|А.Городницкий | Одиссей
Небес вероломство и судеб злодейство,
Твоё пенелопство, моё - одиссейство.
Как в давние дни той эпохи троянской,
Пространство - одним, а другим - постоянство.
Душа без души мы, и тело без тело.
Не скажешь: «Пиши мне», - мы в разных системах.
Пространств кривизна там сложна бесконечно,
И встретиться нам невозможно, конечно.
Но в час, когда пью за чужими столами,
Я вижу в краю твоём светлое пламя.
В минуты такие - особенно грубы,
Там - руки мужские, здесь - женские губы.
Тоскою ведом, я забыл о Хроносе.
И в собственный дом меня ветер приносит.
И ты, не узнав, говоришь мне, как гостю:
«Я мужу верна, ну, пожалуйста, бросьте».
Я парус, спеша, поднимаю с рассветом.
Земля моя шар, - я не знаю об этом,
Тобой не опознан, плыву я куда-то
В мерцании звездном и скрипе каната.
Ах, волн водопады! Ах, глупость и робость!
Взлетает и падает мокрая лопасть,
От сердца до сердца - бездонная пропасть,
Моё одиссейство, твоя пенелопость.
Твоё пенелопство, моё - одиссейство.
Как в давние дни той эпохи троянской,
Пространство - одним, а другим - постоянство.
Душа без души мы, и тело без тело.
Не скажешь: «Пиши мне», - мы в разных системах.
Пространств кривизна там сложна бесконечно,
И встретиться нам невозможно, конечно.
Но в час, когда пью за чужими столами,
Я вижу в краю твоём светлое пламя.
В минуты такие - особенно грубы,
Там - руки мужские, здесь - женские губы.
Тоскою ведом, я забыл о Хроносе.
И в собственный дом меня ветер приносит.
И ты, не узнав, говоришь мне, как гостю:
«Я мужу верна, ну, пожалуйста, бросьте».
Я парус, спеша, поднимаю с рассветом.
Земля моя шар, - я не знаю об этом,
Тобой не опознан, плыву я куда-то
В мерцании звездном и скрипе каната.
Ах, волн водопады! Ах, глупость и робость!
Взлетает и падает мокрая лопасть,
От сердца до сердца - бездонная пропасть,
Моё одиссейство, твоя пенелопость.