Бывший Верный
В последнее время я невольно дезориентирую националистов и государственников. Например, не одобряю Манежку и призываю не приписывать Мирзоеву умысел на убийство и при этом говорю, что государство игнорирует русских (см. например "Русский дефолт"). Я задумался об этом, поучаствовав в споре о переименовании по просьбе казахского посольства строящейся станции метро "Братеево" в "Алма-Атинскую" (спасибо - не в "Астанинскую"). Поскольку Казахстан посулил в обмен назвать что-то там у себя в честь Москвы, наши государственники привычно заговорили о величии России, которое теперь признает аж сам Назарбаев, и не очень лицеприятно отозвались о братеевцах, выступивших с особым мнением.
Такое развитие событий не должно удивлять.
Справедливое общественное устройство подразумевает равенство граждан перед законом и равный доступ к политическому представительству. Первое означает, что каждый должен соблюдать все правила, второе - что голос каждого должен быть услышан при разработке правил. У нас все ровно наоборот, не право является силой, а сила - правом. По этой причине кавказцы легко подкупают следователей и судейских, а русские мечтают делать то же самое, но эффективнее, т.е. стать своего рода "суперкавказцами". По этой же причине государство управляет русскими с помощью кавказцев, пресекая попытки "государствообразующей" нации заявить себя субъектом права. Хотели соревнования в силе - получите, распишитесь.
О крепком государстве у нас мечтает чаще всего не тот, кто либерально относится к другим людям, равно ценя свою и чужую свободу, а тот, кто любит крепкую и жесткую власть за возможность пользоваться правом сильного и самоутверждаться за счет слабых. Для России очень характерно и специфично такое состояние умов, при котором любовь к своему народу заменяется преклонением перед силой (именно перед силой, а не властью, и если вы ошибетесь в термине, любой государственник тотчас парирует, что, например, ельцинскую власть он совершенно не уважал).
Наш государственник, в отличие от государственника европейского, - не собственник, готовый защищать свою собственность, а избалованное и капризное существо, которое без забот и хлопот унаследовало и уже почти проело-прогуляло великую страну. Он ежесекундно оглядывается вокруг, думая, как заставить мир уважать себя, и находит обычно самый несложный способ, связанный не с самосовершенствованием, а с унижением других. Для этого ему и нужна опора на государство. Такой человек будет говорить о необходимости уважать местные обычаи (а то и кричать "е%ать, Кавказ, е&ать!"), но не поддержит москвичей, которые не хотят, чтобы станцию метро вместо "Братеево" назвали "Алма-Атинской". Наш этатист не просто превозносит государство, но отождествляет самого себя с государственной силой, поэтому кавказцы для него - обнаглевшая мелюзга, ну а русские - мелюзга оборзевшая. Может быть, наоборот, это не важно. По логике государственника, ничего своего у братеевцев нет, и российский царь вправе забрать из их дома любую вещь в подарок казахскому султану, тем более, что и тот не замедлит с ответным даром. Характерно, что сам государственник, поддерживая эти махинации с чужими правами и чужой собственностью, не имеет никакого личного интереса и ровным счетом ничего себе не выгадывает. Ему просто приятно.
Я не одобрял и не одобрю попытки судить кавказцев более строгим судом, чем русских, и вообще дать приезжим какой-то особый окорот, потому что такой порядок привел бы к переходу власти от коллектива свободных граждан к тем, кто сильнее (тот факт, что на деле именно так и есть, не должен считаться нормой). Но и государственную политику, направленную на отрицание за русскими права на самоопределение, одобрить не могу. Здесь отмечу, что, говоря о самоопределении, я не призываю немедленно отделяться, а лишь прошу вернуть это естественное право. Заключая брак, мы не собираемся разводиться, но на минутку представьте, что у вас прямо в загсе отберут такую возможность, да еще и добавят что-нибудь вроде: "нам лучше знать, чего ты хочешь", "не смей разрушать великую семью", "чего тебе, дураку, не хватает?", "муж здесь не ты, а любой причастный к великой мужской культуре" и т.п. При этом, добавлю, вы всегда любили гостей (т.е.не были ксенофобом в строгом значении этого слова), не испытывали ненависти к сантехнику Пете, а всего лишь интересуетесь, с каких это пор он вдруг оказался "таким же членом семьи" и кто принимал решение на этот счет. Пете - петино, Васе - васино. Все люди - братья, но у каждого свой дом. Если семья решит жить коммуной - это ее право, если, например, кого-то забыли предупредить о приезде тещи - это худо, но простительно, а вот если один из супругов регулярно приводит постояльцев и новых жильцов без спросу - это уже никуда не годится.
Наши государственники, соглашаясь с таким положением дел, ведут себя, еще раз это повторю, не как собственники своей страны, а как слуги ее властителей, поставленные присматривать, чтобы никто не посмел разогнуть спину. Они не сограждане, а надсмотрщики над гражданами. Каждому по вере его. Кто отрицает чужое достоинство - теряет свое. Поэтому нашим "государственникам" теперь и шлют братские приветы из бывш. города Верный. Название-то какое, а?
Такое развитие событий не должно удивлять.
Справедливое общественное устройство подразумевает равенство граждан перед законом и равный доступ к политическому представительству. Первое означает, что каждый должен соблюдать все правила, второе - что голос каждого должен быть услышан при разработке правил. У нас все ровно наоборот, не право является силой, а сила - правом. По этой причине кавказцы легко подкупают следователей и судейских, а русские мечтают делать то же самое, но эффективнее, т.е. стать своего рода "суперкавказцами". По этой же причине государство управляет русскими с помощью кавказцев, пресекая попытки "государствообразующей" нации заявить себя субъектом права. Хотели соревнования в силе - получите, распишитесь.
О крепком государстве у нас мечтает чаще всего не тот, кто либерально относится к другим людям, равно ценя свою и чужую свободу, а тот, кто любит крепкую и жесткую власть за возможность пользоваться правом сильного и самоутверждаться за счет слабых. Для России очень характерно и специфично такое состояние умов, при котором любовь к своему народу заменяется преклонением перед силой (именно перед силой, а не властью, и если вы ошибетесь в термине, любой государственник тотчас парирует, что, например, ельцинскую власть он совершенно не уважал).
Наш государственник, в отличие от государственника европейского, - не собственник, готовый защищать свою собственность, а избалованное и капризное существо, которое без забот и хлопот унаследовало и уже почти проело-прогуляло великую страну. Он ежесекундно оглядывается вокруг, думая, как заставить мир уважать себя, и находит обычно самый несложный способ, связанный не с самосовершенствованием, а с унижением других. Для этого ему и нужна опора на государство. Такой человек будет говорить о необходимости уважать местные обычаи (а то и кричать "е%ать, Кавказ, е&ать!"), но не поддержит москвичей, которые не хотят, чтобы станцию метро вместо "Братеево" назвали "Алма-Атинской". Наш этатист не просто превозносит государство, но отождествляет самого себя с государственной силой, поэтому кавказцы для него - обнаглевшая мелюзга, ну а русские - мелюзга оборзевшая. Может быть, наоборот, это не важно. По логике государственника, ничего своего у братеевцев нет, и российский царь вправе забрать из их дома любую вещь в подарок казахскому султану, тем более, что и тот не замедлит с ответным даром. Характерно, что сам государственник, поддерживая эти махинации с чужими правами и чужой собственностью, не имеет никакого личного интереса и ровным счетом ничего себе не выгадывает. Ему просто приятно.
Я не одобрял и не одобрю попытки судить кавказцев более строгим судом, чем русских, и вообще дать приезжим какой-то особый окорот, потому что такой порядок привел бы к переходу власти от коллектива свободных граждан к тем, кто сильнее (тот факт, что на деле именно так и есть, не должен считаться нормой). Но и государственную политику, направленную на отрицание за русскими права на самоопределение, одобрить не могу. Здесь отмечу, что, говоря о самоопределении, я не призываю немедленно отделяться, а лишь прошу вернуть это естественное право. Заключая брак, мы не собираемся разводиться, но на минутку представьте, что у вас прямо в загсе отберут такую возможность, да еще и добавят что-нибудь вроде: "нам лучше знать, чего ты хочешь", "не смей разрушать великую семью", "чего тебе, дураку, не хватает?", "муж здесь не ты, а любой причастный к великой мужской культуре" и т.п. При этом, добавлю, вы всегда любили гостей (т.е.не были ксенофобом в строгом значении этого слова), не испытывали ненависти к сантехнику Пете, а всего лишь интересуетесь, с каких это пор он вдруг оказался "таким же членом семьи" и кто принимал решение на этот счет. Пете - петино, Васе - васино. Все люди - братья, но у каждого свой дом. Если семья решит жить коммуной - это ее право, если, например, кого-то забыли предупредить о приезде тещи - это худо, но простительно, а вот если один из супругов регулярно приводит постояльцев и новых жильцов без спросу - это уже никуда не годится.
Наши государственники, соглашаясь с таким положением дел, ведут себя, еще раз это повторю, не как собственники своей страны, а как слуги ее властителей, поставленные присматривать, чтобы никто не посмел разогнуть спину. Они не сограждане, а надсмотрщики над гражданами. Каждому по вере его. Кто отрицает чужое достоинство - теряет свое. Поэтому нашим "государственникам" теперь и шлют братские приветы из бывш. города Верный. Название-то какое, а?