ЛАВРОВ VS ВСЕХ ЕЩЁ РАЗ!!!
РЕГУЛЯТОР СО СМОЛЕНСКОЙ ПЛОЩАДИ
Дипломатия в наше время стала похожа на легкое ремесло: дипломаты много путешествуют по миру и занимаются болтовней, но не могут добиться результатов, когда ситуация выходит за рамки цивилизованных отношений. Почему Путин и Лавров остаются непобедимыми - по крайней мере, пока?
В ходе украинского кризиса предотвратить дальнейшее напряжение ситуации могут только так называемые «дипломатические успехи». В этом европейские политики сходятся в оценках с канцлером Германии Ангелой Меркель. То, что надежда на дипломатическое урегулирование конфликта вообще до сих пор жива, связано, не в последнюю очередь, с одним человеком: Сергеем Викторовичем Лавровым, российским министром иностранных дел.
В равной степени элегантный и красноречивый, владеющий несколькими иностранными языками Лавров - карьерный дипломат, и выполняет свою публичную работу с видимым удовольствием. Если верить Википедии, то он даже написал гимн для своей альма-матер - Московского государственного института международных отношений.
Путин демонстрирует силу, а Лавров предпочитает своевременно сигнализировать готовность к дискуссии. Это своеобразное разделение обязанностей между ними чрезвычайно осложняет жизнь ЕС.
Когда министры иностранных дел Фабиус, Сикорский и Штайнмайер обсуждали так называемое Киевское соглашение, они торжественно провозгласили: «Веймарский треугольник работает». Но уже совсем скоро выяснилось, что достигнутое соглашение оказалось никчёмным.
Серьёзная задача дипломатии состоит в урегулировании кризисных ситуаций. Однако ещё важнее не урегулировать кризисы, а предотвращать их. Зачем нужен Совет Россия-НАТО, если дипломаты, регулярно встречающиеся между собой в его рамках, не могут договариваться и избегать потенциальных конфликтов интересов?
В своей недавно изданной книге «Дипломатия» бывший швейцарский посол Пауль Видмер, с 1992 по 1999 год представлявший свою страну в Берлине, назвал дипломатию «политикой насилия в цивилизованной форме».
На самом деле дипломатия считается классическим искусством цивилизованного общения между людьми, причём, в первую очередь, именно во времена кризисов и конфликтов. Но там, где господствует исключительно сила и не находится места для права, не остается места и для дипломатии.
Поэтому границы дипломатических действий чётко ограничены. Их влияние становится тем меньше, чем ближе люди подбираются к границам цивилизованных действий. А уж когда негласный договор о цивилизованном общении между сторонами окончательно нарушается, дипломатия становится совершенно бессильной.
Это было заметно по реакции на террористическую атаку 11 сентября 2001 года, и это же по-прежнему применимо к деспотичному режиму в Северной Корее, и уж тем более - к чудовищным преступлениям, совершаемым членами секты Боко Харам в Нигерии.
О дипломатических успехах последних десятилетий практически нечего рассказать. Причины этого кроются, в частности, в истоках самой дипломатии - ведь она возникла как результат общения между суверенными государствами.
Поэтому так называемые «несостоявшиеся государства» в значительной степени невосприимчивы к дипломатии - равно как и стороны конфликтов, ведущих асимметричные войны.
Образцом дипломатических успехов является так называемая «челночная дипломатия» Генри Киссинджера. Приходится, однако, констатировать, что у него не нашлось достойных последователей: попытки примирить израильтян и палестинцев наглядно свидетельствуют об этом. В течение последних десятилетий дипломаты превратились в своеобразных «вечных командированных», для которых Ближний Восток стал этакой «меккой» политического туризма - подобно однотипным отпускным фотографиям обычных граждан, похожи и фотографии дипломатов с теми или иными участниками ближневосточного конфликта.
Если бросить взгляд назад, в XVIII столетие, когда французские мыслители и американские политики совместными усилиями выработали идею новой дипломатии, то можно прийти к удивительному выводу. Новая дипломатия возникла на основе убеждения, что она сроднилась с цивилизацией, к которой в будущем будут принадлежать все люди мира.
Из отдельных национальных экономик возникла мировая экономика - купцы торговали по всему свету, а благодаря новым средствам связи, налаживались все более тесные контакты между отдельными людьми и целыми обществами. Это было некоей предтечей глобализации, повлиявшей на становление «новой дипломатии».
Собственно говоря, это было началом конца традиционной дипломатии, о которой Томас Джефферсон как-то сказал, что она является мастерской, в которой производятся войны. Он имел в виду тайную дипломатию княжеских правительств, считавшуюся настоящей «чумой», угрожавшей миру во всем мире. На ее место должна была прийти «открытая дипломатия», за которую выступал другой американский президент - Вудро Вильсон - дипломатию демократического века, которая выставляла напоказ собственную деятельность и несла за неё, соответственно, ответственность перед всем миром.
В процессе отношений между демократическими обществами постепенно изменилась и сфера деятельности дипломатии. Теперь дипломаты действуют на все менее и менее рискованном пространстве. Дипломатия, как пишет Пауль Видмер, растет вширь, но при этом теряет глубину. Она становится всё менее политизированной и всё больше занимается торговыми и культурными соглашениями. За важные решения в наше время отвечают такие органы, как Европейский совет или «Большая семёрка».
Когда же речь заходит о противодействии какому-нибудь авторитарному режиму, это по-прежнему становится для дипломатии огромным вызовом - как, например, в случае с украинским кризисом. Пауль Видмер напоминает в этой связи, что в его профессии не всё и не всегда протекает гладко.
Примером бестактной, но успешной дипломатии стали действия покойного Ричарда Холбрука, когда он в 1995 году заставил участников конфликта на Балканах подписать Дейтонское мирное соглашение: «С тактом это имело так же мало общего, как и его взрывная манера общения». Так, может быть, у дипломатии всё-таки еще остается шанс на успешное урегулирование украинского конфликта? Просто для этого Западу нужен новый Холбрук...
И тут же я сам с собой не соглашусь! Просто всем нужно внимательно послушать Лаврова, а потом посмотреть на выражение лица Путина.
Дипломатия в наше время стала похожа на легкое ремесло: дипломаты много путешествуют по миру и занимаются болтовней, но не могут добиться результатов, когда ситуация выходит за рамки цивилизованных отношений. Почему Путин и Лавров остаются непобедимыми - по крайней мере, пока?
В ходе украинского кризиса предотвратить дальнейшее напряжение ситуации могут только так называемые «дипломатические успехи». В этом европейские политики сходятся в оценках с канцлером Германии Ангелой Меркель. То, что надежда на дипломатическое урегулирование конфликта вообще до сих пор жива, связано, не в последнюю очередь, с одним человеком: Сергеем Викторовичем Лавровым, российским министром иностранных дел.
В равной степени элегантный и красноречивый, владеющий несколькими иностранными языками Лавров - карьерный дипломат, и выполняет свою публичную работу с видимым удовольствием. Если верить Википедии, то он даже написал гимн для своей альма-матер - Московского государственного института международных отношений.
Путин демонстрирует силу, а Лавров предпочитает своевременно сигнализировать готовность к дискуссии. Это своеобразное разделение обязанностей между ними чрезвычайно осложняет жизнь ЕС.
Когда министры иностранных дел Фабиус, Сикорский и Штайнмайер обсуждали так называемое Киевское соглашение, они торжественно провозгласили: «Веймарский треугольник работает». Но уже совсем скоро выяснилось, что достигнутое соглашение оказалось никчёмным.
Серьёзная задача дипломатии состоит в урегулировании кризисных ситуаций. Однако ещё важнее не урегулировать кризисы, а предотвращать их. Зачем нужен Совет Россия-НАТО, если дипломаты, регулярно встречающиеся между собой в его рамках, не могут договариваться и избегать потенциальных конфликтов интересов?
В своей недавно изданной книге «Дипломатия» бывший швейцарский посол Пауль Видмер, с 1992 по 1999 год представлявший свою страну в Берлине, назвал дипломатию «политикой насилия в цивилизованной форме».
На самом деле дипломатия считается классическим искусством цивилизованного общения между людьми, причём, в первую очередь, именно во времена кризисов и конфликтов. Но там, где господствует исключительно сила и не находится места для права, не остается места и для дипломатии.
Поэтому границы дипломатических действий чётко ограничены. Их влияние становится тем меньше, чем ближе люди подбираются к границам цивилизованных действий. А уж когда негласный договор о цивилизованном общении между сторонами окончательно нарушается, дипломатия становится совершенно бессильной.
Это было заметно по реакции на террористическую атаку 11 сентября 2001 года, и это же по-прежнему применимо к деспотичному режиму в Северной Корее, и уж тем более - к чудовищным преступлениям, совершаемым членами секты Боко Харам в Нигерии.
О дипломатических успехах последних десятилетий практически нечего рассказать. Причины этого кроются, в частности, в истоках самой дипломатии - ведь она возникла как результат общения между суверенными государствами.
Поэтому так называемые «несостоявшиеся государства» в значительной степени невосприимчивы к дипломатии - равно как и стороны конфликтов, ведущих асимметричные войны.
Образцом дипломатических успехов является так называемая «челночная дипломатия» Генри Киссинджера. Приходится, однако, констатировать, что у него не нашлось достойных последователей: попытки примирить израильтян и палестинцев наглядно свидетельствуют об этом. В течение последних десятилетий дипломаты превратились в своеобразных «вечных командированных», для которых Ближний Восток стал этакой «меккой» политического туризма - подобно однотипным отпускным фотографиям обычных граждан, похожи и фотографии дипломатов с теми или иными участниками ближневосточного конфликта.
Если бросить взгляд назад, в XVIII столетие, когда французские мыслители и американские политики совместными усилиями выработали идею новой дипломатии, то можно прийти к удивительному выводу. Новая дипломатия возникла на основе убеждения, что она сроднилась с цивилизацией, к которой в будущем будут принадлежать все люди мира.
Из отдельных национальных экономик возникла мировая экономика - купцы торговали по всему свету, а благодаря новым средствам связи, налаживались все более тесные контакты между отдельными людьми и целыми обществами. Это было некоей предтечей глобализации, повлиявшей на становление «новой дипломатии».
Собственно говоря, это было началом конца традиционной дипломатии, о которой Томас Джефферсон как-то сказал, что она является мастерской, в которой производятся войны. Он имел в виду тайную дипломатию княжеских правительств, считавшуюся настоящей «чумой», угрожавшей миру во всем мире. На ее место должна была прийти «открытая дипломатия», за которую выступал другой американский президент - Вудро Вильсон - дипломатию демократического века, которая выставляла напоказ собственную деятельность и несла за неё, соответственно, ответственность перед всем миром.
В процессе отношений между демократическими обществами постепенно изменилась и сфера деятельности дипломатии. Теперь дипломаты действуют на все менее и менее рискованном пространстве. Дипломатия, как пишет Пауль Видмер, растет вширь, но при этом теряет глубину. Она становится всё менее политизированной и всё больше занимается торговыми и культурными соглашениями. За важные решения в наше время отвечают такие органы, как Европейский совет или «Большая семёрка».
Когда же речь заходит о противодействии какому-нибудь авторитарному режиму, это по-прежнему становится для дипломатии огромным вызовом - как, например, в случае с украинским кризисом. Пауль Видмер напоминает в этой связи, что в его профессии не всё и не всегда протекает гладко.
Примером бестактной, но успешной дипломатии стали действия покойного Ричарда Холбрука, когда он в 1995 году заставил участников конфликта на Балканах подписать Дейтонское мирное соглашение: «С тактом это имело так же мало общего, как и его взрывная манера общения». Так, может быть, у дипломатии всё-таки еще остается шанс на успешное урегулирование украинского конфликта? Просто для этого Западу нужен новый Холбрук...
И тут же я сам с собой не соглашусь! Просто всем нужно внимательно послушать Лаврова, а потом посмотреть на выражение лица Путина.