Две бабушки
После парада Победы 24 июня мне не пишется о творчестве Светланы Александровны Беляевой, но думается о её жизни, не удавшейся жизни талантливой женщины с зелёными глазами.
До двенадцати лет, то есть до войны, Светик благополучно жила в окружении любящей семьи. Самый близкий круг - родители и бабушка.
Любящие родители и бабушка Эльвира-Иоанетта Юрьевна Перассе, шведка, Магнушевская (по мужу), Константину Антоновичу Магнушевскому, который умер во время Блокады, но до тех пор жил в Ленинграде отдельно от семьи зятя и своей жены.
Будучи взрослой С.А. писала, что не могла понять, почему нельзя было взять старика в семью. Тем не менее, именно дедушка привёл в семью прекрасного частного эндокринолога ДельТорро, который и лечил всех Беляевых.
Рассматриваю замечательную фотографию - портрет семей Беляевых и Магнушевских до рождения Светочки: Александр Романович со старшей - Люсенькой, Маргарита Константиновна и чуть-чуть в стороне Леопольд Константинович в профиль и Эльвира-Иоаннетта Юрьевна анфас. Эльвира-Иоанетта тщательно причёсана и похожа на киноактрису.
С.А., вспоминая семейные вечера, писала, что когда отец читал ей вслух, приходили мать и бабушка и слушали тоже: М.К.- вышивая, а Э.-И.Ю. занималась починкой. По воспоминаниям С.А. бабушка была отличной хозяйкой: она и чинила, и хорошо готовила.
Каким образом могло получиться, что паспортистка самостоятельно поменяла национальность бабушки с шведской на немецкую и дочь - Маргариту Константиновну записала немкой, остаётся загадкой, но это повлияло на дальнейшую жизнь четверых.
Когда жителей Пушкина срочно эвакуировали в первые дни войны, не последнее слово было за бабушкой, которая устала переезжать вслед за своим беспокойным зятем. К началу войны замучена переездами была и Маргарита Константиновна, Александр Романович был ослаблен недавней операцией, а Светочка была на костылях.
В итоге семья Беляевых отказалась от эвакуации. На что они рассчитывали, оставаясь в оккупации?
Александр Романович к началу войны был ослаблен после операции, но даже за несколько дней до смерти, зимой, он выходил из дома: С.А. вспоминает в "Семейной саге", что он пришёл домой в сопровождении профессора Чернова и его сына, мальчика лет 15. Мужчины спорили, кто из них раньше умрёт. Им обоим оставалось недолго жить...
Александр Романович Беляев умер от голода и холода 6 января 1942 года, несмотря на то, что тёща пошла в услужение к оккупантам и за это приносила домой похлёбку и картофельные очистки.
Через месяц после смерти писателя его вдову, тёщу и дочь, как фольксдойче, отправили в Германию, якобы под угрозой расстрела. С.А. вспоминает, что когда фашисты объявили, что фольксдойче должны ехать, её мама, вдова Беляева хотела отказаться, но бабушка настояла, поскольку надо было спасать от смерти Светочку,- непослушных обещали расстрелять.
Правда, сила устрашения была велика: перед окнами Беляевых была установлена виселица, где сначала повесили судью, сочувствовавшего евреям, а потом женщину, забиравшую из своей разбомблённой квартиры вещи, будто она воровка.
Думается, если бы Беляевы летом 1941 поехали в эвакуацию, Александр Романович мог бы выжить. Уж точно, не пришлось бы ехать в фашистские лагеря, а затем попасть в ссылку в Алтайский край.
Эльвира, впоследствии уже не Иоанетта, Юрьевна умерла в Барнауле 10 декабря 1947 года от болезни сердца, страшно мучаясь.
С.А. писала, что им с М.К. почему-то в голову не приходило вызвать к бабушке врача из поликлиники, и в связи с этим у них потом были проблемы с похоронами.
Бабушка Светочки, Эльвира Юрьевна, имела не только импозантную внешность, но и пользовалась авторитетом у знакомых.
Судя по тому, сколько знакомых фольксдойче из Пушкина было у Беляевых в Пруссии и Алтайском крае, создаётся впечатление, что до войны в Пушкине была большая немецкая колония, а ещё - Беляевы, Алексей Толстой и профессор Чернов с семьёй. Но были также и евреи.
С.А. вспоминала, что когда все спасались в подвале от бомбёжки, туда зашли немцы и спросили, есть ли в подвале евреи. Несколько человек отозвались, и им было велено собрать вещи и прийти в указанное место на следующий день. Когда немцы ушли, евреи обратились к Эльвире Юрьевне с вопросом, правильно ли они поступили, отозвавшись. И она стала их успокаивать... Зачем она это сделала...
На следующий день евреи пошли в сопровождении конвоя, а их дочка, знакомая Светочки, подошла к ней попрощаться...
Находясь в немецком лагере Светочка записала в дневнике, как им подвезли "гуманитарную помощь" - хорошую одежду, но с дырками от пуль и в пятнах крови...
Теперь посетив в День Парада Победы Парголовское кладбище, где лежат наши ветераны, и вспомнив, что моя свекровь не дожила и до пятидесяти потому что пострадала в поезде, возвращаясь из эвакуации, где она занималась тяжёлым трудом, скорее подходящим мужчинам, я думаю, может быть не так уж несправедлив был приговор бабушке и матери Светланы Александровны, которая работала на военном фашистском заводе, живя в приемлимых условиях, когда советские женщины и дети в тяжелейших условиях работали против фашистов в своей стране; не такие уж безвинные жертвы репрессий как это записано в openlist - открытом списке на сайте Сахаровского центра "Воспоминания о ГУЛАГе" - бабушка и Маргарита Константиновна, слушавшая свою матушку.
Кому из людей, переживших войну, было легко: пережившим войну, и тем, кто не пережил: А.Р.Беляев, те евреи, которых успокаивала бабушка, те, кого Светочка видела повешенными из своего окна, те, чью одежду они носили в лагере; дедушка Константин Антонович, умерший в блокаду...
Светлана Александровна имела право вернуться в Ленинград, но она выбрала ехать в ссылку с мамой и бабушкой, которые выбрали ей судьбу в самом начале войны.
В Алтайском крае Эльвира Юрьевна сильно занемогла, и её характер настолько испортился, что внучка старалась держаться подальше от бабушки, постоянно ругавшей её.
Вспоминается другая бабушка, другой зеленоглазой девочки, всего на пять лет младше Светочки - Алисы Фрейндлих.
Мне помнится, в одном из рассказов о своём детстве С.А. назвалась Алисой. Я несколько раз перелистала её произведения, и не нашла этот рассказ. Возможно, показалось.
С.А. любила играть с именами и похожих на себя героинь называла Ветой (" Не сотвори себе кумира"), Ликой ("Штаргардт"), Ладой ("Вспомним и о них"), Эрикой ("Другая"), Ассоль - Соней ("Один раз и навсегда"), Светиком, Адой ("Курт"), Агатой (Фантазёрка"). В самом романтичном рассказе "Изгнанник" Светлана Александровна даёт своим героям имена Элис и Элиса - почти Алиса.
Если бы у С.А. была бабушка, с характером бабушки Алисы Фрейндлих, обрусевшей немки, Шарлотты Фридриховны Зейтц, сумевшей пережив блокаду, спасти внучку и внука в блокаде Ленинграда благодаря природной педантичности, её судьба была бы совершенно другой.
Бабушка Алисы Бруновны, несмотря на то что у неё и двоих ребятишек были иждивенческие карточки, сумела так организовать быт, что вся семья выжила в блокадном Лениннраде. О том, как это было, Алиса Фрейндлих рассказывает в ролике "Малыш, и он же - Карлсон" на Ютубе.
Две бабушки двух довоенных зеленоглазых девочек заложили фундаменты их судеб.
Две талантливые девочки: одна пережила блокаду в осаждённом городе, благодаря бабушке, другая - пятнадцать лет своей жизни провела в лагерях, благодаря своей бабушке; одна - стала народной актрисой; другая, несмотря на талант, скромной пенсионеркой, написавшей замечательную прозу, неоценённую при её жизни.
До двенадцати лет, то есть до войны, Светик благополучно жила в окружении любящей семьи. Самый близкий круг - родители и бабушка.
Любящие родители и бабушка Эльвира-Иоанетта Юрьевна Перассе, шведка, Магнушевская (по мужу), Константину Антоновичу Магнушевскому, который умер во время Блокады, но до тех пор жил в Ленинграде отдельно от семьи зятя и своей жены.
Будучи взрослой С.А. писала, что не могла понять, почему нельзя было взять старика в семью. Тем не менее, именно дедушка привёл в семью прекрасного частного эндокринолога ДельТорро, который и лечил всех Беляевых.
Рассматриваю замечательную фотографию - портрет семей Беляевых и Магнушевских до рождения Светочки: Александр Романович со старшей - Люсенькой, Маргарита Константиновна и чуть-чуть в стороне Леопольд Константинович в профиль и Эльвира-Иоаннетта Юрьевна анфас. Эльвира-Иоанетта тщательно причёсана и похожа на киноактрису.
С.А., вспоминая семейные вечера, писала, что когда отец читал ей вслух, приходили мать и бабушка и слушали тоже: М.К.- вышивая, а Э.-И.Ю. занималась починкой. По воспоминаниям С.А. бабушка была отличной хозяйкой: она и чинила, и хорошо готовила.
Каким образом могло получиться, что паспортистка самостоятельно поменяла национальность бабушки с шведской на немецкую и дочь - Маргариту Константиновну записала немкой, остаётся загадкой, но это повлияло на дальнейшую жизнь четверых.
Когда жителей Пушкина срочно эвакуировали в первые дни войны, не последнее слово было за бабушкой, которая устала переезжать вслед за своим беспокойным зятем. К началу войны замучена переездами была и Маргарита Константиновна, Александр Романович был ослаблен недавней операцией, а Светочка была на костылях.
В итоге семья Беляевых отказалась от эвакуации. На что они рассчитывали, оставаясь в оккупации?
Александр Романович к началу войны был ослаблен после операции, но даже за несколько дней до смерти, зимой, он выходил из дома: С.А. вспоминает в "Семейной саге", что он пришёл домой в сопровождении профессора Чернова и его сына, мальчика лет 15. Мужчины спорили, кто из них раньше умрёт. Им обоим оставалось недолго жить...
Александр Романович Беляев умер от голода и холода 6 января 1942 года, несмотря на то, что тёща пошла в услужение к оккупантам и за это приносила домой похлёбку и картофельные очистки.
Через месяц после смерти писателя его вдову, тёщу и дочь, как фольксдойче, отправили в Германию, якобы под угрозой расстрела. С.А. вспоминает, что когда фашисты объявили, что фольксдойче должны ехать, её мама, вдова Беляева хотела отказаться, но бабушка настояла, поскольку надо было спасать от смерти Светочку,- непослушных обещали расстрелять.
Правда, сила устрашения была велика: перед окнами Беляевых была установлена виселица, где сначала повесили судью, сочувствовавшего евреям, а потом женщину, забиравшую из своей разбомблённой квартиры вещи, будто она воровка.
Думается, если бы Беляевы летом 1941 поехали в эвакуацию, Александр Романович мог бы выжить. Уж точно, не пришлось бы ехать в фашистские лагеря, а затем попасть в ссылку в Алтайский край.
Эльвира, впоследствии уже не Иоанетта, Юрьевна умерла в Барнауле 10 декабря 1947 года от болезни сердца, страшно мучаясь.
С.А. писала, что им с М.К. почему-то в голову не приходило вызвать к бабушке врача из поликлиники, и в связи с этим у них потом были проблемы с похоронами.
Бабушка Светочки, Эльвира Юрьевна, имела не только импозантную внешность, но и пользовалась авторитетом у знакомых.
Судя по тому, сколько знакомых фольксдойче из Пушкина было у Беляевых в Пруссии и Алтайском крае, создаётся впечатление, что до войны в Пушкине была большая немецкая колония, а ещё - Беляевы, Алексей Толстой и профессор Чернов с семьёй. Но были также и евреи.
С.А. вспоминала, что когда все спасались в подвале от бомбёжки, туда зашли немцы и спросили, есть ли в подвале евреи. Несколько человек отозвались, и им было велено собрать вещи и прийти в указанное место на следующий день. Когда немцы ушли, евреи обратились к Эльвире Юрьевне с вопросом, правильно ли они поступили, отозвавшись. И она стала их успокаивать... Зачем она это сделала...
На следующий день евреи пошли в сопровождении конвоя, а их дочка, знакомая Светочки, подошла к ней попрощаться...
Находясь в немецком лагере Светочка записала в дневнике, как им подвезли "гуманитарную помощь" - хорошую одежду, но с дырками от пуль и в пятнах крови...
Теперь посетив в День Парада Победы Парголовское кладбище, где лежат наши ветераны, и вспомнив, что моя свекровь не дожила и до пятидесяти потому что пострадала в поезде, возвращаясь из эвакуации, где она занималась тяжёлым трудом, скорее подходящим мужчинам, я думаю, может быть не так уж несправедлив был приговор бабушке и матери Светланы Александровны, которая работала на военном фашистском заводе, живя в приемлимых условиях, когда советские женщины и дети в тяжелейших условиях работали против фашистов в своей стране; не такие уж безвинные жертвы репрессий как это записано в openlist - открытом списке на сайте Сахаровского центра "Воспоминания о ГУЛАГе" - бабушка и Маргарита Константиновна, слушавшая свою матушку.
Кому из людей, переживших войну, было легко: пережившим войну, и тем, кто не пережил: А.Р.Беляев, те евреи, которых успокаивала бабушка, те, кого Светочка видела повешенными из своего окна, те, чью одежду они носили в лагере; дедушка Константин Антонович, умерший в блокаду...
Светлана Александровна имела право вернуться в Ленинград, но она выбрала ехать в ссылку с мамой и бабушкой, которые выбрали ей судьбу в самом начале войны.
В Алтайском крае Эльвира Юрьевна сильно занемогла, и её характер настолько испортился, что внучка старалась держаться подальше от бабушки, постоянно ругавшей её.
Вспоминается другая бабушка, другой зеленоглазой девочки, всего на пять лет младше Светочки - Алисы Фрейндлих.
Мне помнится, в одном из рассказов о своём детстве С.А. назвалась Алисой. Я несколько раз перелистала её произведения, и не нашла этот рассказ. Возможно, показалось.
С.А. любила играть с именами и похожих на себя героинь называла Ветой (" Не сотвори себе кумира"), Ликой ("Штаргардт"), Ладой ("Вспомним и о них"), Эрикой ("Другая"), Ассоль - Соней ("Один раз и навсегда"), Светиком, Адой ("Курт"), Агатой (Фантазёрка"). В самом романтичном рассказе "Изгнанник" Светлана Александровна даёт своим героям имена Элис и Элиса - почти Алиса.
Если бы у С.А. была бабушка, с характером бабушки Алисы Фрейндлих, обрусевшей немки, Шарлотты Фридриховны Зейтц, сумевшей пережив блокаду, спасти внучку и внука в блокаде Ленинграда благодаря природной педантичности, её судьба была бы совершенно другой.
Бабушка Алисы Бруновны, несмотря на то что у неё и двоих ребятишек были иждивенческие карточки, сумела так организовать быт, что вся семья выжила в блокадном Лениннраде. О том, как это было, Алиса Фрейндлих рассказывает в ролике "Малыш, и он же - Карлсон" на Ютубе.
Две бабушки двух довоенных зеленоглазых девочек заложили фундаменты их судеб.
Две талантливые девочки: одна пережила блокаду в осаждённом городе, благодаря бабушке, другая - пятнадцать лет своей жизни провела в лагерях, благодаря своей бабушке; одна - стала народной актрисой; другая, несмотря на талант, скромной пенсионеркой, написавшей замечательную прозу, неоценённую при её жизни.