Опавшие листья у изголовья (27)
*
Cашка обладает мимикой. И жестикуляцией. И словарным запасом. Описывает какой-то тазик: «Каждая встреча с ним - визуальная депривация! Вообще в жизни человека не должно быть таких визуальных стимулов!»
Беседуют про зубную фею, которая срочно должна принести ребёнку коллекционную монетку. Но коллекционные монетки недёшевы в наше время, поэтому, сокрушается Сашка, придётся пока отложить приём эндокринолога.
- Ась? Приём хренолога собираешься отложить?
Сашка с достоинством:
- Хренолог мне и не нужен.
Ещё чуть-чуть, и я буду разговаривать только цитатами из Сашки. В половине случаев точно подойдёт «Хренолог мне не нужен», в оставшихся - «Каждая встреча - визуальная депривация!»
*
Навестила перед продажей квартиру и район, в котором провела счастливейшие дни и месяцы. Квартира пуста, район изменился. Но внутренним зрением я до сих пор вижу, как бегут по этим улицам маленькие Марта и Агата, бегут и смеются, катятся с горки, едут вдвоём в коляске, и бомжи всё ещё жгут костры пятнадцатилетней давности там, где сейчас стоит «Европарк», куда более призрачный в своей безусловности, чем те костры, те бомжи, от которых ни имени, ни воспоминания. Прозрачны, утрачены, воображаемы, стоят полуразрушенные деревянные слоны на улице Пржевальского, солнце бьёт в глаза, лают собаки, золото и серебро капели, просвечиваемой солнцем насквозь, - истинная драгоценность, заброшенные гаражи и сухая трава - побратимы мне навек, и я всё ещё гуляю там с деревянным костылём в 2005-ом и буду гулять сотни лет - ни имени, ни воспоминания. Слишком много любви в этих восемнадцати Советских переулках и там, где кончается город и начинается чистое поле. Благослови всё это, всех их, кроме меня. Я потеряла это место, я вышла из этого времени. Я этому больше не принадлежу. Или нет. Благослови и меня. У меня больше ничего нет, кроме этого благословения.
*
Снился мне детский утренник. Выходит на сцену заинька в странной перекошенной серой маске. Ой, а кто это у нас тут такой пушистенький, такой ушастенький? Заяц скалит остро заточенные клыки и страшно ухмыляется. - Смотрите, дети, это же злой зайчик! Давайте все вместе поможем ему снять маску. Заяц клацает зубами, пинается, но вместе дети - сила. Они снимают с зайца страшную маску. - Ну что, ребята, каким теперь стал наш зайчик?...
Заяц без маски стоит в кругу детсадовцев. Мы видим его настоящее лицо. Он не смеётся и не скалится. Возможно, у него больше вообще нет мимики. - Правильно, дети! Теперь это равнодушный заинька!
Заинька смотрит на окружающее расфокусированным взглядом, он совершенно равнодушен. Дети очень за него рады, они прыгают и пляшут.
*
Помимо любования сакурой и красными листьями клёнов, должен быть ещё один ритуал - любование психическим здоровьем. «Это очень кратковременное удовольствие, длится от нескольких минут до часа, а затем психическое здоровье опадает». Примерно так писала бы о нём википедия.
*
Кстати о сакурах. Посадил дед репку, а я - три сакуры и два декоративных миндаля. Сложно теперь понять, что выжило, предполагаю, что две сакуры. Так вот. На зиму я утеплила их интернациональными фигва… эээ… национальными вигвамами. Мои сакуры зазимуют в вигвамах посреди Восточной Сибири. Кажется, именно это называется культурная апроприация… Причём ещё и двояковыпуклая.
*
Когда я не смогу больше говорить цитатами из Сашки, я тут же начну говорить цитатами из Зойки: «Мой ребёнок - безудержный челлендж».
*
Поговорила по телефону с любимой старушкой из молдавского города Яловены Мари-Михайловной. Она рассказывала мне, как отмечала девяностопятилетний юбилей, а я говорила ей, как сильно её люблю. Когда любишь, очень легко понять, проиграл ты или выиграл. Всё просто - успел сказать о любви? Это абсолютный выигрыш, больше нечего желать. Но это когда любишь.
*
Между тяжёлым и трудом захожу к себе в комнату, и оказывается, что всё это время в ноутбуке тихо играла музыка. И вот захожу, а БГ мне сразу с порога: «Девушка с веслом, ты красавица!» Я ему - спасибо за поддержку! Он мне: «Мы затем и здесь, чтобы справиться!» Я ему - ооооооооо! Умеет подставить плечо и врубить в дхарму, умеет как никто.
*
Может быть, эта характерная слепота относительно своего настоящего размера и значимости, это преувеличенное чувство собственной важности - вовсе и не недостаток, а насущная необходимость? И человек ею так хорошо укомплектован, чтобы вообще смочь хоть что-то сделать? Если сразу оценивать истинный масштаб своих деяний, то и деяний не будет никаких.
*
Шок года - развесёлый мужичонка-курьер принёс мне двадцать пять розовых роз! Вручал с шутками и прибаутками, пытался сфотографировать для отчёта. Даже не знаю, что мне теперь с ними делать. Нет, с розами-то понятно что, обрезать и ставить в вазу, а вот что мне делать с мыслью о том, что кто-то (и не сказали кто!) решил мне их прислать… Неясно, как эту мысль вообще думать, мой мозг её не может. Так пусть обоняние заменит мне мыслительную деятельность. Буду нюхать их с утра до ночи. Без единой мысли в голове.
*
Еду в троллейбусе. Напротив - серьёзная мама обнимает девочку-младшеклассницу в утеплённых ватных штанах, закутанную, немножко печальную. Девочка задрёмывает, уткнувшись в мамин бок. На шапке у неё крылоухий ёжик с длинным белым хоботовидным, как у тапира, носиком, розовыми кудряшками вместо иголок и тёмно-красным глазом. Реснички и брови у девочки светлые-светлые, белого золота. Мама тоже серьёзна и немного печальна, девочка дремлет, ёжик на шапке вздрагивает от тряски транспорта. Я всё бы отдала, чтобы быть сейчас ей, и ей, и ими.