Сахаров в мемуарах о Бёлле, 1979й
28 июля. Генрих Бёлль и Андрей Сахаров пришли для серьезного разговора. Сахаров знает немецкий, но когда дело идет о важных проблемах: «Я не доверяю своим знаниям, точные формулировки нужно переводить точно». Поэтому Л. переводит весь разговор.
Сначала Л. с листа переводил письменный ответ А.Д. на большое письмо Генриха, переданное ему несколько дней тому назад. На двух страницах машинописного текста, по сути, излагаются все те же, уже неоднократно высказанные соображения (Люся: «Андрей считает сейчас именно это самым важным делом своей жизни. Более важным, чем борьба за права человека»)… Строительство атомных электростанций жизненно необходимо для Запада, потому что: 1) иссякают все другие источники энергии, а новые развиваются медленно (солнечная, приливная, внутриземная и др.) и пока очень дорого стоят; 2). Распространенные страхи преувеличены. Уже разработанная техника безопасности достаточно совершенна. От угольных и нефтяных станций значительно больше вреда и для людей, и для природы; 3). Отставание в строительстве атомных станций в то время, как в ГДР, в СССР их строят очень интенсивно, угрожающе ослабляет Запад, обрекает его на зависимость от стран-экспортеров нефти и от СССР - зависимость экономическая неизбежно становится и политической.
Дополняя письмо, Сахаров говорит о неотвратимости и благотворности научно-технического прогресса. Уже сейчас удвоена средняя продолжительность жизни, во всяком случае, в Европе. Бесспорно положительны достижения прогресса в питании, в жилищах, антибиотики.
Г.: «Атомные станции все равно строятся. Не беспокойтесь. Во Франции их строят беспрепятственно, а у нас в ФРГ знающие люди говорят, что уже сейчас у нас энергии втрое больше, чем нужно, и атомные станции вовсе не нужны для увеличения потенциала энергии. Еще надолго хватит существующих возможностей… Но вообще в нашем споре трудно говорить о знаниях. Вы несоизмеримо больше меня знаете об атомной энергии, о ее возможностях. А я знаю об условиях нашей жизни, которую, по-моему, вы себе не представляете… И у нас есть ваши единомышленники. Мой брат Альфред - физик, придерживается почти тех же взглядов, как и вы. Я слышал очень много аргументов ученых, отстаивающих эту точку зрения. Так что теперь наши разногласия уже не на уровне знаний, а на уровне веры. Вы верите так, а я по-другому. Мне очень жаль, что ваши выступления у нас используют очень плохие люди. Те, кто наживается на строительстве атомных станций, вовсе не думая о свободе, о прогрессе, о благе человечества. И это уже не вопрос политических взглядов, у нас понятия «правые» и «левые» стали весьма относительными. Сторонники есть в каждой партии. Хельмут Шмидт - социал-демократ - технократически настроен, прагматик - за, а другие - против. Коммунисты против строительства у нас, но за то, чтобы строили в ГДР, и у христианских демократов - тоже раскол. А неонацисты - все против. Но говоря обо всем этом и о прогрессе вообще, представьте себе нашу страну: в самом узком месте ее ширина двести километров, меньше, чем от Москвы до Горького, а в самом широком - пятьсот, меньше чем от Москвы до Ленинграда. И на этом тесном пространстве - шестьдесят миллионов людей. Прогресс - это рост. Но что растет? Непрерывно увеличивается число автомашин. В США уже сто сорок миллионов автомашин (это он повторяет едва ли не в каждом разговоре). У нас в Кёльне уже сейчас нечем дышать. Детей моложе десяти лет нельзя в центре выпускать на улицу, они начинают задыхаться, рвота, судороги; жители в некоторых малых городах и у нас в Кёльне на улицах устраивают баррикады, заграждения, перекрывая путь машинам. Очень хорошо иметь свою машину. У меня тоже есть, и мощная. Но для того чтобы из Кёльна проехать в Бонн двадцать пять километров, мы иногда вместо получаса едем не менее двух часов. В этом году, в июне мы попали в пробку, которая тянулась на девяносто километров… Это страшно. Еле-еле движешься в потоке машин, огромных, роскошных, мощных, и в каждой сидит один-два человека, - какой непроизводительный расход энергии и средств. А дороги? Мы страдаем от задороживания (ферштрассунг). Вокруг Кёльна уже пять кольцевых дорог, широких, по нескольку машин в ряд. Раньше там росла трава, деревья, кусты, паслись коровы, жили люди. А теперь - бетон, асфальт и машины, машины.
Такой прогресс, такой рост губит, а не помогает. Конечно, в странах третьего мира и у вас есть еще много пространства, есть множество людей, которым необходимо дать элементарные блага - пищу, жилье. Но в таких странах, как наша, как Япония, США, нужно как-то ограничивать рост. Не знаю, как, но если не ограничивать, это будет губительно».
Когда речь зашла об аварии в Гаррисбурге, Андрей сказал, что там были незначительные технические неполадки, но печать и радио раздули их в погоне за сенсацией, вызвали панику. Люся: «А не было ли это диверсией противников строительства атомных станций?»
Бёлль удивленно и печально сказал, что само такое предположение очень характерно для советского образа мышления - всюду подозревать вражеские происки и диверсии. Об этой аварии газеты и телевидение сообщили позднее, чем местные администраторы провели эвакуацию части населения.
Они не убедили друг друга.
Во всяком случае, Генрих не воспринял ни одного из аргументов Сахарова. У того иногда, кажется, возникают сомнения. Но спорили оба необычайно мирно, внимательно слушали, не перебивали, вдумывались, не пытались «уличать» в противоречиях, явно симпатизировали друг другу и даже были похожи.
http://belousenko.com/books/kopelev/kopelev_orlova_moskva.htm