Не мой свидетель
«Вера в технологии»
В контексте всех модных рассуждений о Metaverse, где уже, само собой, насилуют невинных и ущемляют права меньшинства (а как иначе?) нельзя не задаться вопросом, а где заканчиваются границы известного нам физического мира и начинается виртуальная реальность?
Собственно, до какого предела происходящее предсказуемо и хотя бы отчасти управляемо.
Для ответа на этот вопрос нам необязательно бежать в магазин за VR-очками, достаточно оглянуться по сторонам.
В остром, но несколько затянутом «The Capture» 2019 года нам представляют абстрактный псевдофутуризм: для доказательства вины террористов, на поверку оказывающихся невиновными, спецслужбы массово подделывают цифровые следы и предъявляют их в качестве судебных доказательств.
Конкретно, речь идет о видеосъемке и добавленных на монтаже кадрах. Сам процесс носит очень хорошее оруэлловское название «коррекция». Т.е. изначально мир устроен несправедливо и у хороших парней не всегда есть рычаги влияния на происходящие события, нужно его скорректировать.
Дело происходит в Лондоне, как мы знаем, наиболее просматриваемом городе «свободного мира». Поскольку автор проекта британец Бен Ченен, не обошлось без постиронии. Его соотечественники в сериале - скромные бюрократы, просто делающие свою работу. Пропагандой коррекции занимаются американцы с неизбежным «ничего личного, только бизнес» и всем букетом предрассудков от несуществующих традиций (издевательская сцена с коллажем времен Гражданской войны) до моментальной готовности применить чудовищные пытки (на экране) и убить всех свидетелей под чистую (буквально).
Объяснение коррекции тоже типично американское - это допустимая конспирологическая теория, вброшенная вместе с ее опровержением в сеть.
Поняли, приняли. Любопытный материал для размышлений.
Другой вопрос: а как дело обстоит не в вымученной кинореальности, а в реальных судах СШАс предъявлением медиа-доказательств?
Оказывается, тут все еще более интересно, чем в «The Capture».
Сериал начинается со скептизма по поводу записи видеорегистратора и приглашения независимого эксперта для опровержения обвинительного заключения.
Фотографии использовались в судебных исках, по крайней мере, с начала XX века. Впервые подозрение в измененных, недостоверных снимках возникло на процессе «Фрай против США» в 1923 и следующие 70 лет это дело служило мерой достоверности представленных улик.
Можно себе представить, насколько далеко продвинулись технологии с того времени. В 1975 году были приняты Федеральные Правила работы с Уликами, где, в частности, описывались механические способы верификации подложных фотографий и иных визуальных материалов.
Даже для времен 50-летней давности такой процедуры было недостаточно, что показала судебная практика 1977-1989 гг., на что и обратил внимание Верховный Суд США в 1993 году.
Тогда прецедент из «дела Фрайя» по визуальному опознанию подмены доказательной базы был заменен на четыре фактора (далее критерии Добера), один из которых предполагает подтверждение свидетельства противоположными сторонами, другой - привлечение независимой экспертизы, а следующие два сводятся к статистике и доказательной состоятельности методов осмотра.
Из всего перечисленного ключевым стало «третье мнение».
Вплоть до 2006 года приглашенный эксперт определял правомочность того или иного визуального свидетельства в судебном процессе. Аналогично тому, как это нам показано в «The Capture».
В случае единственного источника обвинения (или оправдания) роль судьи переходила к технической компании, зачастую аффилированной с госструктурами. Если речь шла о делах, имеющих отношение к терроризму или крупным налоговым преступлениям, 100% фотографий или, часто, аудио-записей подтверждалось государственными экспертами, вчерашними выходцами из спецслужб.
Попытки выровнять позиции сначала введением стандарта e-sign, а затем хэширование каждого снимка с помощью PKI только усложнило процесс. Теперь приходилось доказывать не только существование аутентичных визуальных артефактов, но и предъявлять саму технику, а также следить за работой «независимых» экспертов (для дальнейшего чтения: «Developing Evidence: Imaging Software Can Help your Pictures Tell the Story»).
По этому поводу собиралась даже специальная международная комиссия “Digital Imaging Group” (DIG 35), в конце 2000-х признавшая, в конце концов, полную несостоятельность цифровых снимков в качестве улик.
В 2010-х фокус сдвинулся с фото на видео, где буквально сейчас идут те же бои за убедительность/искусственность доказательной базы.
Судя по последним событиям с перемещением ответственности за хранение специфических метаданных в «облака» национальной юрисдикцией с международных, т. е. американских, платформ (см. последние дебаты вокруг Google в европейском суде), критерии Добера будут подтверждены и здесь.
Именно для этого к ним и требуется получить полный и, важно, эксклюзивный доступ.
Можно ли будет так же легко подтвердить отсутствие умысла с привлечением собственной экспертизы, как это сделали адвокаты главного героя «The Capture»?
Скорее всего, нет.
Пока никому не удалось доказать, что запись телефонных разговоров с предполагаемого жучка - подделка, а видео передачи секретных планов захвата мира пособникам террористов - монтаж.
https://telegram.me/mikaprok