На злобу дня: националистическое.
«Бал только что начался, когда Кити с матерью входила на большую, уставленную цветами и лакеями в пудре и красных кафтанах, залитую светом лестницу.»
Это ж восхитительно! В одном предложении, двадцати трёх словах - всё. ВСЁ!
Мы знаем время суток: "Бал только что начался".
Мы знаем героиню: она на балу и она с матерью. Что это за героиня? На бал - понятно, высший свет, аристократы, ёп! "Бал только что начался": приехали не заранее (как пиковые дамы, которым скоро спать), не с опозданием (как Онегин, позволяющий себе идти меж кресел по ногам) и не "тютелька-в-тютельку" (как не первой свежести дева на грани последнего шанса; страницу спустя она обзовётся "затасканной по балам") - "Бал только что начался".
"Большая, залитая светом лестница" - всё понятно и про дом, и про хозяев. Особо дотошным - в ленту новостей, ща этот дом сносят: и фотки, и описания под рукой. <Но хотя бы представьте, сколько надо свечей, чтобы "залить" светом условный Юсуповский на Мойке; и сколько от этих свечей чада; и какова температура; и что на окнах: морозный орнамент или банная морось?> Круче дальше: "уставленная цветами и лакеями". Теперь мы всё знаем не локально, узко про чью-то вечеринку, но вообще про страну: лакеи - часть интерьера, ими УСТАВЛЯЮТ, как и цветами; правозащитники, ау! И мы знаем эту страну с другой стороны: лакеи "в пудре" и "кафтанах" - читай: французское с нижегородским. А ля рюс, ёп!
Одно предложение - а уже столько абзацев мыслей, и тех - лишь записанных.
Дальше - больше:
«Из зал нёсся стоявший в них равномерный, как в улье, шорох движенья, и, пока они на площадке между деревьями оправляли перед зеркалом прически, из залы послышались осторожно-отчётливые звуки скрипок оркестра, начавшего первый вальс.»
Мы подходим с Кити, мы предвкушаем, слышим, чуем ("улей" нам даже говорит, в какую сторону нюхать), но мы пока не там, мы - туда, скорее, матушка! там небось ещё и Вронский! и скрипки! и у меня новое платье! (Вот как длинно, плоско и пошло у меня - и как Левниколаич нас завлекает без видимых усилий!) Мы туда не просто движемся - мы летим, торопимся-спешим. Про аудиокинематику смеси "нёсся"-"шорох"-"движенья"-"…"-"…" вообще молчу: думаю, умные люди уже до меня диссеры написали по одному этому предложению. Второму по счёту - но "всего лишь"одному (!) предложению. "На площадке между деревьями перед зеркалом" - это вообще подарок кинематографистам; без комментариев.
"…начали вальс." Всё. Пошла жесть. Не кадриль; не мазурка, от которой так много ждёт Кити; не гросфатер (Боже! почему я ещё помню это слово?!), не даже "Данила Купор" (о котором помним по "В&М" того же Автора). Кити поднимается к своему падению, удачно вливаясь в вальсовую пошлятину, соглашаясь на котильон и прочий gangnam style, пока не наступит объяснение мазурки (которое, как мы помним, не наступит).
Каждое слово, каждый предлог, каждая картинка - всё говорит да не заговаривает и при том незаметно для нас готовит нас же к главному.
Всё-таки русская литература - самая русская из литератур. Самая литературная из русских. Да простят меня Шекспир, Бодлер, Уильямс и Низами, но русская литература - наилучшайшая, все остальные сосут. Так-то.
З.Ы. И, чтоб сбавить экстремизм: лучшая экранизация "Карениной" - закордонная, та новая, которая с Джудом Лоу. И не только потому что там Джуд Лоу, а объективно.
Click to view