Мой дядюшка
- Да неужели это снято в 1958 году? - воскликнули участники киноклуба уже после первых кадров. И это ещё до появления футуристического дома, который и сегодня выглядит оригинально, я уже не говорю про первого в мире робота-пылесоса. Но действительно, уже первые три минуты дают понять, что нас ждёт что-то удивительное, потому что цветовая гамма великолепна, стилизация старого Парижа проста и одновременно изысканна, а господин Юло невозмутим и по-своему элегантен. Этакий рассеянный с улицы Бассейной, но с учётом парижского происхождения.
Лозунг функционализма: «Дом - это машина для жилья». У Жака Тати дом вроде бы так и выглядит, но только стерильная механизированная кухня подозрительно похожа на больничный кабинет, а дорожки в саду сделаны так, что на них сложно разойтись. Пытаясь приспособиться, Юло проделывает массу гэгов, в то время, как жильцы дома усердно делают вид, что их все устраивает.
Но самое удивительное в том, что только после финальных титров я понял, что Юло в фильме не говорил. Только в первой сцене он вступает в абстрактный разговор с дворником и произносит несколько слов. Всё остальное время он играет молча, в основном используя даже не мимику, а пластику и разного рода жесты, в том числе используя свой неизменный зонтик. И в этом Юло похож на великого Чарли. А в остальном он похож на великого Жака Тати.