(no subject)
Такое ле-е-е-то, и снова молодой и свободный, с голыми щиколотками и острыми коленями из под платья.
Как-будто тебе десять, и ты едешь с родителями в машине. Окна открыты настежь, ветер врывается на заднее сидение и задувает в лицо. Там в прямоугольном проигрывателе кассета, где на обложке еще цветочный узор, похожий на обои. Все подпевают, завывают в голос, хотя забывают на ходу текст. Вы едете на дачу, и ты все еще этому рад. Счастлив практически. Там друзья, речка, свежая клубника прямо с грядки вместо завтрака, бабушка готовит лучшие на свете сырники с деревенской сметаной, дома нужно быть в 9, но ты, конечно, возвращаешься ближе к 11. Бессовестный и беззаботный, как все то время. Бежишь по траве, переливающейся изумрудом, закатным янтарем и громко смеёшься миру в лицо.
Дорога уходит куда-то за горизонт, серая наждачка, километр за километром сдирающая всю твою боль, отшелушивая суть, оставляя тебя нагим и живым. Наш водитель очень похож на эту красную птичку angry bird, что у него на приборной панели - резкий взгляд, широкие брови опущены вниз. Я улыбаюсь, глядя на смазанный пейзаж за окном.
Вообще в Никола-Ленивце на объекты нужно исключительно смотреть, но я почему-то пропустила объявление и штурмовала небо по скрипящему деревянному лабиринту лестниц. Аккуратно залезла на самый верх, поправила летящее платье, оглянулась на расстилающиеся поле и лес вокруг. Если закрыть глаза, то я в Вытегре, мне снова 10, ползаю с мальчишками по огородам, прыгаю со старых металлических крыш, лазаю по деревьям и разоряю дикий малинник у гаражей возле реки, вопреки всем наказам.
Пряди волос развеваются на ветру, в наушниках любимые треки. Знаешь, с годами суть не меняется. Я все такой же счастливый очарованный идиот, озорник небес, неисправимый балбес и белый маг своего Средиземья. Я все ещё ползу туда, куда не просят, вдыхаю лето полной грудью, штурмую небеса, полные кеды росы и изумрудное поле.
Так что whatever we want, my dear, whatever we want. Все впереди. У нас все ещё впереди.
Как-будто тебе десять, и ты едешь с родителями в машине. Окна открыты настежь, ветер врывается на заднее сидение и задувает в лицо. Там в прямоугольном проигрывателе кассета, где на обложке еще цветочный узор, похожий на обои. Все подпевают, завывают в голос, хотя забывают на ходу текст. Вы едете на дачу, и ты все еще этому рад. Счастлив практически. Там друзья, речка, свежая клубника прямо с грядки вместо завтрака, бабушка готовит лучшие на свете сырники с деревенской сметаной, дома нужно быть в 9, но ты, конечно, возвращаешься ближе к 11. Бессовестный и беззаботный, как все то время. Бежишь по траве, переливающейся изумрудом, закатным янтарем и громко смеёшься миру в лицо.
Дорога уходит куда-то за горизонт, серая наждачка, километр за километром сдирающая всю твою боль, отшелушивая суть, оставляя тебя нагим и живым. Наш водитель очень похож на эту красную птичку angry bird, что у него на приборной панели - резкий взгляд, широкие брови опущены вниз. Я улыбаюсь, глядя на смазанный пейзаж за окном.
Вообще в Никола-Ленивце на объекты нужно исключительно смотреть, но я почему-то пропустила объявление и штурмовала небо по скрипящему деревянному лабиринту лестниц. Аккуратно залезла на самый верх, поправила летящее платье, оглянулась на расстилающиеся поле и лес вокруг. Если закрыть глаза, то я в Вытегре, мне снова 10, ползаю с мальчишками по огородам, прыгаю со старых металлических крыш, лазаю по деревьям и разоряю дикий малинник у гаражей возле реки, вопреки всем наказам.
Пряди волос развеваются на ветру, в наушниках любимые треки. Знаешь, с годами суть не меняется. Я все такой же счастливый очарованный идиот, озорник небес, неисправимый балбес и белый маг своего Средиземья. Я все ещё ползу туда, куда не просят, вдыхаю лето полной грудью, штурмую небеса, полные кеды росы и изумрудное поле.
Так что whatever we want, my dear, whatever we want. Все впереди. У нас все ещё впереди.