Евгений Александрович Ганнушкин
«Работа со шрифтом требует от художника вкуса... не в искусствоведческом, как бы сказать, смысле, а вкуса как «умения себя держать» - произнести фразу, сделать жест, поздороваться и откланяться, извиниться и промолчать. Даже простой книжный титул не может быть решен без этого. Оформительство требует знания приличий. Требует учтивости. Ведь ты подумай: у меня в руках всего одно слово или несколько слов. Причем это чужие слова, не мною сказанные. Значит, во-первых, я должен написать их так, чтобы в моем начертании не было такого звука, такого тона, такого голоса, который был бы выше голоса автора. Мне нельзя буйствовать в книге, мне надо быть вежливым (если так можно выразиться) по отношению к автору. Но это не главное. Главное дальше - как написать эти слова?
Вот подумай: ты хочешь кому-то сказать «я вас люблю». Три слова. К тебе приходит девушка, вы молчите, говорите по пустякам, смотрите друг на друга - тут много пауз, недоговорок, жестов, и лишь в какой-то момент ты говоришь: «Я вас люблю». И все окружающее пространство, и сам момент, который ты выбрал, вся эмоциональная атмосфера этого вечера поддерживает и раскрывает то, что сказано. А если бы она пришла, и ты просто сообщил ей «информацию» (громким голосом, красивым тембром, ясной дикцией), она имела бы право тебе не поверить. Так вот. У меня на титуле тоже три слова, и я должен написать их не просто красиво, не просто удобочитаемо, а так, как это говорит человек, которому небезразлично, поверят ему или нет.»
Евгений Александрович Ганнушкин,
Интервью 1976 года © "Советский художник", 1977