"Васса", Театр на Малой Бронной, 09.08.15
Итоги прошлого сезона у меня не дописаны пока, но точно будут. А пока расскажу про внезапно случившееся открытие нового театрального сезона.
Относительно краткие наброски вечером после спектакля.
"Васса". Долгое время я была уверена, что это одно из советских имён-аббревиатур наподобие Владилен или Даздраперма. Кажется, подобная ассоциация, а также имя служанки Липы (то есть, Олимпиады) подтолкнули режиссёра к тому, чтобы перенести время действия написанной в 1910 году пьесы (а на Малой Бронной поставлен именно этот изначальный вариант) куда-то в советские времена. Пожалуй, 1980 - олимпиада и появление первых панков. Или чуть позже, если брать год создания "Гражданской обороны", одна из песен которой звучит в спектакле.
Сложно сказать, насколько оправдана такая временная локализация сюжета... Но костюмы ей соответствуют довольно точно. На первый взгляд, выбиваются Прохор и Анна, но у первого анахронизм разве что ирокез с гримом, но не суть персонажа, а Анна - жена военного, место службы которого наверняка в этой истории где-то в Прибалтике или ГДР.
Вневременным оказывается лишь отсутствующий в тексте пьесы персонаж Ряженой, роль которого заключается в исполнении старинных русских песен в двух или трёх эпизодах. Пожалуй, это дух прошлого, дух Руси, которой уже не существует в мире бордовой мраморной лестницы (занимающая всю ширину сцены, вздымающаяся ввысь, она составляет основную деталь сценографии). В первую очередь, это лестница партийная - Васса явно старый функционер, сухая железная леди, которая давно уничтожила в себе женщину и стремится лишь к достижению цели. Ей не так больно, как могло бы быть, что сыновья вышли чужими и дело семьи им не нужно... Неприятно, конечно, но дальше из этого вытекает лишь презрение к неудавшимся детям, а смену она себе ещё вылепит из внуков.
Если при чтении пьеса оставляет ощущение осиного гнезда, то в спектакле этих глупых неказистых людей даже жалко, они и правда изначально не злые, а несчастные.
Павел сильно напоминает Дормидонта из "О-й" Крымова за вычетом гипертрофированности и искусственности образа. Большой нелепый ребёнок.
Семён не подкаблучник, его жену просто совсем уж высмеивают окружающие. А сам он был бы чуть ли не самым разумным человеком, если бы не давняя привычка приспосабливаться под людей и угождать им. В первую очередь, маменьке, разумеется.
Анна... Вырвавшаяся на волю, вышедшая замуж по любви женщина, которая возвращается в родительский дом, получив новости от матери. Та изначально остаётся весьма довольна увиденным - дочь кажется её точным подобием, разве что более молодой и красивой. Но и в ней мать разочаровывается по ходу действия - очень уж чистоплотна и правильна, не понимает, что любые средства могут быть хороши.
На удивление не воспринимается важным действующим лицом Прохор. При всём своём панк-роке, музыке, животной пластике и особых путях перемещения по сцене он всё равно оказывается лишь одним из многих. Нелепым человеком в пижаме с полоской всклокоченных рыжеватых волос на голове, ещё одной из жертв.
Странствует по спектаклю оказавшаяся юродивой попрошайкой дальняя родственница семьи Дунечка.
На первом плане болото или что-то подобное, откуда и растёт бордовая лестница. По нему в начале долго пробираются прислужники священника, принёсшие гроб для ещё живого мужа Вассы, по нему же пару раз проходит призрак Липы с младенцем. Но и это зловещее напоминание ничего уже не значит для главной героини, хотя она и понимает прекрасно, что видит.
В финале стены исчезают, ступени лестницы дорастают до громадных, мать облачается в золотой наряд. Перед нею стоят две вдруг уравнявшиеся в росте девушки, орудие по созданию будущего, Анна и Людмила. Они очень похожи по ходу спектакля своей реакцией на страшное - истерическим смехом. А у подножия лестницы принесённые в жертву переставшие быть нужными дети...
Страшный спектакль, если задуматься.
Впрочем, в реальности всё не так стройно, как в описании... К сожалению, каркас и структура постановки кажутся довольно искусственными и натянутыми, особенно чётко это ощущается в первой половине спектакля, затем действие выравнивается и оживает.
Режиссёр интересно работает с текстом пьесы, стараясь по минимуму его сокращать и менять, но придавая неожиданный облик и смысл восторженным монологам Людмилы о саде, к примеру.
Относительно краткие наброски вечером после спектакля.
"Васса". Долгое время я была уверена, что это одно из советских имён-аббревиатур наподобие Владилен или Даздраперма. Кажется, подобная ассоциация, а также имя служанки Липы (то есть, Олимпиады) подтолкнули режиссёра к тому, чтобы перенести время действия написанной в 1910 году пьесы (а на Малой Бронной поставлен именно этот изначальный вариант) куда-то в советские времена. Пожалуй, 1980 - олимпиада и появление первых панков. Или чуть позже, если брать год создания "Гражданской обороны", одна из песен которой звучит в спектакле.
Сложно сказать, насколько оправдана такая временная локализация сюжета... Но костюмы ей соответствуют довольно точно. На первый взгляд, выбиваются Прохор и Анна, но у первого анахронизм разве что ирокез с гримом, но не суть персонажа, а Анна - жена военного, место службы которого наверняка в этой истории где-то в Прибалтике или ГДР.
Вневременным оказывается лишь отсутствующий в тексте пьесы персонаж Ряженой, роль которого заключается в исполнении старинных русских песен в двух или трёх эпизодах. Пожалуй, это дух прошлого, дух Руси, которой уже не существует в мире бордовой мраморной лестницы (занимающая всю ширину сцены, вздымающаяся ввысь, она составляет основную деталь сценографии). В первую очередь, это лестница партийная - Васса явно старый функционер, сухая железная леди, которая давно уничтожила в себе женщину и стремится лишь к достижению цели. Ей не так больно, как могло бы быть, что сыновья вышли чужими и дело семьи им не нужно... Неприятно, конечно, но дальше из этого вытекает лишь презрение к неудавшимся детям, а смену она себе ещё вылепит из внуков.
Если при чтении пьеса оставляет ощущение осиного гнезда, то в спектакле этих глупых неказистых людей даже жалко, они и правда изначально не злые, а несчастные.
Павел сильно напоминает Дормидонта из "О-й" Крымова за вычетом гипертрофированности и искусственности образа. Большой нелепый ребёнок.
Семён не подкаблучник, его жену просто совсем уж высмеивают окружающие. А сам он был бы чуть ли не самым разумным человеком, если бы не давняя привычка приспосабливаться под людей и угождать им. В первую очередь, маменьке, разумеется.
Анна... Вырвавшаяся на волю, вышедшая замуж по любви женщина, которая возвращается в родительский дом, получив новости от матери. Та изначально остаётся весьма довольна увиденным - дочь кажется её точным подобием, разве что более молодой и красивой. Но и в ней мать разочаровывается по ходу действия - очень уж чистоплотна и правильна, не понимает, что любые средства могут быть хороши.
На удивление не воспринимается важным действующим лицом Прохор. При всём своём панк-роке, музыке, животной пластике и особых путях перемещения по сцене он всё равно оказывается лишь одним из многих. Нелепым человеком в пижаме с полоской всклокоченных рыжеватых волос на голове, ещё одной из жертв.
Странствует по спектаклю оказавшаяся юродивой попрошайкой дальняя родственница семьи Дунечка.
На первом плане болото или что-то подобное, откуда и растёт бордовая лестница. По нему в начале долго пробираются прислужники священника, принёсшие гроб для ещё живого мужа Вассы, по нему же пару раз проходит призрак Липы с младенцем. Но и это зловещее напоминание ничего уже не значит для главной героини, хотя она и понимает прекрасно, что видит.
В финале стены исчезают, ступени лестницы дорастают до громадных, мать облачается в золотой наряд. Перед нею стоят две вдруг уравнявшиеся в росте девушки, орудие по созданию будущего, Анна и Людмила. Они очень похожи по ходу спектакля своей реакцией на страшное - истерическим смехом. А у подножия лестницы принесённые в жертву переставшие быть нужными дети...
Страшный спектакль, если задуматься.
Впрочем, в реальности всё не так стройно, как в описании... К сожалению, каркас и структура постановки кажутся довольно искусственными и натянутыми, особенно чётко это ощущается в первой половине спектакля, затем действие выравнивается и оживает.
Режиссёр интересно работает с текстом пьесы, стараясь по минимуму его сокращать и менять, но придавая неожиданный облик и смысл восторженным монологам Людмилы о саде, к примеру.