Моё самое страшное (c)baxus
Мой друг жил на окраине. В бараках и домах, построенных пленными немцами. Это были остатки деревни, на которую наступал город…
У друга был практически полноценный деревенский двор, поэтому понятно, что мы, пацаны, любили там тусоваться. Постоянно. Множество нычек, каких - то норок, чердаков, землянок…
В соседнем доме одиноко жила баба Люба. Колоритная бабуля. Мы кидались в неё китайкой, она в ответ орала: «Троцкисты недобитые!» - а поскольку нам, малолетним, это ругательство было непонятно (лично я тогда считал, что троцкисты - разновидность онанистов), она добавляла: «Педерасты!». За что получала очередную порцию китайки и подростковый кал на крыльце.
Шли годы, и в наших нычках и норках стали появляться девчонки. Их она недолюбливала особо - выходила «на забор», и завидя нас с девками, начинала орать: «Параститутки! Параститутки паскудные! От горшка - два вершка, а уже - ноги выше головы задираете!!» - и т.д.
ужасы
Жила она одиноко. Никто не знал, что она ела, сама она говорила, что у неё трое детей, но никто никогда этих троих не видел. Сама бабка тоже под старость стала окончательно путаться, и количество детей стало произвольно изменяться в зависимости от ситуации: от нуля до восьми… В реале вся деревня видела только одну дочь - она иногда наезжала к маме, впрочем, крайне ненадолго, часа на два. Дочка имела нездоровое пристрастие к горячительным напиткам, что было видно невооруженным глазом, кроме того - не ладила со своей почтенной мамашей. Поэтому после каждого визита та выходила на улицу, и всем желающим рассказывала во всю глотку, ЧТО, на сей раз, эта «хабалка» и «шалашовка» СКРАЛА у неё из дому.
- Жакетку почти новую - ни разу ни одёванную!! Всё вынесла, курва!
…В доме бабы Любы давно уже нечего было бы вынести даже самому непритязательному вору. Дом был полуразрушен, силами печки отапливалась, в сущности, одна комната и - крошечная кухня. В комнате в углу было навалена груда изъеденного молью тряпья, далее стоял топчан, возле него - тумбочка без дверцы, притащенная бабой Любой с помойки, а на тумбочке - «радиола»: ламповый приёмник, изъеденный крысами и загаженный их же помётом. Он каким-то чудом ещё умудрялся транслировать «Маяк», будучи практически разобранным - разломанным - сгнившим… Это единственное средство массовой информации скрашивало одиночество бабы Любы.
В домах тех, по причине вывода их из жилого фонда, и давнего обещания властей расселить людей оттуда, давно уже была отключена горячая и холодная вода. Вообще, из коммуникаций им оставили только - электричество. Нормальные семьи и в этих условиях, естественно, выживали: покупали уже появившиеся тогда бойлеры, строили во дворах бани - вообщем, решали вопросы личной гигиены по мере своих скромных сил. Бабе Любе было это не по карману, да и без надобности. Видимо, и смолоду не страдавшая излишней чистоплотностью, она и в старости решила не утруждать себя подобным. Потому амбре от неё стояло… ну, не мне вам объяснять!
Именно по этой причине желающих близко знаться с ней, а уж тем паче - входить в её дом было, прямо скажем, минимум. Тоись - не было вовсе!
И случилось страшное: бабу Любу парализовало. Частично. Первой, случайно, это обнаружила дочь бабы Любы, не менее случайно заехавшая к ней. Надо отдать ей должное - она стала в меру своих более чем скромных сил ухаживать за ней, а именно: раз в день она приезжала к бабе Любе, обходила соседей, собирая с них продуктовую дань (все охотно давали), после этого она готовила из полученного какое-то варево, кормила бабу Любу, как могла - обмывала её, убиралась, и - уходила.
Потом бабу Любу парализовало полностью - отнялась последняя рука, и - пропала речь. Но этого уже никто не узнал, так как именно тогда же дочь бабы Любы, видимо, потерпела сокрушительное поражение в борьбе с зелёным змием и впала в длительный запой…
И случилось самое страшное:
…В доме бабы Любы уже давно и прочно в огромном количестве жили эти отвратительные грызуны, под названием крысы. И именно они стали объедать лицо и прочие части тела абсолютно неподвижной бабы Любы, совершенно не считаясь с тем, что их бывшая хозяйка ещё ЖИВА.
Через три дня этот САМЫЙ КОШМАРНЫЙ КОШМАР первой обнаружила опять же вышедшая из запоя дочь. На её истошные, совершенно дикие крики сбежалась вся округа. Первыми прибежали, естественно, мы, пацаны.
…Самой ужасное, что баба Люба была ещё жива. И у неё даже остался один глаз. Господи! Не дай Б-г мне больше никогда увидеть подобного - какая МУКА была в том глазу!
Сама баба Люба представляла кошмарное зрелище: «недоеденный остаток бабы Любы». Даже врачи скорой помощи, видавшие виды ребята, передёргивались от увиденного…
В ту же ночь, забранная, наконец, в больницу баба Люба - умерла.
Её дочь, после всего пережитого, двинулась умом, и одновременно - «словила белку», белую горячку. Некоторое время она бродила по посёлку, постоянно совершая плавательные движения руками. Говорили, что только при виде крыс с дочкой случался припадок… Потом она куда-то исчезла. Возможно, померла, возможно - её просто как-то изолировали от общества, - это уже не имеет значения…
Дом бабы Любы снесли. Так же, как и окружающие бараки. Там теперь проходит скоростная магистраль. Машины, отделённые шумопоглощающими щитами от нового микрорайона и его счастливых обитателей, проносятся, ревя, на огромной скорости, как в жуткой трубе.
…Не в ту же ли сторону торопимся, господа?
источник