De Profundis. Ведь имя мое - иероглиф (Запись от 5 марта 2007).
В пятницу поздно вечером, выйдя из гостиницы и вдохнув полной грудью морозного воздуху, обнаружил, что на мраморных плитах у входа выпала восхитительная ровная изморозь. Табула раса форматом ин кварто требовала немедленного творческого акта, оттого я четырьмя летящими росчерками изобразил на девственном инее личный иероглиф "Мидянин", напоминающий японскую торию и одновременно похожий на раскрытого снизу распластанного жука, у которого слева две лапки, а справа три. Процесс рисования производился ребром подошвы ботинка, отчего иероглиф приобрел необходимую легкость, небрежность, красоту и динамизм. Стоявшие рядом коллеги громкими возгласами, аплодисментами и подобающими жестами выразили восхищение творческим актом мэтра. Иероглиф действительно получился невероятно красивый и несомненно украсил собою интерьер гостиничной лестницы.
На следующее утро оттепель пала на сопредельные земли, и, вновь выйдя из гостиницы, я обнаружил на месте изящного иероглифа, коим стремился полюбоваться еще раз, лишь влажную поверхность древнего камня. Иероглиф исчез, и это дополнительно порадовало меня, поскольку превратило его в конечный акт творения, в мандалу из цветного песка, которую ламы начинают разрушать, едва уложена последняя песчинка, в гениальные экспромты китайского поэта, которые пишутся на тротуаре мокрой кистью и исчезают по мере высыхания следов влаги, то есть буквально на глазах. Очень довольный произошедшим, я чинно направился завтракать.
В ночь перед этим, в процессе игры на бильярде, коллеги решили пересадить мой мозг гигантскому кальмару. Но это уже совсем другая история.
На следующее утро оттепель пала на сопредельные земли, и, вновь выйдя из гостиницы, я обнаружил на месте изящного иероглифа, коим стремился полюбоваться еще раз, лишь влажную поверхность древнего камня. Иероглиф исчез, и это дополнительно порадовало меня, поскольку превратило его в конечный акт творения, в мандалу из цветного песка, которую ламы начинают разрушать, едва уложена последняя песчинка, в гениальные экспромты китайского поэта, которые пишутся на тротуаре мокрой кистью и исчезают по мере высыхания следов влаги, то есть буквально на глазах. Очень довольный произошедшим, я чинно направился завтракать.
В ночь перед этим, в процессе игры на бильярде, коллеги решили пересадить мой мозг гигантскому кальмару. Но это уже совсем другая история.