Просто еще один пост
Почему душевнобольные люди воспринимаются обществом как что-то ненормальное? Почему люди определяют гастрит как болезнь желудка, но остаются глухи, если кто-то говорит о душевной боли? Разве душа не может болеть?
Душа болит также, как и любая часть тела, и боль эта такая же физическая.
Не могу переходить на личности, но скажу, что в моем роду есть совершенно особая наследственная болезнь - болезнь души. Мне не говорили об этом, когда я была маленькой и в принципе этому не придавалось никакого значения. Но представьте, как же плохо должно быть человеку, если он, будучи здоров физически, лишается желания жить и отказывается от борьбы? Или если он настолько глубоко копается в себе, что принимает решение уйти из этого мира?
А что делать, если в твоем роду есть такие люди по обе стороны генетического кода?
Я всегда была очень чувствительной, а потому закрытой и с очень большим трудом впускала в свою жизнь других людей. Дело даже не в скромности или стеснительности - я боялась боли, которую люди потенциально могут мне причинить.
Бывают люди с хрупкими костями. И когда они просто гуляют или занимаются спортом (такими пустяковыми вещами для нормального человека), они всегда в опасности получить травму. Так представьте мой мир, который повсюду полон ощущений, будто ты живешь с оголенными нервами наизнанку, и простое слово, песня, запах или воспоминание может внезапно причинить тебе боль.
Нет, я никогда не была нытиком и вообще никого не посвящала в свои болезненные мысли. В одиночестве я варилась в этом котле из собственных мыслей, а мысли ходили по кругу. Это совсем другое, когда девочка просто грустит без мужской любви или дружеской поддержки. Это физическая боль, она не заглушается словами. Ей нельзя просто сказать, что это все пустяки и в общем-то надуманное. Когда ты ощущаешь эту боль физически, когда горло сдавливает истерика, а глаза наливаются слезами, это все - симптомы болезни, и ее надо лечить. Ее можно вылечить терапией, но мы же все в России не прибегаем к помощи врачей (а друзья-то на что?). Но я была закрытой и не рассказывала никому о том, что чувствую. Я примерно знала, что они могут сказать - обесценить мои чувства, отмахнуться словами "Все пройдет!" или даже посоветовать отвлечься на бурную активность.
Да разве я не активна? Концентрация на работе, бассейн, бег, часовые прогулки, походы на выставки, книги, образование, путешествия, встречи с новыми людьми... А в одиночестве мои фантазийные волки вновь набрасывались на меня и начинали жрать изнутри. Если сказать, что волков не существует, это не значит, что волки перестанут меня пожирать.
2 года самолечения и самокопания просто довели меня до червленных одиноких истерик. А по утру я возвращалась к друзьям и родителям и продолжала рассказывать о своей активной жизни, шутить и громко смеяться. Никому и в голову не приходило, что эти красные глаза - уже что-то серьезное, а не просто слезы без мужика.
Как бывает больно, когда нечуткие люди говорят, что если человеку тяжело жить самому с собой, значит он неполноценен. как объяснить им, что дело не в неполноценности или нехватке секса, а в том, что мне страшно оказаться наедине с волками и не смочь их победить?
Представьте, что у вас гастрит. Вы не обращаете внимание на больной желудок и никому не говорите о своем недуге. но разве гастрит может пройти сам по себе? С душевной болью все точно также, только ты не всегда можешь понять, где грань между жалостью к самому себе, простым нытьем и состоянием, когда уже пора обратиться к помощи врачей.
Боже, как хорошо, что я это пережила. Я и представить себе не могла, что можно жить совсем иначе: просыпаться с мыслью о завтраке, не реветь после обеда, по дороге с работы с улыбкой думать, что идешь домой, и засыпать без молитв, а с мыслью, что просто пора спать. Я не верила, что от всего этого говна в моей голове можно избавиться, потому что не считала, что душа моя болит по-настоящему.
Никто не может упрекнуть меня в слабости. Я ведь живу с ежедневными тренировками силы воли, подавляя чувства и пытаясь перекричать плохие мысли. Они приходят сами собой, но бывают дни, когда во мне достаточно силы, чтобы тело никак не отзывалось на рык этих волков, а бывают дни, когда уже не можешь их сдержать, и они впивают свои зубы в мою душу, и уже никакие сознательные мысли не могут их прогнать. Только стискиваю кулаки, чтобы ногти больно вонзались в ладони, чтобы перегнать боль в другое место. И тут уже только молитва и чтение английских книг, чтобы бессознательное не смогло прорваться между строк.
Но если рядом живой человек, волки отступают, хотя бы на время, пока я не одна. Я молила о помощи и боялась сильнее, что названный мной близким человек не поймет, что это волки и что я в этот момент прошу его о помощи. К сожалению, такие моменты случались очень часто.
И разве можно приблизить к себе человека, не боясь, что он увидит моих волков? А если он испугается, не захочет терпеть такой дефект или просто будет не способен помочь мне их победить? Мне нужен не просто мужчина, а тот, кто сможет определять во мне такие моменты и отгонять волков. Но это же как нужно любить меня, чтобы согласиться прожить со мной такой?
Не все умеют любить, не все настолько чутки к чужим чувствам и переживаниям.
Мне жаль, когда люди идентифицируют мою холодность, железо в голосе и отстраненность, как жестокость или властность. Это оборотная сторона моих душевных переживаний, потому что если бы в обществе я была бы такой же, как с узким числом родных людей, чувства меня бы просто уничтожили. Надо также сказать, что мой узкий круг людей, которым я доверяю свое настоящее я, с каждым годом становится все уже. Сегодня он сузился до круга моей семьи. Кому к черту нужна моя доброта и жертвенная любовь, если люди вытирают о нее ноги и используют мои доверенные чувства как оружие против меня самой?
Нет, я верю, что все это действительно однажды закончится. И придет тот человек, который будет любить меня со всеми скелетами в шкафу и просто сожмет мою руку в момент, когда они снова придут. Гастрит ведь не вылечивается до конца - ты живешь с ним всю жизнь, избегая острой и вредной пищи. Так и я пытаюсь жить как можно осторожней, вымеряя каждый шаг, чтобы внутри всегда оставались силы справиться с собственными чувствами.
Я молюсь о том дне.