Мой любимый глянец.
Очередная суббота, и за отсутствием других планов, как в большинство других суббот, отправляемся с подругой на прогулку и в маленький, но приятный, шоппинг в центре Вены. Прогулки такие обычно завершаем чашечкой кофе в кафешке. Ну или иногда - бокальчиком вина или просекко. А потом - домой. Провести остаток самого лучшего дня недели в своем домашнем уюте. Подруга - с собакой. Я - одна. Так повелось уже давно. С тех пор, как мы потеряли всякий интерес к выходу в венский свет, с тех пор, как нам стало комфортно дома.
На пути домой я останавливаюсь у журнального киоска. Есть один, большой, в центре Вены, рядом с пересечением Кернтнер Штрассе и Грабена - наряду с прессой разных стран, там можно найти некоторый выбор русских журналов и газет. Дядечка там уже знает меня давно. Он приветливо улыбается, когда я подаю ему увесистую кипу глянцевых журналов, которые покупаю там каждый месяц - русские ELLE, Vogue, Marie Claire, иногда немецкий или американский InStyle.
Пакет с журналами приятной тяжестью давит ладонь, пока я еду домой. Я не могу сдержать радостной улыбки, когда думаю о том, как придя домой, я переоденусь в любимый домашний плюшевый костюм розового цвета, заварю свежий чай - сегодня купили с подругой обалденно пахнущий фруктово-клубничный, его запах сладко пробивается сквозь все обертки и пакеты - в фарфоровом чайничке, который мне подарила мама, приму позу лотоса среди подушек на диване, налью чашечку ароматного чая и один за другим буду распечатывать, листать, рассматривать, читать - да, да, читать! - эти глянцевые библии.
Я обожаю глянцевые журналы. Началось все, когда мой дядя, мамин брат, привез из Чехии, где служил в армии, первый глянец, увиденный мной в жизни - толстенный каталог «Отто». Того, что я увидела там, я не видела вокруг себя, в своем обычном советском провинциальном детстве, вообще ни на ком и ни у кого. Это была красивая заграничная жизнь, блестящая, как волосы моделей на картинках, разноцветная, как сложенные стопочкой цветовые варианты одной и той же блузки, стильная, как безупречно сидящий на модели костюм со строго и в меру подобранными аксессуарами, и… недоступная. Как мне тогда казалось.
Именно потому, что я была уверена, что такой жизни со мной никогда не случиться, я позволяла себя о ней мечтать. Вообще, я не особый мечтатель. Где-то внутри меня сидит разумное, строгое существо с гладко прилизанными, собранными в пучок волосами, в очках и с сухо поджатыми губами. Когда в голову заглядывает какая-то мечта, она прежде всего предстает перед судом этого «сухаря»: исполнима/исполнима, но…/совершенно не возможна. Если исполнима - то это и не мечта вовсе, это желание, которое передается дальше, в плановый отдел. Если исполнима, но… - то что ее мечтать? Либо работать над этим «но», либо нефиг. Ну, а если совершенно не возможна - то вреда от нее психике точно не будет. Мой «сухарь» милостиво разрешает мне о ней помечтать.
И вот эти самые модные глянцевые девушки в немыслимой по моим тогдашним представлениям красоте одежд и бриллиантов без всякого «но» были объявлены недоступными и «замечтаны» до дыр. У меня была игра с самой собой - я листала журнал и на каждой странице выбирала одну вещь для себя. Выбирать можно было только что-то одно со страницы. Если вдруг на какой-то страничке было сразу две вещи, не выбрать каждую из которых было выше моих мечтающих сил, я шла на компромисс и «брала» обе, но на следующей страничке мужественно отказывала себе в выборе. Так проводить время с журналом я могла часами.
Потом, уже в моей юности, тетя подарила мне мой первый Cosmopolitan. Там еще не было столько картинок и рекламных вставок, но все равно было что посмотреть, а заодно и что почитать. И я завороженно читала о том, как правильно наносить макияж, как необходимо каждый день использовать увлажняющий крем, как правильно выбрать мужчину и о всяческих других вещах, практическая польза от которых была сомнительной, но они описывали какую-то другую жизнь. И вглядывалась в каждую иллюстрацию с жадностью и любопытством диабетика в шикарной кондитерской. Который смотрит на изобилие сладостей и не смеет мечтать даже попробовать что-то из этого, потому что знает, что никогда не сможет себе это позволить. Однако, это не мешает ему получать удовольствие от просмотра. В этом удовольствии для меня даже мазохизма никакого не было - я просто знала, что этого со мной никогда не случиться.
Cosmo стал моим постоянным спутником. В студенческие годы я могла не купить себе чего-нибудь вкусненького, или пожертвовать частью денег, отложенных на что-нибудь очень необходимое, но не могла обойтись без ежемесячной порции невозможного и недоступного. Cosmo развивался, толстел, бумага делалась более глянцевой, содержание - более гламурным, реклама - более роскошной. Потом появился ELLE, потом Vogue, еще более глянцевые, гламурные, роскошные, еще более кричащие о том, что все это где-то есть, но все это не моя жизнь. И - честно-честно! - я никогда и не думала, что когда-то смогу жить такой жизнью. И опять же именно поэтому я могла наслаждаться картинкой такой жизни. Наслаждаться отвлеченно, непривязанно. Примерять ее на других, не на себя. Мне не были нужны эти вещи, мне нужны были эти картинки.
И вот, спустя бесчисленные сотни пролистанных глянцевых страниц, сотни примерянных в мечтах нарядов, сотни просмотреных картинок немыслимой жизни в прилизанных европейских городах, в белоснежных с нежными вкраплениями цвета квартирах - дизайн, совершенно выше понимания человека, выросшего в Советской России, на элитных морских курортах, где официанты разносят шампанское прямо на пляже, спустя годы мечтаний я без особого удивления обнаружила СЕБЯ частью всей этой глянцевой жизни. В реальности.
Я живу в Вене, одном из тех самых прилизанных европейских городов, в небольшой квартирке, обставленной как на той самой понравившейся мне когда-то журнальной иллюстрации - все белое, разбавленное лишь парочкой вещей в розовом и зеленом цвете. Я могу позволить себе серьезно раздумывать о том, куда я поеду в следующий отпуск - в Майами или в мексиканский Акапулько зимой, на греческий Миконос или французскую Ривьеру летом. Я ношу тщательно подобранные сообразно моему собственному стилю дизайнерские вещи, местами купленные на распродажах, местами за полную цену, совершенно немыслимую даже по моим собственным недавним представлениям, увлажняю кожу и крашу лицо исключительно косметикой класса люкс - перейдя на нее, крайне сложно с нее соскочить.
Каким-то образом произошло так, что теперь и мою жизнь отчасти можно поместить на глянцевую страницу. Наверное, это и есть путь мечтателя - мечтать о недостижимом. Потому что только о недостижимом мечтаешь свободно и безгранично - если этого никогда не будет, то зачем себя ограничивать?
Таким образом, глянцевые журналы стали для меня своеобразным подтверждением тому, что мечты сбываются. Это ли не повод любить их сейчас даже больше? Если сбываются простые и банальные мечты о красоте, роскоши, возможности выбора, то могут сбыться и гораздо более серьезные мечты!
Я принципиально не слушаю новости, не смотрю телевизор, не читаю газет. Мировые новости я все равно узнаю, есть масса людей, считающих своим долгом донести их до всех, в том числе и до меня, да и вообще - плохие вести доходят быстро, а ведь новости так редко бывают позитивными. Я, как любой нормальный человек, плохо перевариваю негатив и стараюсь как могу оградить себя от него.
Поэтому я читаю и смотрю глянцевые журналы. Снобский Vogue с крайне малочитабельными текстами; аристократичный ELLE, с тонким вдумчивым взглядом на мир; с полным правом претендующий на серьезное издание Marie Claire и звездный «пустышка» InStyle, который мы называем нашими «Веселыми картинками». Только вот Cosmo я за эти годы переросла.
Глянцевые картинки - это розовые очки, сквозь которые я иногда выбираю смотреть на мир. Там нет печали и озабоченных лиц, нет ни в чем недостатка, там нет политики, нет борьбы. Там красота, пропорции, цвета, фактуры. Там все поверхностно, но прекрасно. И я выбираю просто любоваться возможной формой этого мира, зная, что содержание еще не скоро будет так же безупречно.