Воспоминания мамы о войне
Папа и мама, 90-е годы
Светлой памяти мамы!
Возвращаюсь снова к воспоминаниям мамы о войне. Дело в том, что обнаружил мамину тетрадь с записями. Она, видно, хотела когда-то обратится в какую-то редакцию газеты, но так и не закончила. Распечатал, как есть, почти без редактирования, всё как написала мама, пусть и не законченный текст.
Первая страничка воспоминаний мамы.
Уважаемая редакция, здравствуйте.
Прочитала в вашей газете № 37 статью «Родина отдай долг!».
Прочитала, расстроилась, расплакалась и решила поделиться своей болью и обидой.
1941 год, июнь месяц, только что нам выпускникам школы выдали свидетельства об окончании школы (семилетней), а через несколько дней пришла страшная весть о начале войны.
Что делать, куда идти учиться дальше? Нижний Новгород (Горький), там я родилась, выросла. На улицах полно военных, на лицах людей тревога, боль, озабоченность, а мне надо было решать, где учиться дальше? Была мечта поступить в художественное училище или библиотечный техникум, но художественное училище, для военного времени казалось, это не серьезно. Библиотечный техникум на Бору (город на противоположном берегу Волги). И я решила поступить в техникум советской торговли, на бухгалтерское отделение, но учиться долго не пришлось. Придешь, на занятия, а там помещение занято под воинские части, висит объявление, что сегодня занятия будут проходить в школе в Молитовке, или в другом каком-либо месте, в вечернее время. А вечером добраться до дома очень сложно. Жила я около Печерского монастыря, а техникум в Канавине, трамваи ходили редко, а если идет трамвай, то сесть в него невозможно. Он весь снаружи облеплен людьми, и сзади, и по бокам. Люди держались за рамы окон. Как держались, не пойму. И вот, после занятий, вечером, в темное время, а город был затенен, была очень строгая светомаскировка, через мост, в дождь, слякоть идешь домой пешком, торопишься, чтобы успеть прийти до комендантского часа, чтобы не остановил постовой.
В ноябре немец стал бомбить город, и меня отец не пустил учиться из-за всех этих трудностей.
Мама моя работала швеёй надомницей, шила солдатское бельё, рубашки и кальсоны. Кроёное бельё она зимой привозила на саночках. Нормы были большие, и вот, я стала ей помогать шить бельё. Мне она поручала сшивать там, где линии прямые, а более сложные, сшивала сама. Машина была ножная, торопишься, шьёшь, только шум стоит. Так я проработала до июля 1942 г. В июле мне пришла повестка на работу, в столярную артель, там был спичечный цех, и вот там я должна была работать. А артель находилась в Печерском монастыре.
Что такое спички, какое они имели значение для того времени судите сами. Если приходилось ходить к соседям за угольками, чтобы растопить печь. А отец, чтобы прикурить сделал «зажигалку», два камня и фитиль, и стуча камень о камень, высекал искру.
Иду первый раз на работу, отец просит, принести спичек. Беру четыре спиченки, не коробки, а именно четыре спиченки, кладу в карман и несу, и мне так стыдно! За то что их я украла, взяла. Это чувство стыда никогда не забыть до самой моей смерти.
В цехе работали девчонки, 12, 13, 14, 15 лет, а мне 15. И пожилые женщины, у который мужья и сыновья на фронте. Здесь же работают и женщины, эвакуированные с Украины. Замечательные, чудесные, добрые украинки, с какой нежностью и огромным уважением они относились к нам, подросткам. Как сейчас вижу лучезарную улыбку Екатерины Никодимовы Рева и нежную, грустную Александру Феоктистовну Михайлову. Вспоминаю тетю Алю, эвакуированную из Белоруссии, Полину Дмитриевну Сенкевич и многих других. Милые, дорогие женщины, как я их всех помню, вижу их улыбки, их взгляды, как они разговаривают. Никогда никаких ссор и разногласий не было.
Работать приходилось с 8 утра до 5 вечера, а когда мне исполнилось 16 лет, работали по 12 - 16 часов. Разгружали машины, вагоны, баржи, работали без выходных, без отпусков, до конца войны.
Спички, самовозгорались, горели с ящиками на столах. У каждой работницы на коленях лежал кусок брезента, которым накрывали возгорание. И этой гарью мы дышали. Домой придешь, после работы, качает, как пьяную от усталости и от голода. Хлеб по карточкам. Идешь в столовую обедать, вырезают 5 гр жиров, в тарелке плавает несколько капустин и совершенно не солено. Соль приносили из дома и делились друг с другом.
Исполнилось 16 лет в сентябре, а в октябре меня и ещё девочку, Зою посылают на лесоразработки. Одеть, обуть нечего. Мама мне сшила бахилы из какого-то тряпья, которые я надевала на валенки, пальто бабушкино.
Прибываем на лесоразработки, а там посмотрели на нас, таких маленьких, худых, бледных, и не знают, куда нас определить работать. Велели вычищать сучки.
Прошла зима, наступила весна, снег тает, идешь, а вода в обуви хлюпает. Мы с Зоей жили у одной одинокой женщины.
Утром просыпаемся, а хозяйка нам говорит, что работы в лесу закончены, и все уехали, а нам ничего не сказали. Как нам добираться домой, мы не знаем. Пошли к зимней переправе через Волгу. Подошли, а у берега вода, шириной метра 2 или больше. Переброшены дощечки. По этим дощечкам перешли на лед. Идем, а лед под нами колышется, а местами даже вода проглядывает, булькает. Месяц-то был апрель. Как мы дошли до другого берега, не утонули, не знаю. Видно, Бог нам помогал, ведь шли мы к Печерскому монастырю.
Дома мама спросила, как мы добирались, и когда узнала, всплеснула руками и говорит. Вы что, с ума сошли, могли утонуть.
* * *
Ночью плакала, укрывшись одеялом, чтобы мама не увидела моих слез. Плакала, что мне не пришлось учиться дальше. Успокаивала себя тем, что, работая, я помогала маме и вообще всей семье в такое трудное, голодное время. Отец был уже призван в армию (нестроевая по болезни).
Сестра все время хотела есть. «Раз я есть хочу. Кончится война, куплю буханку хлеба и всю съем». В десять лет и она шила завязки к солдатскому белью (завязки были вместо пуговиц и петель).
Приближается Великий Праздник Победы. Чем старше становишься, тем больнее, острее воспринимаются события тех лет. Да и участников тех событий всё меньше и меньше остается. Скоро совсем никого не будет, а молодое поколение, которое не испытало этого до конца, никогда не поймет.
Печерский монастырь 50-е годы.
Работница спичечной фабрики, мамина подруга, Шура. 1945 г.
На память милой Верочке от А.Ф. Михайловой. Храни и помни. 18/II-44 года Горький
Мамины сестры Римма и Алевтина. Послевоенная фотография.
Мама и папа возле входа в монастырь у Святых ворот Печерского монастыря. Фото 90-х гг.
А нижеперечисленные темы, мною записанные со слов мамы воспоминания:
Мама в годы Великой Отечественной войны Часть 1
Мама в годы Великой Отечественной войны Часть 2
Мама в годы Великой Отечественной войны Часть 3
Мама в годы Великой Отечественной войны Часть 4
Мама в годы Великой Отечественной войны Часть 5