Филлип
Пробираясь через густые зеленые заросли, я широко улыбался, получая сгибаемыми впереди идущим товарищем ветками то в глаз, то по носу. Опасно, с одной стороны - так и глаз выколоть недолго, с другой - разве возможно в такой красоте, да при такой погоде травмироваться.
Раньше мы всегда готовились к таким выходам, сегодня же просто достали удочки, кому какую удалось найти, и отправились ловить рыбу с высокого утеса. У меня удочки не было. Я не рыбак. И отец мой не рыбак. А отец моего отца, тот вообще в колхозе председателем был. Так уж сложилось, так повелось. Не смотря на все это, я прекрасно разбираюсь в рыбе, даже плавать умею.
Так или иначе, мне досталась дубовая палка с прочной веревкой. Она не похожа на пластиковые и бамбуковые удочки настоящих рыбаков в пухлых бежевых жилетках с карманами и торчащими из шляпы снастями.
А я то и рад.
Мне нравится. "Ничего лишнего", - я так считаю. Хоть я и слабо разбираюсь в удочках, я прекрасно разбираюсь в рыбе. А рыба в нашей реке понятия не имеет на какую удочку ей лучше попасться. У нас в поселке и люди то не самые острые, куда уж там рыбе с ее доверчивостью и выпученными глазами.
Иду себе позади всех. Смеюсь. Прижимаю рукой к груди изогнутую сучковатую удочку. Она цепляется за все, за что только можно уцепиться своей неуместно распушившейся веревкой-тросом и усложняет мой путь. Другой рукой я закрываю лицо от хлестких ветвей.
Меня всегда веселит, когда меня лупит растительность или еще какие неодушевленные предметы. Всем телом чувствую свою человеческую ничтожность перед природой и с каждым щелчком по лбу мне все веселее. Я смеюсь. Я представляю себе отъевшихся бизнесменов и прочих важных мужей, коих ну просто распирает устроить свое дело и оседлать природу, подобрав под толстый зад тенистый лесок или зеленый луг и кричать о своих правах на квадратные метры. Я дружен с природой. Я получаю увесистые древесные оплеухи. Представить только, как бы разогнулась ветка, встретив на своем пути деловую рожу! Улыбаюсь...
И все-таки я всех хитрее, хоть и с дурацкой палкой!
Сначала мне даже показалось, что моя удочка может кого-то насмешить, и я было уже вовсе передумал идти, но потом как-то успокоился. Перед друзьями не так уж стыдно, в конце концов именно один из них и преподнес мне этот инструмент. Филлип. Он из тех людей, которых сложно чем либо смутить, и от которых тяжело получить что-то стоящее. Однако, не стоящего - получать можно хоть каждый день охапками. Механические часы без стрелок, кипятильник без нагревательного элемента, чайник без носика: такого добра у Фила навалом. И все это он непременно дарит. Зато когда он дарует свои драгоценности, то выглядит как аравийский султан, подкармливающий тебя, верблюда, пустынной колючкой.
Все же я люблю Филлипа. Эта удочка на редкость дельная вещица. Тут даже крючок есть.
Меня до сих пор немного потряхивает. Мне боязно встретить девчонок с таким своим нелепым аксессуаром.
Мне нравятся девчонки. Я немного разбираюсь в женщинах.
Я знаю, например, что они предпочитают ребят с нормальными удочками, а не с такой как у меня. Меня это немного беспокоит. Я давно уже загорелся желанием подружиться с кем-нибудь красивым и длинноволосым, и просто не могу позволить себе выглядеть глупо. Я могу расслабляться и быть нелепым только дома, ну или, например, в пустом лифте, или в гостях за столом, когда все вышли покурить. Тогда можно и почавкать и насопеться заблаговременно до прихода хозяев или ту же удочку достать из под стола и размахивать ей как Тарас белым флагом. Это как в речке, когда ты стоишь рядом с другом по грудь в воде и преспокойно разговариваешь, он и не догадывается, что ты в это время еще и по маленькому послабляешься. Да что там говорить, река - очень удобное место...
Мы идем к реке.
Вот еще ладони влажные теперь.
Но ведь девчонки не ходят через лес на утес... Я очень на это надеюсь.
Как бы не сконфузиться.
Не люблю я стрессы.
Мы добрались до места и незамедлительно приступили к ловле.
Это был отличный день. По зеленовато-бирюзовому небу, растворяясь и смешиваясь, плыли облака. Теплое майское солнце грело наши юные головы и землю, заставляло ее пахнуть.
Мы сидели, свесив ноги с утеса, и махали вправо-влево удочками. Вызывали рыбу. Болтали ногами. Зевали и потягивались. Сидели долго, но так ничего и не поймали.
Проголодавшись, мы вытащили удочки и полезли на дерево. Филлип сказал что нужно "просто залезть вверх по коре и нарвать себе орехов". О деревьях я знаю не так много, например, знаю что у них есть корни, ствол и ветки. На деревьях живут птицы, а в дуплах белки хранят орехи. По крайней мере так меня учил мой отец. Это было очень на него похоже.
- Сын, деревья высокие и с листьями.
Он никогда не был особо разговорчив, но когда он что-то рассказывал, можно было не сомневаться, этот человек знает о чем говорит. К тому же, он как-то сказал что видел все деревья в нашем городе и некоторые из них даже по несколько раз.
В общем, мы полезли за орехами. К нашему удивлению, вместо орехов на дереве росли сливы, а дупла в нем вообще не оказалось. Сливы оказались вкусными. Я набрал полные карманы и полез вниз. Филлипу сливы тоже понравились. Он закатал майку и уложил их туда, чтобы унести как можно больше. Слезая с дерева, он поскользнулся и с визгом упал плошмя прямо на наши удочки. Он сидел на траве с рваными штанами, окруженный разбешавшимися сливами. Сломал свою удочку. А мне только и оставалось что смотреть на него и задыхаться от смеха.
К рыбалке нам возвращаться уже не хотелось. Мы сидели и разговаривали. Ели сливы и смотрели как облака на небе образуют разные фигуры. Мне удалось рассмотреть кита, слона, потом гитару и лицо с бородой. Филлипу все время виделись то женские, то мужские гениталии. Он искренне гордился тем, что ему удается рассмотреть вещи более интересные и взрослые нежели мне, и был жутко доволен, считая это своим преимуществом. Посмеивался надо мной.
Так мы и просидели на утесе до позднего вечера. Начало темнеть, и далеко на другом берегу, за весенним туманом, мягкими светлыми точками и линиями стали пробиваться очертания высоких домов и башен.
Пришло время возвращаться к нашей обычной городской жизни. Мы собрали вещи и направились домой.
На обратном пути снова пришлось пробираться сквозь кусты через шлепающие по голове темные ветки. Я закрывал лицо руками и улыбался. "Филлипу сегодня тоже прилично досталось от деревьев" - думал я, и эта мысль веселила меня еще больше. Он шел впереди с дыркой на пятой точке, размером с те вечерние облака, бурчал что-то про орехи и отмахивался от мошки сломанной удочкой. Сказал что хочет мне ее подарить. Хороший он все-таки друг, этот Филлип.
Раньше мы всегда готовились к таким выходам, сегодня же просто достали удочки, кому какую удалось найти, и отправились ловить рыбу с высокого утеса. У меня удочки не было. Я не рыбак. И отец мой не рыбак. А отец моего отца, тот вообще в колхозе председателем был. Так уж сложилось, так повелось. Не смотря на все это, я прекрасно разбираюсь в рыбе, даже плавать умею.
Так или иначе, мне досталась дубовая палка с прочной веревкой. Она не похожа на пластиковые и бамбуковые удочки настоящих рыбаков в пухлых бежевых жилетках с карманами и торчащими из шляпы снастями.
А я то и рад.
Мне нравится. "Ничего лишнего", - я так считаю. Хоть я и слабо разбираюсь в удочках, я прекрасно разбираюсь в рыбе. А рыба в нашей реке понятия не имеет на какую удочку ей лучше попасться. У нас в поселке и люди то не самые острые, куда уж там рыбе с ее доверчивостью и выпученными глазами.
Иду себе позади всех. Смеюсь. Прижимаю рукой к груди изогнутую сучковатую удочку. Она цепляется за все, за что только можно уцепиться своей неуместно распушившейся веревкой-тросом и усложняет мой путь. Другой рукой я закрываю лицо от хлестких ветвей.
Меня всегда веселит, когда меня лупит растительность или еще какие неодушевленные предметы. Всем телом чувствую свою человеческую ничтожность перед природой и с каждым щелчком по лбу мне все веселее. Я смеюсь. Я представляю себе отъевшихся бизнесменов и прочих важных мужей, коих ну просто распирает устроить свое дело и оседлать природу, подобрав под толстый зад тенистый лесок или зеленый луг и кричать о своих правах на квадратные метры. Я дружен с природой. Я получаю увесистые древесные оплеухи. Представить только, как бы разогнулась ветка, встретив на своем пути деловую рожу! Улыбаюсь...
И все-таки я всех хитрее, хоть и с дурацкой палкой!
Сначала мне даже показалось, что моя удочка может кого-то насмешить, и я было уже вовсе передумал идти, но потом как-то успокоился. Перед друзьями не так уж стыдно, в конце концов именно один из них и преподнес мне этот инструмент. Филлип. Он из тех людей, которых сложно чем либо смутить, и от которых тяжело получить что-то стоящее. Однако, не стоящего - получать можно хоть каждый день охапками. Механические часы без стрелок, кипятильник без нагревательного элемента, чайник без носика: такого добра у Фила навалом. И все это он непременно дарит. Зато когда он дарует свои драгоценности, то выглядит как аравийский султан, подкармливающий тебя, верблюда, пустынной колючкой.
Все же я люблю Филлипа. Эта удочка на редкость дельная вещица. Тут даже крючок есть.
Меня до сих пор немного потряхивает. Мне боязно встретить девчонок с таким своим нелепым аксессуаром.
Мне нравятся девчонки. Я немного разбираюсь в женщинах.
Я знаю, например, что они предпочитают ребят с нормальными удочками, а не с такой как у меня. Меня это немного беспокоит. Я давно уже загорелся желанием подружиться с кем-нибудь красивым и длинноволосым, и просто не могу позволить себе выглядеть глупо. Я могу расслабляться и быть нелепым только дома, ну или, например, в пустом лифте, или в гостях за столом, когда все вышли покурить. Тогда можно и почавкать и насопеться заблаговременно до прихода хозяев или ту же удочку достать из под стола и размахивать ей как Тарас белым флагом. Это как в речке, когда ты стоишь рядом с другом по грудь в воде и преспокойно разговариваешь, он и не догадывается, что ты в это время еще и по маленькому послабляешься. Да что там говорить, река - очень удобное место...
Мы идем к реке.
Вот еще ладони влажные теперь.
Но ведь девчонки не ходят через лес на утес... Я очень на это надеюсь.
Как бы не сконфузиться.
Не люблю я стрессы.
Мы добрались до места и незамедлительно приступили к ловле.
Это был отличный день. По зеленовато-бирюзовому небу, растворяясь и смешиваясь, плыли облака. Теплое майское солнце грело наши юные головы и землю, заставляло ее пахнуть.
Мы сидели, свесив ноги с утеса, и махали вправо-влево удочками. Вызывали рыбу. Болтали ногами. Зевали и потягивались. Сидели долго, но так ничего и не поймали.
Проголодавшись, мы вытащили удочки и полезли на дерево. Филлип сказал что нужно "просто залезть вверх по коре и нарвать себе орехов". О деревьях я знаю не так много, например, знаю что у них есть корни, ствол и ветки. На деревьях живут птицы, а в дуплах белки хранят орехи. По крайней мере так меня учил мой отец. Это было очень на него похоже.
- Сын, деревья высокие и с листьями.
Он никогда не был особо разговорчив, но когда он что-то рассказывал, можно было не сомневаться, этот человек знает о чем говорит. К тому же, он как-то сказал что видел все деревья в нашем городе и некоторые из них даже по несколько раз.
В общем, мы полезли за орехами. К нашему удивлению, вместо орехов на дереве росли сливы, а дупла в нем вообще не оказалось. Сливы оказались вкусными. Я набрал полные карманы и полез вниз. Филлипу сливы тоже понравились. Он закатал майку и уложил их туда, чтобы унести как можно больше. Слезая с дерева, он поскользнулся и с визгом упал плошмя прямо на наши удочки. Он сидел на траве с рваными штанами, окруженный разбешавшимися сливами. Сломал свою удочку. А мне только и оставалось что смотреть на него и задыхаться от смеха.
К рыбалке нам возвращаться уже не хотелось. Мы сидели и разговаривали. Ели сливы и смотрели как облака на небе образуют разные фигуры. Мне удалось рассмотреть кита, слона, потом гитару и лицо с бородой. Филлипу все время виделись то женские, то мужские гениталии. Он искренне гордился тем, что ему удается рассмотреть вещи более интересные и взрослые нежели мне, и был жутко доволен, считая это своим преимуществом. Посмеивался надо мной.
Так мы и просидели на утесе до позднего вечера. Начало темнеть, и далеко на другом берегу, за весенним туманом, мягкими светлыми точками и линиями стали пробиваться очертания высоких домов и башен.
Пришло время возвращаться к нашей обычной городской жизни. Мы собрали вещи и направились домой.
На обратном пути снова пришлось пробираться сквозь кусты через шлепающие по голове темные ветки. Я закрывал лицо руками и улыбался. "Филлипу сегодня тоже прилично досталось от деревьев" - думал я, и эта мысль веселила меня еще больше. Он шел впереди с дыркой на пятой точке, размером с те вечерние облака, бурчал что-то про орехи и отмахивался от мошки сломанной удочкой. Сказал что хочет мне ее подарить. Хороший он все-таки друг, этот Филлип.