Труженики старинной Москвы - 7
В старину временами с улицы до москвичей доносились дребезжание железа, стук колеса тележки по булыжной мостовой и слова: "Чинить кровати, паять ведра, тазы, корыта починять!" Это кричали бродячие слесари, или "починялы", как называли их московские обыватели. Это были крестьянские парни лет 16-18. Ходили они по двое, иногда по трое. В тележке таскали с собой большие ножницы, которыми можно было резать листы железа, паяльник и, чтобы его нагреть, маленькие мехи, а также походную жаровню. Были у них и молотки, и даже небольшая наковальня. Из-за того, что заказчиками их являлись обычно женщины, величали их в народе "бабьими работниками". По бедности своей женщины расплачивались с ними нередко какими-нибудь старыми вещами: корытами, кастрюлями, кроватями, тазами, да и те по большей части были ржавые и дырявые. Что-то из этого добра слесари чинили и продавали, что-то использовали на изготовление "заплаток", а что-то выменивали на олово или продавали как "лом". Заработав в одном дворе 15-30 копеек они перекочевывали в другой. Так в день им удавалось заработать 1-2 рубля. Зимой часть бродячих слесарей пристраивались на работу в слесарные мастерские и к жестянщикам, поставлявшим свой товар на Сухаревку. Большинство же их в эту пору, а также на время летних работ уходило в деревню. Живя в Москве, они ночевали в сараях, а то и просто под открытым небом. По большим праздникам, раза четыре в год, отсылали они домой рублей по 20.
Ходили по городу и дровоколы. Рубить дрова на даче, да ещё в лёгкий морозец, одно удовольствие, как, впрочем, и доставать ведро из колодца, слыша, как плещется в глубине его вода да гремит цепь, приделанная к барабану, который вы вертите за большую железную ручку. Однако дровоколам вся эта романтика была чужда. Одетые в отрепья, в мороз и жару слонялись они с тяжелыми колунами и клиньями по Москве, ища работу. Радовались, когда попадались дрова второго сорта. При ударе колуном такие поленья разлетались на две части. Совсем другое дело, когда попадались поленья первого сорта. В них часто встречались суки, в которых увязал колун, и приходилось вбивать клинья для того, чтобы извлечь его. На операцию такую уходило десять минут и много сил. А чтобы наколоть сажень дров и заработать 45 копеек, дровоколу требовалось полтора-два часа. Бывало и больше, если хозяйка посчитает, что дрова наколоты слишком крупно, и не заставит их переколоть заново. И все-таки хорошо, когда работа была, за месяц можно было заработать 25 рублей, а вот когда ее не было, в особенности летом, дровоколам приходилось совсем плохо.Жили дровоколы в Москве обычно поблизости от дровяного склада, занимали крошечную каморку или снимали койку.
А еще были так называемые кладчики. Их в Москве было немного, а в XX веке они вообще перевелись. Работа их заключалась в укладке дров. На первый взгляд работа, не требующая большой фантазии и сноровки, однако в городе, который отапливался дровами, это было немаловажно, ведь сложить поленья можно так, что в кладку одного и того же размера войдет две с лишним сажени дров, а можно сложить так, что в ней поместятся все четыре. За такое умение и ценили кладчиков москвичи. Платили им за сложенную сажень дров по 10-20 копеек Плата зависела от вида дров. За крупные и тяжелые поленья платили больше, чем за мелкие и легкие. "Мостаки", то есть наиболее ловкие и опытные кладчики, могли уложить в день до 30 саженей дров и заработать до 4-5 рублей. Получив заработанные деньги, кладчики запивали на неделю. Совмещая тяжелую работу с отчаянным пьянством, они сокращали свою жизнь, как правило, до 45-50 лет.
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.
Ходили по городу и дровоколы. Рубить дрова на даче, да ещё в лёгкий морозец, одно удовольствие, как, впрочем, и доставать ведро из колодца, слыша, как плещется в глубине его вода да гремит цепь, приделанная к барабану, который вы вертите за большую железную ручку. Однако дровоколам вся эта романтика была чужда. Одетые в отрепья, в мороз и жару слонялись они с тяжелыми колунами и клиньями по Москве, ища работу. Радовались, когда попадались дрова второго сорта. При ударе колуном такие поленья разлетались на две части. Совсем другое дело, когда попадались поленья первого сорта. В них часто встречались суки, в которых увязал колун, и приходилось вбивать клинья для того, чтобы извлечь его. На операцию такую уходило десять минут и много сил. А чтобы наколоть сажень дров и заработать 45 копеек, дровоколу требовалось полтора-два часа. Бывало и больше, если хозяйка посчитает, что дрова наколоты слишком крупно, и не заставит их переколоть заново. И все-таки хорошо, когда работа была, за месяц можно было заработать 25 рублей, а вот когда ее не было, в особенности летом, дровоколам приходилось совсем плохо.Жили дровоколы в Москве обычно поблизости от дровяного склада, занимали крошечную каморку или снимали койку.
А еще были так называемые кладчики. Их в Москве было немного, а в XX веке они вообще перевелись. Работа их заключалась в укладке дров. На первый взгляд работа, не требующая большой фантазии и сноровки, однако в городе, который отапливался дровами, это было немаловажно, ведь сложить поленья можно так, что в кладку одного и того же размера войдет две с лишним сажени дров, а можно сложить так, что в ней поместятся все четыре. За такое умение и ценили кладчиков москвичи. Платили им за сложенную сажень дров по 10-20 копеек Плата зависела от вида дров. За крупные и тяжелые поленья платили больше, чем за мелкие и легкие. "Мостаки", то есть наиболее ловкие и опытные кладчики, могли уложить в день до 30 саженей дров и заработать до 4-5 рублей. Получив заработанные деньги, кладчики запивали на неделю. Совмещая тяжелую работу с отчаянным пьянством, они сокращали свою жизнь, как правило, до 45-50 лет.
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.