(no subject)
Русский удельный князь, не имевший в своем распоряжении вассалитета и
условного землевладения, находился в весьма невыгодном положении по
сравнению с западным королем. Он был хозяином лишь в своем собственном
поместье. Вполне естественно, в таком случае, что накопление земли
становилось его навязчивой идеей...
По этой причине, когда идеи "государства" и "суверенитета" пришли
наконец в Россию (это случилось в XVII в.), их инстинктивно воспринимали
сквозь вотчинную призму. Московские цари смотрели на свою империю,
раскинувшуюся от Польши до Китая, глазами вотчинников - более или менее так
же, как глядели некогда их предки на свои крошечные уделы. Привычка
рассматривать царство и его обитателей с позиций собственника крепко
укоренилась в сознании российских правителей и служилого класса. Когда
императоры XIX в.- по воспитанию люди насквозь западные - твердо
отказывались даровать стране конституцию, они вели себя в каком-то смысле
подобно обыкновенным собственникам, опасающимся, что создание юридического
прецедента поставит под угрозу их права на имущество. Последний русский
государь Николай II по темпераменту идеально подходил на роль
конституционного монарха. И, тем не менее, он не мог пойти на предоставление
конституции, а когда его к тому вынудили, не умел соблюсти ее, ибо смотрел
на самодержавную власть как на род доверительной собственности, которую долг
повелевает ему передать наследнику в неприкосновенности.