Воспоминания героя Советского Союза А.М. Турикова - 2
Вторая часть воспоминаний героя Советского Союза Алексея Митрофановича Турикова:
3. Некоторые подробности боевого вылета 18 декабря 1942 года.
Нашей эскадрилии поставлена боевая задача: бомбардировочным ударом уничтожить танки противника в районе юго-западнее Сталинграда. В этот период времени немецко-фашистское командование предпринимало попытки оказать помощь окруженным войскам.
Несколько дней стояла нелетная погода и мы очень сильно переживали, что в такой ответственный момент мы не можем оказать помощь с воздуха нашим наземным войскам. В этот день погода несколько улучшилась, но была сложной - низкая облачность, снегопад, слабая видимость. Только хорошо подготовленные экипажи могли летать в такую погоду. Для выполнения боевой задачи выделили 6 наиболее подготовленных экипажей. Ведущим группы был командир эскадрилии А.П. Смирнов, ведущим штурманом - штурман эскадрилии А.М. Туриков.
Получив боевую задачу, я подобрал наиболее рациональный, выгодный и обеспечивающий выход на цель маршрут. При этом были учтены метеоусловия, направление для отыскания и поражения цели, противодействие зенитной артиллерии и истребителей противника, внезапность удара. Главное внимание уделил тому, чтобы маршрут полета способствовал поражению цели. Вместе с техником по вооружению Иваном Зарицким подобрали наиболее подходящие для этого задания бомбы, определили вид взрывателя и время замедления. На метеостанции уточнил погоду по маршруту и в районе цели. Погода была сложной и затрудняла выполнение задания. Записал данные о ветре по высотам в районе цели, давление и другие данные. Уточнил на командном пункте линию фронта и сигнал "я свой самолет" на день вылета.
Проложил маршрут на полетной карте (5 км в 1 см), рассчитал каждый участок полета (курс, расстояние, время полета), полностью подготовил полетную карту. Сделал несколько вариантов (по высотам) предварительных расчетов данных для бомбометания, исходя из скорости, направления, высоты полета, силы и направления ветра по высотам. Уточнил посление данные о районах расположения зенитной артиллерии в районе цели и об аэродромах истребителей, а также районы расположения нашей зенитной артиллерии для отсечения истребителей противника при их атаках, боевой порядок и распределение огня при атаках истребителей, сигнал и порядок использования самолетных гранат при отражении истребителей.
Наметил на маршруте участок для уточнения силы и направления ветра для расчета данных по бомбометанию. Определил способ восстановления ориентировки на случай ее потери. Все эти вопросы были уточнены с командиром эскадрилии А.П. Смирновым, а затем изучены и детально проработаны с летным составом группы. Командир эскадрилии после подготовки построил летный состав, довел последние данные об обстановке и дал команду по самолетам с последующим запуском и выруливанием для взлета.
Собрались над аэродромом, вышли на исходный пункт маршрута, я показал его Смирнову и передал ему курс полета на первом участке маршрута. Погода была сложной, земли почти не видно. Под нами белые облака и небольшие разрывы в них, через которые очень трудно вести ориентировку, но знание района полета и тщательная подготовка на земле помогали правильно вести группу. Вел круговое наблюдение за воздушной обстановкой, обращая внимание на нижнюю полусферу, так как истребители противника могут воспользоваться облачностью для скрытого подхода и атаки. Ведомые хорошо выдерживали свое место в строю, иногда правый или левый ведомый слишком близко пристраивался к ведущему и я рукой через остекление кабины показывал им, чтобы они удерживали свое место, и они быстро реагировали на эти команды.
Мне, как ведущему штурману, при такой сложной погоде было очень трудно и я метался по кабине, всматривался то в левое, то в правое остекление кабины, а потом почти ложился на пол и смотрел в нижнее остекление кабины, иногда смотрел и через бомбардировочный прицел. Строго следил за скоростью и высотой, рассчитывал время полета до определенных ориентиров и потом через окна облаков находил эти ориентиры, отмечая на карте время прохода и курс. По уточненным в воздухе данным рассчитывал пройденное расстояние по курсу полета и откладывал его на карте с уточнением. Через разрывы облаков по наземным ориентирам я убеждался, что идем точно по рассчитанному маршруту, о чем все время докладывал Смирнову, который тоже вел ориентировку, держал на коленях планшет с картой и периодически поднимал его, чтобы лучше рассмотреть ориентиры. Смирнов всегда тщательно готовился к полету и хорошо ориентировался. Обстановка в воздухе была напряженной, но деловой и спокойной. Стрелок-радист Стратиевский доложил, что связь с аэродромом установлена и ведется устойчиво. Я передал Стратиевскому погоду на данном участке маршрута для передачи на КП.
По времени полета должны подходить к первому поворотному пункту. Уточняю по наземным ориентирам, которые с трудом можно рассмотреть через разрывы облаков. Идем точно. Сообщаю командиру: "Под нами первый поворотный пункт", и сообщаю дальнейший курс полета. Смирнов делает левый разворот и группа ложится на следующий курс.
Находимся примерно в 30 км от цели, курс и высота полета совпадают с направлением захода на цель. Передаю Смирнову, что буду уточнять расчетные данные на бомбометание и он точно выдерживает заданный режим полета. По измеренным данным определяю угол прицеливания и другие данные для бомбометания, которые устанавливаю на прицеле. Веду ориентировку и наблюдение за воздухом. Заходим в район цели.
В этом полете наши истребители не сопровождали нас по всему маршруту, а прикрывали дежурством в воздухе над районом наших действий. Я всматривался в воздушное пространство, чтобы обнаружить истребителей прикрытия, так как когда их видишь, создается уверенность в выполнении боевой задачи. Связались с истребителями по радио, а затем я увидел их выше нас примерно на 2000 м. Шли они двумя четверками. Одна приближалась к нам, другая - на удалении нескольких километров маневрировала в воздухе. Передали истребителям по радио, что мы их видим. Они тоже ответили, что видят нас.
Приближаемся к цели. Четверка истребителей противника МЕ-109 парами, прикрываясь облачностью со стороны солнца, пыталась внезапно подойти и атаковать наш боевой порядок. Я сообщил Смирнову и дал очередь в направлении противника. Наши истребители парами со снижением и разворотом начали атаковать противника, вторая четверка наших истребителей осталась вверху и маневрировала. Истребители противника отвернули в сторону, а затем стали маневрировать. Завязался воздушный бой. Наши истребители все время оказывались выше противника. Один из самолетов противника огнем наших истребителей был сбит, остальные, прикрываясь облачностью, ушли.
Предстояла наиболее ответственная задача - вывести группу на цель, найти ее и уничтожить бомбами. Внимательно смотрю через остекление кабины. Сильно мешает облачность, но некоторые характерные ориентиры все же улавливаю взглядом и определяю, что вышли на последний ориентир, от которого надо делать правый разворот и ложиться на боевой курс. Район цели примерно в 10 -12 км, но еще не виден из-за облаков. Передал Смирнову, что вышли на поворотный пункт для выхода на цель, даю команду: "Правый разворот!". В разрыве облаков с трудом просматривается цель. Показал ее Смирнову и, наблюдая за ней, вывожу группу на нее. Пока что визуально по еле заметным черным точкам и проторенным подъездным путям определяю место расположения танков противника, показал их Смирнову и склонился над бомбардировочным прицелом. Слева, сзади и выше появились черные шапки разрывов зенитных снарядов. Заходим на цель с разворотов и снижением, что является и противозенитным маневром. Но к моменту сбрасывания бомб высота, скорость и направление всегда расчетные. А.П. Смирнов всегда выполнял противозенитный маневр, при этом делал его исходя из обстановки всегда по-разному и не в ущерб точности бомбометания. Группа минимальное время находилась на боевом курсе (т. е. выдерживали высоту, скорость и направление полета).
По прицелу вывожу группу на цель, даю команду Смирнову: "Правее!". "Есть правее!" - отвечает Смирнов и продолжает правый разворот. Еще раз командую: "Правее!" Группа энергичнее разворачивается на цель, которая приближается к продольной линии перекрестия. Даю команду: "Так держать!". "Есть так держать!" - отвечает Смирнов и цель точно по продольной линии смещается к перекрестию прицела. Правую руку уже перенес на кнопку сбрасывания бомб. Голова будто прикована к прицелу, и в этот момент забываешь обо всем, в том числе и об опасности для жизни. Все приковано к перекрестию прицела и одна мысль в голове - точнее поразить цель. В момент совпадения уровня цели и перекрестия нажимаю на кнопку сбрасывания и две бомбы, как было установлено на электросбрасывателе, отрываются от самолета, который несколько подбрасывает вверх. Включаю тумблер и фотографирую результат бомбометания. Через несколько секунд стрелок-радист Стратиевский докладывает, что бомбы попали в цель, возникли пожары.
Даю команду на разворот и группа начала второй заход на цель. Быстро осматриваю все воздушное пространство и не теряю из виду цель. На развороте видно два очага пожара в районе цели. Зенитная артиллерия продолжает обстрел, разрывы ложатся почти рядом, отдельные осколки попадают в самолет. Смирнов незаметно выполняет зенитный маневр. Боевой порядок выдерживался точно, через остекление кабины были видны уверенные лица наших летчиков.
Четверка истребителей противника выскочила из облаков и парами начали атаковать наш боевой порядок. Я своевременно обнаружил их и дал несколько коротких очередей в их направлении. Все штурманы и стрелки-радисты нашей группы взялись за пулеметы и открыли огонь. Истребители противника, видя могучий огонь с наших бомбардировщиков, пытались зайти строго в хвост, где трудно вести огонь и стрелку, и штурману. И когда истребители противника приблизились, я дал команду всем экипажам применить самолетные гранаты и сам нажал на кнопку их сбрасывания. Сзади нашего боевого порядка сначала мелькнули, а затем взорвались гранаты. Один из истребителей загорелся и пошел вниз, второй скрылся в облаках. Остальных истребителей противника атаковали наши истребители прикрытия и сначала один, а потом и второй истребители противника были сбиты. Наша группа второй раз выходила на цель, которую я, несмотря на атаки истребителей, не потерял из поля зрения. Вывел группу на цель и сбросили остальные бомбы. Результаты сфотографировал. В районе цели произошло несколько крупных взрывов и возникли очаги пожаров.
Без потерь привел группу на аэродром. Посадку производили в сложных условиях. Боевая задача была успешно выполнена. По фотоснимкам установлено, что группа уничтожила 5 танков, 20 автомашин, взорвано 3 склада с горючим и боеприпасами. Уничтожено много живой силы, повреждено много техники и оружия противника.
Летом и осенью 1942 года действовали с аэродрома Ср. Ахтуба. Это очень большой и ровный аэродром. На нем базировались многие авиационные полки и дивизии. На аэродроме были укрытия для самолетов (копаниры) - подковообразные земляные насыпи, которые предохраняли от бомб и обстрелов противника. Много было окопов, траншей и шелей, а также землянок. Землянки были сухие и хорошо оборудованные. В намболее приспособленных землянках располагались командные пункты. Летное поле бетонных взлетно-посадочных полос не имело. Грунт был прочный, при взлете поднималась сильная пыль, которая попадая в моторы и оружие доставляла много хлопот техническому и летному составу.
4. С декабря 1942 года и до конца боевых действий под Сталинградом мы базировались на аэродроме Алтухов. Хороший аэродром с ровной поверхностью. Летный состав жил на какой-то животноводческой ферме. Помню наша (вторая) и первая эскадрилии летного состава жили в телятнике, оборудованном нарами и обогревались печками, сделанными из бочек, дымоходные трубы были выведены в глиняные стены. Кровли, по-моему, были соломенные. Но нам там было уютно и тепло. Беспокойство доставляла болезнь туляремия, которая стала распространяться в январе месяце и некоторые наши товарищи ее перенесли. Наш экипаж не болел.
Летали мы на самолете ПЕ-2 (Петляков), пикирующий бомбардировщик. Двухкилевой, двухмоторный самолет. Моторы водяного охлаждения, если не изменяет память 2100 л.с. Бомбовая нагрузка около 2000 кг. Как правило, подвешивали 1000 - 1200 кг. Бомбы можно было подвешивать в люках или 4 шт. под плоскостями - по две под каждой. Экипаж 3 человека: летчик и штурман - в передней кабине, стрелок-радист - в задней кабине. Вооружение: два пулемета впереди - управлял ими летчик, один пулемет в передней кабине сзади сверху - управлял им штурман. Один пудемет - в кабине стредка-радиста для обстрела задней нижней полусферы. Все пулеметы крупнокалиберные. До 10 гранат, которые выбрасывались штурманом, у них раскрывался парашютик и взрывался заряд, применялись для отражения атак истребителей, особенно когда они заходили строго в хвост в непростреливаемое пространство. Самолет отлично пикировал и выходил из пике. Были приспособления для бомбометания с пикирования, точность с которого была выше, чем с горизонтального полета. Максимальная высота полета (потолок) около 12000 м, скорость - свыше 480 км/ч. Время полета - более трех часов. Все данные указываю по памяти. Хороший самолет. Исключительно прочные шасси, несколько слабоватые моторы.
5. Несколько слов о товарищах. О них можно писать и рассказывать очень многое. Я считаю себя счастливым человеком, потому что имел таких замечательных товарищей.
Добрые слова уважения и благодарности надо сказать нашему командиру полка Александру Юрьевичу Якобсону, строгому, требовательному, но справедливому командиру, чуткому и отзывчивому человеку, прекрасному воспитателю и отличному летчику.
Знаю Александра Юрьевича очень давно. После окончания летного училища прибыл в его эскадрилию. Так сложилась судьба, что перед самой войной я летал с ним в одном экипаже - в одном экипаже начали и войну. Совершили с ним более 50 боевых вылетов, поэтому знаю его не только как отличного командира и летчика, но и как смелого, решительного и тактически грамотного воздушного бойца. Попадали с ним в сложнейшие ситуации боевой обстановки и всегда А.Ю. Якобсон, и в воздухе, и на земле, показывал пример мужества и стойкости.
Выше я писал об Алексее Пантелеевиче Смирнове. К написанному можно добавить, что кроме хороших боевых качеств Смирнов обладает и исключительно душевными качествами как человек.
Несколько подробнее хочу остановиться и рассказать о друге и боевом товарище Игоре Ивановиче Маркевиче. Этот человек, заслуживает похвалы, вечной памяти и славы. И.И. Маркевич был штурманом нашего полка, участвовал в боях с первых дней войны. Воевал под Сталинградом, во время вылета на воздушную разведку с аэродрома севернее Сталинграда 29 июля 1942 года в воздушном бою с истребителями противника погиб. Похоронен он, насколько я помню, в населенном пункте Верхний Курмоярский. Были с ним в одной эскадрилии до войны. Он отлично был подготовлен как штурман, был принципиальный человек на службе, веселый, добрый товарищ в свободное время. Любил напевать песни, одну из которых напевал и во время войны:
Шинель, шинель, с тобой жилось мне тяжко,
Но умереть не было суждено… и т.д.
Любил рыбалку, и даже во время войны, когда стояли на аэродроме Пичуга, севернее Сталинграда, ловили рыбу на удочку. У Маркевича были рыболовные крючки и леска. Больше ловил он, а я был его подручный - когда он вытаскивал рыбу на берег, я снимал ее с крючка. Ловил и я, но у меня получалось хуже: я тогда еще не имел такого опыта. Чтобы быстрей наловить, это делал он. Потом эту рыбу жарили нам в столовой и всей эскадрилией угощались.
Он был технически грамотный человек, всегда учился и даже во время войны. В первые месяцы войны Маркевич занялся конструированием авиационной бомбы, втянул в это дело многих, в том числе и меня. Все основные расчеты делал он. Когда работы по созданию бомбы были закончены, доложил командиру полка, а потом и авиагруппы. Был направлен с расчетами в Воронеж и потом в Москву. Идея и расчеты были одобрены. Видимо, эти работы были использованы при создании подобных боеприпасов, потому что я помню, что подобные бомбы выпускались и применялись в 1943 году. Маркевич до этих дней не дожил.
Игорь Маркевич был отличный штурман, по точности бомбометания с ним трудно было соперничать. Еще накануне войны, при учебных бомбометаниях многих авиационных соединений, он показал лучший результат. Я шел тогда сзади него и видел его попадания. В боевой обстановке он поражал цели еще точнее. Мне тоже привелось следовать за ним при бомбометании переправы в районе Бобруйска в 1941 г., и я видел как классически он положил бомбы в цель. Когда рассеялся огонь и дым после взрыва, ни переправы, ни немецких танков - ничего не оказалось, все было поднято взрывом и уничтожено. Неоднократно водил И. Маркевич группы в бой, всегда успешно выполнял боевые задания.
Был очень заботливый и внимательный товарищ. Я несколько раз летал на его самолете, и он все особенности, и самолета и приборов, и пулеметов буквально до мелочей расскажет и, немного прищурив глаза, с улыбкой напутствует перед вылетом.
Он уже был штурманом полка, но летал со всеми летчиками: и с рядовыми, и с командирами звеньев. И в последнем полете на разведку он летел с командиром звена Быстрых, штурман которого Н. Фунаев в этот период болел. Это был честный, правдивый и справедливый человек, чувствовал высокую ответственность за порученное дело, был настоящим бойцом и патриотом своей Родины, за ее свободу и независимость отдал свою жизнь. Игорь Иванович Маркевич был несколько старше меня возрастом, он был женат, имел двух сыновей. Он часто с большой заботой и тревогой вспоминал свою семью - жену и сыновей. Возможно, кому-нибудь из них когда-нибудь придется прочитать эти строки - гордитесь своим мужем и отцом, он был достойным сыном своей Родины.
6. После переучивания на летчика-истребителя я летал на Ла-5 и Ла-7 (Лавочкин). Участвовал в боях с империалистической Японией. Войну закончил 3 сентября 1945 года в Манчжурии, г. Цицикар.
3. Некоторые подробности боевого вылета 18 декабря 1942 года.
Нашей эскадрилии поставлена боевая задача: бомбардировочным ударом уничтожить танки противника в районе юго-западнее Сталинграда. В этот период времени немецко-фашистское командование предпринимало попытки оказать помощь окруженным войскам.
Несколько дней стояла нелетная погода и мы очень сильно переживали, что в такой ответственный момент мы не можем оказать помощь с воздуха нашим наземным войскам. В этот день погода несколько улучшилась, но была сложной - низкая облачность, снегопад, слабая видимость. Только хорошо подготовленные экипажи могли летать в такую погоду. Для выполнения боевой задачи выделили 6 наиболее подготовленных экипажей. Ведущим группы был командир эскадрилии А.П. Смирнов, ведущим штурманом - штурман эскадрилии А.М. Туриков.
Получив боевую задачу, я подобрал наиболее рациональный, выгодный и обеспечивающий выход на цель маршрут. При этом были учтены метеоусловия, направление для отыскания и поражения цели, противодействие зенитной артиллерии и истребителей противника, внезапность удара. Главное внимание уделил тому, чтобы маршрут полета способствовал поражению цели. Вместе с техником по вооружению Иваном Зарицким подобрали наиболее подходящие для этого задания бомбы, определили вид взрывателя и время замедления. На метеостанции уточнил погоду по маршруту и в районе цели. Погода была сложной и затрудняла выполнение задания. Записал данные о ветре по высотам в районе цели, давление и другие данные. Уточнил на командном пункте линию фронта и сигнал "я свой самолет" на день вылета.
Проложил маршрут на полетной карте (5 км в 1 см), рассчитал каждый участок полета (курс, расстояние, время полета), полностью подготовил полетную карту. Сделал несколько вариантов (по высотам) предварительных расчетов данных для бомбометания, исходя из скорости, направления, высоты полета, силы и направления ветра по высотам. Уточнил посление данные о районах расположения зенитной артиллерии в районе цели и об аэродромах истребителей, а также районы расположения нашей зенитной артиллерии для отсечения истребителей противника при их атаках, боевой порядок и распределение огня при атаках истребителей, сигнал и порядок использования самолетных гранат при отражении истребителей.
Наметил на маршруте участок для уточнения силы и направления ветра для расчета данных по бомбометанию. Определил способ восстановления ориентировки на случай ее потери. Все эти вопросы были уточнены с командиром эскадрилии А.П. Смирновым, а затем изучены и детально проработаны с летным составом группы. Командир эскадрилии после подготовки построил летный состав, довел последние данные об обстановке и дал команду по самолетам с последующим запуском и выруливанием для взлета.
Собрались над аэродромом, вышли на исходный пункт маршрута, я показал его Смирнову и передал ему курс полета на первом участке маршрута. Погода была сложной, земли почти не видно. Под нами белые облака и небольшие разрывы в них, через которые очень трудно вести ориентировку, но знание района полета и тщательная подготовка на земле помогали правильно вести группу. Вел круговое наблюдение за воздушной обстановкой, обращая внимание на нижнюю полусферу, так как истребители противника могут воспользоваться облачностью для скрытого подхода и атаки. Ведомые хорошо выдерживали свое место в строю, иногда правый или левый ведомый слишком близко пристраивался к ведущему и я рукой через остекление кабины показывал им, чтобы они удерживали свое место, и они быстро реагировали на эти команды.
Мне, как ведущему штурману, при такой сложной погоде было очень трудно и я метался по кабине, всматривался то в левое, то в правое остекление кабины, а потом почти ложился на пол и смотрел в нижнее остекление кабины, иногда смотрел и через бомбардировочный прицел. Строго следил за скоростью и высотой, рассчитывал время полета до определенных ориентиров и потом через окна облаков находил эти ориентиры, отмечая на карте время прохода и курс. По уточненным в воздухе данным рассчитывал пройденное расстояние по курсу полета и откладывал его на карте с уточнением. Через разрывы облаков по наземным ориентирам я убеждался, что идем точно по рассчитанному маршруту, о чем все время докладывал Смирнову, который тоже вел ориентировку, держал на коленях планшет с картой и периодически поднимал его, чтобы лучше рассмотреть ориентиры. Смирнов всегда тщательно готовился к полету и хорошо ориентировался. Обстановка в воздухе была напряженной, но деловой и спокойной. Стрелок-радист Стратиевский доложил, что связь с аэродромом установлена и ведется устойчиво. Я передал Стратиевскому погоду на данном участке маршрута для передачи на КП.
По времени полета должны подходить к первому поворотному пункту. Уточняю по наземным ориентирам, которые с трудом можно рассмотреть через разрывы облаков. Идем точно. Сообщаю командиру: "Под нами первый поворотный пункт", и сообщаю дальнейший курс полета. Смирнов делает левый разворот и группа ложится на следующий курс.
Находимся примерно в 30 км от цели, курс и высота полета совпадают с направлением захода на цель. Передаю Смирнову, что буду уточнять расчетные данные на бомбометание и он точно выдерживает заданный режим полета. По измеренным данным определяю угол прицеливания и другие данные для бомбометания, которые устанавливаю на прицеле. Веду ориентировку и наблюдение за воздухом. Заходим в район цели.
В этом полете наши истребители не сопровождали нас по всему маршруту, а прикрывали дежурством в воздухе над районом наших действий. Я всматривался в воздушное пространство, чтобы обнаружить истребителей прикрытия, так как когда их видишь, создается уверенность в выполнении боевой задачи. Связались с истребителями по радио, а затем я увидел их выше нас примерно на 2000 м. Шли они двумя четверками. Одна приближалась к нам, другая - на удалении нескольких километров маневрировала в воздухе. Передали истребителям по радио, что мы их видим. Они тоже ответили, что видят нас.
Приближаемся к цели. Четверка истребителей противника МЕ-109 парами, прикрываясь облачностью со стороны солнца, пыталась внезапно подойти и атаковать наш боевой порядок. Я сообщил Смирнову и дал очередь в направлении противника. Наши истребители парами со снижением и разворотом начали атаковать противника, вторая четверка наших истребителей осталась вверху и маневрировала. Истребители противника отвернули в сторону, а затем стали маневрировать. Завязался воздушный бой. Наши истребители все время оказывались выше противника. Один из самолетов противника огнем наших истребителей был сбит, остальные, прикрываясь облачностью, ушли.
Предстояла наиболее ответственная задача - вывести группу на цель, найти ее и уничтожить бомбами. Внимательно смотрю через остекление кабины. Сильно мешает облачность, но некоторые характерные ориентиры все же улавливаю взглядом и определяю, что вышли на последний ориентир, от которого надо делать правый разворот и ложиться на боевой курс. Район цели примерно в 10 -12 км, но еще не виден из-за облаков. Передал Смирнову, что вышли на поворотный пункт для выхода на цель, даю команду: "Правый разворот!". В разрыве облаков с трудом просматривается цель. Показал ее Смирнову и, наблюдая за ней, вывожу группу на нее. Пока что визуально по еле заметным черным точкам и проторенным подъездным путям определяю место расположения танков противника, показал их Смирнову и склонился над бомбардировочным прицелом. Слева, сзади и выше появились черные шапки разрывов зенитных снарядов. Заходим на цель с разворотов и снижением, что является и противозенитным маневром. Но к моменту сбрасывания бомб высота, скорость и направление всегда расчетные. А.П. Смирнов всегда выполнял противозенитный маневр, при этом делал его исходя из обстановки всегда по-разному и не в ущерб точности бомбометания. Группа минимальное время находилась на боевом курсе (т. е. выдерживали высоту, скорость и направление полета).
По прицелу вывожу группу на цель, даю команду Смирнову: "Правее!". "Есть правее!" - отвечает Смирнов и продолжает правый разворот. Еще раз командую: "Правее!" Группа энергичнее разворачивается на цель, которая приближается к продольной линии перекрестия. Даю команду: "Так держать!". "Есть так держать!" - отвечает Смирнов и цель точно по продольной линии смещается к перекрестию прицела. Правую руку уже перенес на кнопку сбрасывания бомб. Голова будто прикована к прицелу, и в этот момент забываешь обо всем, в том числе и об опасности для жизни. Все приковано к перекрестию прицела и одна мысль в голове - точнее поразить цель. В момент совпадения уровня цели и перекрестия нажимаю на кнопку сбрасывания и две бомбы, как было установлено на электросбрасывателе, отрываются от самолета, который несколько подбрасывает вверх. Включаю тумблер и фотографирую результат бомбометания. Через несколько секунд стрелок-радист Стратиевский докладывает, что бомбы попали в цель, возникли пожары.
Даю команду на разворот и группа начала второй заход на цель. Быстро осматриваю все воздушное пространство и не теряю из виду цель. На развороте видно два очага пожара в районе цели. Зенитная артиллерия продолжает обстрел, разрывы ложатся почти рядом, отдельные осколки попадают в самолет. Смирнов незаметно выполняет зенитный маневр. Боевой порядок выдерживался точно, через остекление кабины были видны уверенные лица наших летчиков.
Четверка истребителей противника выскочила из облаков и парами начали атаковать наш боевой порядок. Я своевременно обнаружил их и дал несколько коротких очередей в их направлении. Все штурманы и стрелки-радисты нашей группы взялись за пулеметы и открыли огонь. Истребители противника, видя могучий огонь с наших бомбардировщиков, пытались зайти строго в хвост, где трудно вести огонь и стрелку, и штурману. И когда истребители противника приблизились, я дал команду всем экипажам применить самолетные гранаты и сам нажал на кнопку их сбрасывания. Сзади нашего боевого порядка сначала мелькнули, а затем взорвались гранаты. Один из истребителей загорелся и пошел вниз, второй скрылся в облаках. Остальных истребителей противника атаковали наши истребители прикрытия и сначала один, а потом и второй истребители противника были сбиты. Наша группа второй раз выходила на цель, которую я, несмотря на атаки истребителей, не потерял из поля зрения. Вывел группу на цель и сбросили остальные бомбы. Результаты сфотографировал. В районе цели произошло несколько крупных взрывов и возникли очаги пожаров.
Без потерь привел группу на аэродром. Посадку производили в сложных условиях. Боевая задача была успешно выполнена. По фотоснимкам установлено, что группа уничтожила 5 танков, 20 автомашин, взорвано 3 склада с горючим и боеприпасами. Уничтожено много живой силы, повреждено много техники и оружия противника.
Летом и осенью 1942 года действовали с аэродрома Ср. Ахтуба. Это очень большой и ровный аэродром. На нем базировались многие авиационные полки и дивизии. На аэродроме были укрытия для самолетов (копаниры) - подковообразные земляные насыпи, которые предохраняли от бомб и обстрелов противника. Много было окопов, траншей и шелей, а также землянок. Землянки были сухие и хорошо оборудованные. В намболее приспособленных землянках располагались командные пункты. Летное поле бетонных взлетно-посадочных полос не имело. Грунт был прочный, при взлете поднималась сильная пыль, которая попадая в моторы и оружие доставляла много хлопот техническому и летному составу.
4. С декабря 1942 года и до конца боевых действий под Сталинградом мы базировались на аэродроме Алтухов. Хороший аэродром с ровной поверхностью. Летный состав жил на какой-то животноводческой ферме. Помню наша (вторая) и первая эскадрилии летного состава жили в телятнике, оборудованном нарами и обогревались печками, сделанными из бочек, дымоходные трубы были выведены в глиняные стены. Кровли, по-моему, были соломенные. Но нам там было уютно и тепло. Беспокойство доставляла болезнь туляремия, которая стала распространяться в январе месяце и некоторые наши товарищи ее перенесли. Наш экипаж не болел.
Летали мы на самолете ПЕ-2 (Петляков), пикирующий бомбардировщик. Двухкилевой, двухмоторный самолет. Моторы водяного охлаждения, если не изменяет память 2100 л.с. Бомбовая нагрузка около 2000 кг. Как правило, подвешивали 1000 - 1200 кг. Бомбы можно было подвешивать в люках или 4 шт. под плоскостями - по две под каждой. Экипаж 3 человека: летчик и штурман - в передней кабине, стрелок-радист - в задней кабине. Вооружение: два пулемета впереди - управлял ими летчик, один пулемет в передней кабине сзади сверху - управлял им штурман. Один пудемет - в кабине стредка-радиста для обстрела задней нижней полусферы. Все пулеметы крупнокалиберные. До 10 гранат, которые выбрасывались штурманом, у них раскрывался парашютик и взрывался заряд, применялись для отражения атак истребителей, особенно когда они заходили строго в хвост в непростреливаемое пространство. Самолет отлично пикировал и выходил из пике. Были приспособления для бомбометания с пикирования, точность с которого была выше, чем с горизонтального полета. Максимальная высота полета (потолок) около 12000 м, скорость - свыше 480 км/ч. Время полета - более трех часов. Все данные указываю по памяти. Хороший самолет. Исключительно прочные шасси, несколько слабоватые моторы.
5. Несколько слов о товарищах. О них можно писать и рассказывать очень многое. Я считаю себя счастливым человеком, потому что имел таких замечательных товарищей.
Добрые слова уважения и благодарности надо сказать нашему командиру полка Александру Юрьевичу Якобсону, строгому, требовательному, но справедливому командиру, чуткому и отзывчивому человеку, прекрасному воспитателю и отличному летчику.
Знаю Александра Юрьевича очень давно. После окончания летного училища прибыл в его эскадрилию. Так сложилась судьба, что перед самой войной я летал с ним в одном экипаже - в одном экипаже начали и войну. Совершили с ним более 50 боевых вылетов, поэтому знаю его не только как отличного командира и летчика, но и как смелого, решительного и тактически грамотного воздушного бойца. Попадали с ним в сложнейшие ситуации боевой обстановки и всегда А.Ю. Якобсон, и в воздухе, и на земле, показывал пример мужества и стойкости.
Выше я писал об Алексее Пантелеевиче Смирнове. К написанному можно добавить, что кроме хороших боевых качеств Смирнов обладает и исключительно душевными качествами как человек.
Несколько подробнее хочу остановиться и рассказать о друге и боевом товарище Игоре Ивановиче Маркевиче. Этот человек, заслуживает похвалы, вечной памяти и славы. И.И. Маркевич был штурманом нашего полка, участвовал в боях с первых дней войны. Воевал под Сталинградом, во время вылета на воздушную разведку с аэродрома севернее Сталинграда 29 июля 1942 года в воздушном бою с истребителями противника погиб. Похоронен он, насколько я помню, в населенном пункте Верхний Курмоярский. Были с ним в одной эскадрилии до войны. Он отлично был подготовлен как штурман, был принципиальный человек на службе, веселый, добрый товарищ в свободное время. Любил напевать песни, одну из которых напевал и во время войны:
Шинель, шинель, с тобой жилось мне тяжко,
Но умереть не было суждено… и т.д.
Любил рыбалку, и даже во время войны, когда стояли на аэродроме Пичуга, севернее Сталинграда, ловили рыбу на удочку. У Маркевича были рыболовные крючки и леска. Больше ловил он, а я был его подручный - когда он вытаскивал рыбу на берег, я снимал ее с крючка. Ловил и я, но у меня получалось хуже: я тогда еще не имел такого опыта. Чтобы быстрей наловить, это делал он. Потом эту рыбу жарили нам в столовой и всей эскадрилией угощались.
Он был технически грамотный человек, всегда учился и даже во время войны. В первые месяцы войны Маркевич занялся конструированием авиационной бомбы, втянул в это дело многих, в том числе и меня. Все основные расчеты делал он. Когда работы по созданию бомбы были закончены, доложил командиру полка, а потом и авиагруппы. Был направлен с расчетами в Воронеж и потом в Москву. Идея и расчеты были одобрены. Видимо, эти работы были использованы при создании подобных боеприпасов, потому что я помню, что подобные бомбы выпускались и применялись в 1943 году. Маркевич до этих дней не дожил.
Игорь Маркевич был отличный штурман, по точности бомбометания с ним трудно было соперничать. Еще накануне войны, при учебных бомбометаниях многих авиационных соединений, он показал лучший результат. Я шел тогда сзади него и видел его попадания. В боевой обстановке он поражал цели еще точнее. Мне тоже привелось следовать за ним при бомбометании переправы в районе Бобруйска в 1941 г., и я видел как классически он положил бомбы в цель. Когда рассеялся огонь и дым после взрыва, ни переправы, ни немецких танков - ничего не оказалось, все было поднято взрывом и уничтожено. Неоднократно водил И. Маркевич группы в бой, всегда успешно выполнял боевые задания.
Был очень заботливый и внимательный товарищ. Я несколько раз летал на его самолете, и он все особенности, и самолета и приборов, и пулеметов буквально до мелочей расскажет и, немного прищурив глаза, с улыбкой напутствует перед вылетом.
Он уже был штурманом полка, но летал со всеми летчиками: и с рядовыми, и с командирами звеньев. И в последнем полете на разведку он летел с командиром звена Быстрых, штурман которого Н. Фунаев в этот период болел. Это был честный, правдивый и справедливый человек, чувствовал высокую ответственность за порученное дело, был настоящим бойцом и патриотом своей Родины, за ее свободу и независимость отдал свою жизнь. Игорь Иванович Маркевич был несколько старше меня возрастом, он был женат, имел двух сыновей. Он часто с большой заботой и тревогой вспоминал свою семью - жену и сыновей. Возможно, кому-нибудь из них когда-нибудь придется прочитать эти строки - гордитесь своим мужем и отцом, он был достойным сыном своей Родины.
6. После переучивания на летчика-истребителя я летал на Ла-5 и Ла-7 (Лавочкин). Участвовал в боях с империалистической Японией. Войну закончил 3 сентября 1945 года в Манчжурии, г. Цицикар.