Кулики
Езжу на BMW, но мечтаю о Bentley
Одни люди трезво взирают на свои личностные качества и способности, существующие достижения, материальную базу и занимаемое место в социуме. Такие, как правило, не станут довольствоваться тем, что имеют, но всегда будут расти, неустанно подтягиваясь выше ко всё новым очерченным ими отметкам. Другим куда проще самообманом исказить шкалу собственных оценок, отрисовав её верхние деления под уже достигнутое и имеющееся. Эти будут бахвальствовать тем малым, что у них есть, но отрицать всякое ближайшее над ними превосходство. Лживых и жалких в своих микроскопичных масштабах, я нарекаю их «куликами».
Численностью вторые, несомненно, круто преобладают над первыми: немногие люди признают свою малость, однако почти все ничтожны, даже если не слишком, уж, замахиваться в сравнениях. Чтобы определить малый их размер, вовсе не обязательно сопоставлять им рядом социальных гигантов, как то президента страны, владельца международного холдинга или писателя с мировым именем. Всё в их жизнях едва ли дотягивает до приемлемого минимума: будь то личный автомобиль, уровень дохода, социальная значимость или даже интеллектуальное развитие. Абсолютное большинство этих нищебродов полагают себя состоявшимися, целиком самодостаточными и равными другим, если и вовсе не превосходными. Так им комфортнее, дабы не приходилось грызть изнутри свой и без того слабый дух острыми клыками самокритики. Лишь единицы станут страдать самоедством, но именно такие будут вынуждены расти: как личностно, так и социально. У них просто не останется иного выбора.
Сколько помню себя, никогда на вопрос «как дела?» не отвечал «отлично» или даже «хорошо». Почти всегда недоволен я своей жизнью, и лишь изредка в периоды какой-то духовной усталости и апатии мне бывает просто наплевать. Оттого стандартный мой ответ на стандартный же этот вопрос всегда один: «средне». Наверное, я просто не умею быть счастливым в обманном самодовольстве. Я не страдаю заниженной самооценкой - напротив, вижу темечки стоящих рядом -, но взгляд мой не задерживается на этих лысеющих головах, и чаще устремляется вверх: туда, где, укутавшись в облака, восседают исключительные небожители. И помышляю о том, как много ещё нужно удобрять себя, чтобы взрасти в эту высь. Никогда не опущу я верхнюю риску своей линейки до уровня собственной макушки, как это сделали многие остальные и теперь блаженны.
Всегда неудовлетворённый до конца собой, я избегал проторенные тропы, и шёл неведомым тернистым буреломом в то время, как другие мне вслед вертели пальцем у виска и призывали развернуться. Точно знаю: грибы вдоль утоптанных тысячей ног дорог не растут. Да, в глухом безлюдном лесу скорее встретится лютый голодный волк или медведь, но не один ли раз живём? И что может стать моим более жалким исходом, как ни смерть от немощной старости?
А пока наше общество девятнадцатью из двадцати своих человек являет тот планктон, что презрительно называю я «куликами», хвалящими своё квакающее болотце, предо мною открыты все вершины и никто не мешает. Нужно лишь, не ленясь, стремиться и расти: выше и выше. Но как только однажды приму я самодовольный вид состоявшегося мужа, и прекращу взирать вверх, убедив себя, что над мною лишь потолок, рост прекратится, и на том станет можно поставить жирную точку. Жизнь как кипение кончится. А я, вероятно, наконец стану счастливым. Счастливым и ограниченным.