Опавшие листья у изголовья (20)
*
Насадила петрушку. Неизобретательно назвала Петруччо. Пока режим анчара не включился, мы с Петруччо очень довольны друг другом.
*
В маршрутке вижу табличку с фамилией водителя: «Вас обслуживает Кукушкин». И прямо сердце замерло. У меня когда-то учился Кукушкин, и он был очень трудный. За несколько часов дороги перечитала табличку раз сто, и каждый раз она сообщала, что меня обслуживает Кукушкин. А не я его! А ведь не верила, что придут иные времена и настанет жизнь без Кукушкина. Абсолютно без него. Где ты, Кукушкин? Всё ли хорошо у тебя? Пишешь ли ты НЕ с полными причастиями слитно или по-прежнему раздельно?
*
Горы в тумане создают эффект незримого присутствия. Кто-то стоит вдалеке и смотрит на нас, огромные невидимки, слишком большие, слишком вечные, чтобы быть добрыми в человеческом масштабе. Я читала про этот взгляд, когда была ребёнком. Это был один из рассказов Саймака, даже не помню, как он назывался. Нечто непознаваемое, инопланетное, смотрело на человека, да и на всё человечество, как взрослый на ребёнка.
*
Иду мимо двух влюблённых людей, слышу фрагмент их разговора:
- Восхожденье?
- Нет! Восхищенье.
Наверное, они уже забыли. А я надеюсь не забыть. Так начинаются стихи, от истока в реальности, чтобы оборваться здесь, но продолжиться где-то, неизвестно где, и не кончаться никогда.
*
Раннее-раннее утро. В столовой нет никого, кроме девушки с биноклем. Перед ней дымится чай, но она не пьёт, а смотрит на горы.
*
Не знаю, что написано на этих объявлениях вдоль дороги. Там есть что-то мелким шрифтом, но мне не видно. Так и еду, и на каждом объявлении вижу одно и то же: «ГРАБЛИ ЗДОРОВЬЕ НАЦИИ».
*
Прошёл год, и я снова слушаю радио Эквадора. Моё любимое, которое - в вольном переводе с латыни - называлось «Милый Боженька», больше не работает. Но я нашла радио «Полемика» и полюбила теперь его. А ещё нашла волшебную аргентинскую радиостанцию, очень успокаивающую, которая называется, если я правильно понимаю, «Радио Медленных», и как тут удержаться и не назвать его «Радио Тормозов»? Слушаю их и вспоминаю, как год назад мы сидели на карантине, в тесноте и обиде, и всё, что я могла, это тусить на балконе в обществе рассады и эквадорского радио? Удивительно поздно я поняла, что главным чувством той весны был не страх, а освобождение.
*
Общение с одиннадцатиклассниками развивает. Теперь я знаю, что, кроме слов «обнимашки» и «ревновашки», которых, в принципе, более чем достаточно, чтобы пошатнуть моё равновесие, есть ещё и «выгорашка»! Чувствую приближение профессиональной выгорашки, но деваться-то некуда, окончашка учебного года уже стучит в двери моей восприяшки.
*
Вспоминала птицу Курулука - выдумку маленькой Марты. Это такая округлая птица, хорошо заполняющая гнездо, доброе каплевидное животное. Её особенность - летание в гнезде. Птица издаёт тихий курулук, её существование волнует и символизирует. Безопасность хрупкости, нежность доверия, защищённость ранимости, внутренний курлык оно символизирует. Думала про Курулука - вроде бы это одна из деталей пазла моих воспоминаний. Но нет, он не ушёл в прошлое. Невозможно понять ценность чего бы то ни было одномоментно. Ценность и время работают в паре. Каждый день прибавляет птице Курулуку ещё немного птицы Курулука. Когда время кончится, она станет идеальной идеей птицы Курулука. Я могу ощутить эту ценность только двигаясь во времени - вместе с Мартой, вместе с памятью, чтобы она выросла, как растут птенцы и дети, и стала бесконечна, как они. И мы движемся во времени и пространстве, а над нами летает птиченька всевозрастающей ценности - во всей своей пушистости святой. И когда на моё лицо падает то ли свет, то ли тень жизни, я поднимаю голову. Там парит в летающем гнезде толстенькая, добрая, выдуманная птица, сделанная из чистого неба, из его светлой высоты, и с каждым днём становится всё выше.
*
На несколько дней стала приёмной матерью собаки-самурая, но он, как Карлсон, с утра до ночи призывал меня стать родной (в роли варенья выступала курица, а элитный сухой корм он красиво, как романтический герой, игнорировал). Бонусом к усыновлению песца послужила истерика кошки. И вот он приходит на кухню, отодвигает кошку Харуки от миски и поедает всё, что там лежало. Я ожидаю кошачьей печали, но в Харуки тоже есть самурайская закваска. Она выходит в коридор, идёт к собачьей миске и, мстя за поруганный корм, начинает есть собачью еду. Размер каждого элемента собачьей еды - с крупную сливу. Кошке нелегко, она давится, но мстит. Удивлённый Хьюша выходит в коридор, минуту смотрит в недоумении, потом подходит и начинает сам есть свой корм! А я, счастливчик, наблюдаю, как большой белый акита стоит бок о бок с миниатюрной Харуки и они едят из одной миски! И возляжет лев рядом с ангцем, и придут к водопою хищники и травоядные, и возожрут кошка с собакой сухой корм в особо крупных из одной миски…
*
Несколько раз за месяц садилась в удивительный автобус, весь увешанный самовязанными игрушками. Его потолок оклеен розами, его поручни увешаны вязаными сердцами с пожеланиями удачи и какими-то игрушечными чудиками. Каждый раз, когда заскакиваю в него, чувствую себя очень глупой и очень счастливой. Как будто детство только начинается.
*
Есть хорошие новости, есть! Рассказали, что, с точки зрения представителей одной из альтернативных реальностей, первый крик младенца означает, что ребёнок зовёт волка. Волк должен прийти и воспитать его. Красота концепции настолько нестерпимо сильна, что я уже никогда не смогу думать иначе. «Вольк! - как бы орёт новорождённый, - Где ты, вольк, почему ты не хватаешь меня за бочок? Когда мы уже отправимся под ракитовый кусток? Давай живее!»
*
По другой стороне улицы идёт мужик лет пятидесяти с небольшим. На нём кепка, старый клетчатый шарф. Он довольно громко что-то говорит себе под нос. Может, выпивший, может, весна. И вдруг начинает петь и поёт куплет неизвестной мне песни. Что-то про поле, про облака. И он… ну, он поёт как Фаринелли в кино. Его голос не мужской, не женский, очень высокий, как будто не ему принадлежащий. Я уверена, что это слышит весь Иркутск - его голос сейчас везде. Но ведь этого не может быть, чтобы вот сейчас по улице Трилиссера шёл человек, у которого контртенор?! Так же не бывает? Я перебегаю улицу, иду за ним. Он скрывается в овощном. Этого не могло быть. Это было.