Если ты в детстве боялся, что тебя не заберут из детского сада, то рано или поздно так и случится.
Его гитара. Мелодия номер раз в моем расстрельном списке, в котором, конечно же, кроме всего прочего значатся и прыжки с парашютом, и вулкан Халеакала на Гавайях, и посещение музея машин в Компьене, и еще что-то такое высоколобое и эдакое припадочное плюс приличное для женщины моих лет, платье в мелкий цветочек. Но… но если не врать здесь так вдохновенно, то весь этот список можно сократить до одного-единственного пункта. И слушать его. В маленьком чулане под лестницей. Раз за разом. До скомканной простыни. До внезапного пряного секса в коридоре - «who the fuck is she?». До едва заметных синяков на бледней коже - «ничего, со временем это пройдет». До нежной карандашной штриховки на обоях - «без слов, моя дорогая, без слов». До полного отсутствия какой-либо романтической блажи - «да гори она в аду, эта твоя расстрельная музыка». В принципе, все можно было остановить еще в самом начале, для бога ведь нет ничего невозможного, правда? Что если бы я не напялила такие предательски узкие джинсы и не надралась бы «Баккарди 8. Тысячелетие» (8 лет выдержки: цена 700 долларов), а, выпила, к примеру стакан холодного апельсинового сока или даже два стакана. Все было бы совсем по-другому?. Возможно тогда, эта непритязательная (о боже, кого я обманываю?) музыка по-прежнему занимала бы все мои мысли, но оставляла божественно равнодушной. И не нужно было забиваться в чулан, прятаться в наушники и раз за разом замирать от страха, вдруг это навсегда. Но есть как есть. Эта музыка как связь с проклятым предком. Он, хрен знает когда, совершил свой смертный грех, а я теперь расплачиваюсь. До неприличия узкими джинсами, неприкрытым враньем и воспаленными снами в чулане. И не за что держаться…и никогда не было… разве что за небо…