебнуть", "дернуть", "царапнуть", «кувырнуть», «протащить», «дерябнуть», «козырнуть», «нахвататься», «насосаться», «намонополиться», «нализаться», «насандалиться», «налимониться», «нажраться», «налопаться», «дербалызнуть», «насуслиться», «намадериться», «нахлестаться», «дрызнуть», «клюнуть», «наклюкаться», «насадиться», «наспиртоваться», «насвистаться», «намазаться», «натрескаться», «нахвататься», «налакаться», «чебурахнуть», «пропустить сотку», «залить башку», «двинуть по маленькой», «стукнуть по баночке», «трахнуть по единой», «залить за галстук», «раздавить мерзавчика», «поцеловать блондиночку» («Белую головку»), «запить горькую», «поддержать казну» и пр. Что ж, у народов Севера есть много слов, связанных с моржами и тюленями, а у арабов - с верблюдом. Каждому свое.
Первая мировая война дала новый толчок борьбе с пьянством. Московская городская дума единодушно признала, что «только при абсолютной трезвости населения возможно для России с честью выйти из тяжелой борьбы с могущественным врагом и преодолеть вызываемые войной трудности устроения хозяйственной жизни страны". И вот 1 ноября 1914 года продажа водки, пива, портера, виноградных вин была запрещена. Спирт стал отпускаться в аптеках по рецептам врача, а вино в небольших количествах можно было получить в ресторане. Когда Биржа виноторговцев обратилась в думу с просьбой о разрешении свободно торговать хотя бы вином, депутаты единогласно отклонили эту просьбу. Только Н. Н. Шустов - коньячно-водочный король, отказался участвовать в голосовании, покрыв себя позором в глазах коллег. Впрочем, депутаты радовались недолго. Шла война, шло время, и стало ясно, что победить пьянство, как и немцев, несмотря на самые лучшие побуждения, не удается. В Москве, чуть ли не открыто, в сотнях мест шла торговля спиртным. Водку подавали в некоторых ресторанах, несмотря на то, что за это грозил большой штраф. Запрещенное спиртное при доставке в рестораны похищали возчики и посредники. В любой квартире Хитрова рынка, и не только там, совершенно открыто торговали спиртным. В народе говорили: "У нас пьянство стало гораздо хуже, чем до войны. Народ очумел". Спиртным торговали почти все парфюмерные фабрики, винные склады и заводы. Москательщики торговали политурой и лаком, чайные и кофейни - самогонкой и «ханжой» - денатуратом, смешанным с квасом. Пили, конечно, одеколон и «киндер-бальзам», которые с целью экономии и из-за трудностей с добыванием винного спирта парфюмерные фабрики стали делать на спирте древесном. В конце концов пили и сам древесный спирт, от которого дохли и слепли.
Но рано или поздно, но война кончилась. А вот пьянство осталось.
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.
Почин о. Сергия в следующем, 1900 году подхватил священник села Куркино, начав обращать алкоголиков в трезвенников. Многие из тех, кто шел к нему, напивались в Химках, как говорится, напоследок, а потом в тех же Химках гуляли по возвращении, оправдываясь тем, что они зареклись пить в Москве, а не за городом. Пьянство волновало Церковь не только как народный недуг, но и как источник собственных бед. Пьяницы не только нарушали мирно текущую церковную и монастырскую жизнь, но и занимались богохульством вне церковных стен. Балбесы из шайки "Червонных валетов" как-то спьяну затеяли похороны.
Заказали в конторе гроб, факельщиков, вызвали певчих. Один из архаровцев, Брюхатов, пьяный до изумления, улегся в гроб и заснул. Повезли его на катафалке к "Яру". Певчие пели разные молитвы, ну а потом, по требованию заказчиков, исполнили камаринского. У "Яра" певчих отпустили, а мертвецки пьяного Брюхатова вынули из гроба и затащили в ресторан.
Пьянство отравляло людям жизнь, приводило к авариям... да и перед Европой было стыдно. Клоун Танти, представляя людей разных национальностей, когда изображал русского, выводил на арену цирка свинью, подпоясанную кушаком, или выходил в образе безобразнейшего пьяницы с бутылкой в руке.
Нужно было принимать меры. В июле 1901 года на всей территории европейской части России, по инициативе министра финансов Витте, была введена монополия государства на торговлю спиртным. Событие это привело к уничтожению большинства трактиров. Люди теперь пили на улицах, а местами тайной торговли водкой стали чайные. Пить стали политуру и "капли Гофмана". Их покупали в аптеке и мешали с водкой. Появились и так называемые "сотки" - бутылочки по 100 граммов. Их еще называли "мерзавчиками". Также стали обыкновенный винный спирт смешивать с дурнопахнущими ядовитыми примесями, то есть денатурировать его, а потом пускать в продажу для технических целей. Русские пили его за милую душу, не обращая внимания на предупреждения о его ядовитости.
Торговать вместо частного казенным вином лавкам разрешалось с двенадцати дня до восьми вечера. Вино и спирт теперь разрешили продавать только навынос и в посуде, опечатанной казенной печатью. Посуда при этом должна была иметь этикетку ("этикет", как было написано в приказе) с напечатанной на ней "ценою отпускаемых питей и посуды". Неповрежденная посуда с этикеткой, клеймом и обозначением цены принималась в лавках в обмен на посуду с вином.
К тому времени появилось много слов, связанных с употреблением алкоголя. У слова "выпить" появились близнецы-братья: "хлебнуть", "дернуть", "царапнуть", «кувырнуть», «протащить», «дерябнуть», «козырнуть», «нахвататься», «насосаться», «намонополиться», «нализаться», «насандалиться», «налимониться», «нажраться», «налопаться», «дербалызнуть», «насуслиться», «намадериться», «нахлестаться», «дрызнуть», «клюнуть», «наклюкаться», «насадиться», «наспиртоваться», «насвистаться», «намазаться», «натрескаться», «нахвататься», «налакаться», «чебурахнуть», «пропустить сотку», «залить башку», «двинуть по маленькой», «стукнуть по баночке», «трахнуть по единой», «залить за галстук», «раздавить мерзавчика», «поцеловать блондиночку» («Белую головку»), «запить горькую», «поддержать казну» и пр. Что ж, у народов Севера есть много слов, связанных с моржами и тюленями, а у арабов - с верблюдом. Каждому свое.
Первая мировая война дала новый толчок борьбе с пьянством. Московская городская дума единодушно признала, что «только при абсолютной трезвости населения возможно для России с честью выйти из тяжелой борьбы с могущественным врагом и преодолеть вызываемые войной трудности устроения хозяйственной жизни страны". И вот 1 ноября 1914 года продажа водки, пива, портера, виноградных вин была запрещена. Спирт стал отпускаться в аптеках по рецептам врача, а вино в небольших количествах можно было получить в ресторане. Когда Биржа виноторговцев обратилась в думу с просьбой о разрешении свободно торговать хотя бы вином, депутаты единогласно отклонили эту просьбу. Только Н. Н. Шустов - коньячно-водочный король, отказался участвовать в голосовании, покрыв себя позором в глазах коллег. Впрочем, депутаты радовались недолго. Шла война, шло время, и стало ясно, что победить пьянство, как и немцев, несмотря на самые лучшие побуждения, не удается. В Москве, чуть ли не открыто, в сотнях мест шла торговля спиртным. Водку подавали в некоторых ресторанах, несмотря на то, что за это грозил большой штраф. Запрещенное спиртное при доставке в рестораны похищали возчики и посредники. В любой квартире Хитрова рынка, и не только там, совершенно открыто торговали спиртным. В народе говорили: "У нас пьянство стало гораздо хуже, чем до войны. Народ очумел". Спиртным торговали почти все парфюмерные фабрики, винные склады и заводы. Москательщики торговали политурой и лаком, чайные и кофейни - самогонкой и «ханжой» - денатуратом, смешанным с квасом. Пили, конечно, одеколон и «киндер-бальзам», которые с целью экономии и из-за трудностей с добыванием винного спирта парфюмерные фабрики стали делать на спирте древесном. В конце концов пили и сам древесный спирт, от которого дохли и слепли.
Но рано или поздно, но война кончилась. А вот пьянство осталось.
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.