Родина-мать
Допустим, его зовут Дима. На нем красная рубашка и белые шорты. Даже в сумерках вы заметите его издалека. А сейчас как раз сумерки. Дима стоит напротив Лиды, опустив голову. Лида обводит глазами дома вдоль бульвара. Одно за другим в плавном медленном ритме загораются окна.
- Какой же ты дебил, - говорит Лида.
Дима представляет себе дебила. Потом еще одного, потом еще. Оказавшись в целой толпе дебилов, Дима осознает, что хватит. Он индивидуальность.
- Однако ты пришла.
Дима поднимает голову и пристально смотрит на нее. Она отводит глаза.
- Я же староста, - Лида отдает ему большой полиэтиленовый пакет с ручками. - Один остался - тебе повезло. Декан мечтает тебя отчислить, просто спит и видит.
- Я уже понял.
- Я надеюсь. Пора бы уже. Он лично будет проверять завтра.
- Спасибо тебе!
- Ладно. Мне через весь город ехать.
Лида разворачивается и уходит. Ветер гонит ей вслед обертку от мороженого.
Дима оглядывается. Ни одной скамейки. Даже маленькой. Даже сломанной. Даже занятой другими людьми.
Дима пересекает бульвар и оказывается на проспекте. Если бы сейчас он был дома, то ходил бы из комнаты на кухню из кухни в комнату. Этажом ниже живет бывший фрезеровщик Степан Михайлович, у него абсолютный слух. На правой руке Степана Михайловича осталось всего два пальца. Он поднялся бы и позвонил в дверь, попробуй Дима вот так откровенно ходить по его оголенным нервам.
Дима идет мимо витрины и бросает как бы случайный взгляд на свое отражение. Несмотря на стеснение, он хочет себя увидеть. В отражении сквозь него проходит другой человек. Вдоль проспекта загораются фонари.
Дима переходит дорогу к памятнику Родине-матери. Вокруг стоят скамейки. Он садится и смотрит, как она высится над ним. Очень большая. Сложно сказать, о чем с ней можно поговорить, прилично выпив. Об уважении? Вряд ли.
К Диме фланирующей походкой приближается небрежно одетый, ароматный мужчина.
- Виталий. Бомж Виталий, - говорит он.
Дима двигается, чтобы Виталий смог сесть рядом. Теперь они вместе смотрят на Родину-мать, задрав головы. Она похожа на гигантское эскимо.
- Я пить бросил, - замечает Виталий.
Дима поворачивается к нему. Виталий улыбается.
- Давно? - спрашивает Дима.
- Вечность. Но я держусь.
- Что так?
- Я встретил женщину. У тебя есть женщина?
- Есть. То есть, нет.
- Есть или нет?
- Нет.
- Ты пьешь?
- Нет, не пью.
- Сложно. Тебе нужно придумать что-то еще.
Дима смотрит на Родину-мать. Он думает о том, что будет, если снять с нее платье.
- Сколько времени? - спрашивает Виталий.
- Полвторого.
- Опаздывает… Мы в десять договорились.
Виталий встает, разминает ноги. Он замечает пакет, который Дима поставил с другой стороны скамейки.
- Что там у тебя?
- Форма. У нас в универе форму ввели. Все одинаковые теперь.
Дима достает из пакета серые штаны, серую рубашку, серый галстук и серые носки.
- А трусы? - интересуется Виталий.
- Трусов нет.
- Это у вас что - все без трусов ходят?
Из-за памятника, покачиваясь, появляется пьяная женщина. Ее лицо закрывают спутанные волосы. Она хромает. У нее в руках тонкая ветка, на которую она пытается опираться. Под ее тяжестью ветка гнется, но не ломается. Завидев женщину, Виталий порывисто встает и бежит к ней навстречу.
- Марина, - представляет ее Виталий.
- Здрасьте, - она садится рядом с Димой, гладит его по голове. - Красивый ты какой, как ребенок.
Стоящий над Мариной Виталий перехватывает ее руку, наклоняется и целует.
- Какой, а? - говорит она Диме. - И трезвый ведь, сука.
Дима встает, собираясь уйти.
- Нет, сиди, - Марина хватает его за руку и тянет обратно на скамейку. - Сиди!
Дима смотрит на Виталия. Виталий виновато пожимает плечами. Дима садится.
- Он в университете учится, - говорит Виталий Марине. - Ты же тоже училась.
Она достает из кармана бутылку и делает несколько глотков.
- Будешь? - спрашивает Марина у Виталия.
- Нет.
- А ты? - обращается она к Диме.
- Он не пьет, - отвечает за него Виталий.
- Давай. Я выпью, - говорит Дима.
Виталий вырывает у него бутылку и, размахнувшись, бросает в памятник. Бутылка разбивается, задев за платье Родины-матери. Марина аплодирует, свистит. Виталий с улыбкой раскланивается.
- Скажи мне, маленький мой, какой дебил поставил здесь эту огромную бабу? - поворачивается Марина к Диме. - Кому вообще такие бабы нравятся? Тебе нравятся? Нет? И мне тоже нет. Я писать хочу, когда на нее смотрю. Родина-мать. О ком это? Для чего это? Я каждый день сюда прихожу. Пью, курю, ссу иногда. Ржу над ней. Почему она одна? Смешно же.
- Каждый день? - не верит Дима.
- Не крещеная я. Куда мне еще приходить?
Марина икает. Чтобы не икать, она задерживает воздух. На ее лице появляется выражение растерянности.
- Тебе плохо? - спрашивает Виталий.
- Уйди.
- Марина!
- Уйди от меня.
Виталий отходит на пару шагов.
- А если она упадет? - Марина выдыхает. Пристально смотрит на Диму. - Такая громадина! И упадет прямо вот на тебя…
Марину тошнит. Она забирает пакет, стоящий в ногах у Димы, и обрушивается в него. Выйдя из ступора, Дима пытается вырвать у нее пакет. Марина не отдает. К Диме подскакивает Виталий, хватает его и оттаскивает от Марины. Дима отчаянно сопротивляется. Виталий со всей силы бьет его кулаком в живот. Дима падает. Над ним тает, оплавляясь, Родина-мать.
Дима выходит из автобуса. Раннее утро. Рядом с автобусной остановкой на балалайке играет дедушка. Спешащие мимо люди смотрят на него, как будто он витрина, за которой ничего нет. На асфальте перед ним лежит раскрытый старый чемодан с редкими монетками. Увидев Диму, дедушка машет ему рукой, на которой не хватает трех пальцев. Дима подходит к нему.
- Саша, что у тебя с лицом? - спрашивает Степан Михайлович.
На Степане Михайловиче форма Димы - серые штаны, серая рубашка и серый галстук. Он достает из кармана белый платок и протягивает Саше.
- Возьми, оботрись. Грязный весь.
Саша кладет рваный пакет на асфальт и послушно вытирает лицо, по-детски, двумя руками.
- Какой же ты дебил, - говорит Лида.
Дима представляет себе дебила. Потом еще одного, потом еще. Оказавшись в целой толпе дебилов, Дима осознает, что хватит. Он индивидуальность.
- Однако ты пришла.
Дима поднимает голову и пристально смотрит на нее. Она отводит глаза.
- Я же староста, - Лида отдает ему большой полиэтиленовый пакет с ручками. - Один остался - тебе повезло. Декан мечтает тебя отчислить, просто спит и видит.
- Я уже понял.
- Я надеюсь. Пора бы уже. Он лично будет проверять завтра.
- Спасибо тебе!
- Ладно. Мне через весь город ехать.
Лида разворачивается и уходит. Ветер гонит ей вслед обертку от мороженого.
Дима оглядывается. Ни одной скамейки. Даже маленькой. Даже сломанной. Даже занятой другими людьми.
Дима пересекает бульвар и оказывается на проспекте. Если бы сейчас он был дома, то ходил бы из комнаты на кухню из кухни в комнату. Этажом ниже живет бывший фрезеровщик Степан Михайлович, у него абсолютный слух. На правой руке Степана Михайловича осталось всего два пальца. Он поднялся бы и позвонил в дверь, попробуй Дима вот так откровенно ходить по его оголенным нервам.
Дима идет мимо витрины и бросает как бы случайный взгляд на свое отражение. Несмотря на стеснение, он хочет себя увидеть. В отражении сквозь него проходит другой человек. Вдоль проспекта загораются фонари.
Дима переходит дорогу к памятнику Родине-матери. Вокруг стоят скамейки. Он садится и смотрит, как она высится над ним. Очень большая. Сложно сказать, о чем с ней можно поговорить, прилично выпив. Об уважении? Вряд ли.
К Диме фланирующей походкой приближается небрежно одетый, ароматный мужчина.
- Виталий. Бомж Виталий, - говорит он.
Дима двигается, чтобы Виталий смог сесть рядом. Теперь они вместе смотрят на Родину-мать, задрав головы. Она похожа на гигантское эскимо.
- Я пить бросил, - замечает Виталий.
Дима поворачивается к нему. Виталий улыбается.
- Давно? - спрашивает Дима.
- Вечность. Но я держусь.
- Что так?
- Я встретил женщину. У тебя есть женщина?
- Есть. То есть, нет.
- Есть или нет?
- Нет.
- Ты пьешь?
- Нет, не пью.
- Сложно. Тебе нужно придумать что-то еще.
Дима смотрит на Родину-мать. Он думает о том, что будет, если снять с нее платье.
- Сколько времени? - спрашивает Виталий.
- Полвторого.
- Опаздывает… Мы в десять договорились.
Виталий встает, разминает ноги. Он замечает пакет, который Дима поставил с другой стороны скамейки.
- Что там у тебя?
- Форма. У нас в универе форму ввели. Все одинаковые теперь.
Дима достает из пакета серые штаны, серую рубашку, серый галстук и серые носки.
- А трусы? - интересуется Виталий.
- Трусов нет.
- Это у вас что - все без трусов ходят?
Из-за памятника, покачиваясь, появляется пьяная женщина. Ее лицо закрывают спутанные волосы. Она хромает. У нее в руках тонкая ветка, на которую она пытается опираться. Под ее тяжестью ветка гнется, но не ломается. Завидев женщину, Виталий порывисто встает и бежит к ней навстречу.
- Марина, - представляет ее Виталий.
- Здрасьте, - она садится рядом с Димой, гладит его по голове. - Красивый ты какой, как ребенок.
Стоящий над Мариной Виталий перехватывает ее руку, наклоняется и целует.
- Какой, а? - говорит она Диме. - И трезвый ведь, сука.
Дима встает, собираясь уйти.
- Нет, сиди, - Марина хватает его за руку и тянет обратно на скамейку. - Сиди!
Дима смотрит на Виталия. Виталий виновато пожимает плечами. Дима садится.
- Он в университете учится, - говорит Виталий Марине. - Ты же тоже училась.
Она достает из кармана бутылку и делает несколько глотков.
- Будешь? - спрашивает Марина у Виталия.
- Нет.
- А ты? - обращается она к Диме.
- Он не пьет, - отвечает за него Виталий.
- Давай. Я выпью, - говорит Дима.
Виталий вырывает у него бутылку и, размахнувшись, бросает в памятник. Бутылка разбивается, задев за платье Родины-матери. Марина аплодирует, свистит. Виталий с улыбкой раскланивается.
- Скажи мне, маленький мой, какой дебил поставил здесь эту огромную бабу? - поворачивается Марина к Диме. - Кому вообще такие бабы нравятся? Тебе нравятся? Нет? И мне тоже нет. Я писать хочу, когда на нее смотрю. Родина-мать. О ком это? Для чего это? Я каждый день сюда прихожу. Пью, курю, ссу иногда. Ржу над ней. Почему она одна? Смешно же.
- Каждый день? - не верит Дима.
- Не крещеная я. Куда мне еще приходить?
Марина икает. Чтобы не икать, она задерживает воздух. На ее лице появляется выражение растерянности.
- Тебе плохо? - спрашивает Виталий.
- Уйди.
- Марина!
- Уйди от меня.
Виталий отходит на пару шагов.
- А если она упадет? - Марина выдыхает. Пристально смотрит на Диму. - Такая громадина! И упадет прямо вот на тебя…
Марину тошнит. Она забирает пакет, стоящий в ногах у Димы, и обрушивается в него. Выйдя из ступора, Дима пытается вырвать у нее пакет. Марина не отдает. К Диме подскакивает Виталий, хватает его и оттаскивает от Марины. Дима отчаянно сопротивляется. Виталий со всей силы бьет его кулаком в живот. Дима падает. Над ним тает, оплавляясь, Родина-мать.
Дима выходит из автобуса. Раннее утро. Рядом с автобусной остановкой на балалайке играет дедушка. Спешащие мимо люди смотрят на него, как будто он витрина, за которой ничего нет. На асфальте перед ним лежит раскрытый старый чемодан с редкими монетками. Увидев Диму, дедушка машет ему рукой, на которой не хватает трех пальцев. Дима подходит к нему.
- Саша, что у тебя с лицом? - спрашивает Степан Михайлович.
На Степане Михайловиче форма Димы - серые штаны, серая рубашка и серый галстук. Он достает из кармана белый платок и протягивает Саше.
- Возьми, оботрись. Грязный весь.
Саша кладет рваный пакет на асфальт и послушно вытирает лицо, по-детски, двумя руками.