(no subject)
Она снова пьет кофе ночами,
Она слушает музыку до тошноты.
Она шла по улице с твоими ключами
И едва ли помнила, кто ей ты.
Она шла по улице, курила Dunhill,
Ненавидела питерских голубей,
Вспоминала детство - букашек в банке,
Лимонад и колу за пять рублей.
Вспоминала юность - ругалась матом
И уже не помнила на кого.
Она шла по улице, такт за тактом
Выбивая ноты из мостовой,
Напевая что-то из старых фильмов,
Моросящий мир прорубая лбом.
И она любила еще так сильно,
Что сводило скулы, что в горле ком,
И она любила, не помня имя,
Твой пряный запах, твой южный смех.
Сняв сандали, ступая сквозь дождь босыми,
Она шла и смотрела взахлеб наверх.
Она снова пьет кофе ночами,
Она слушает музыку до тошноты.
Она пишет письма друзьям и маме
И сминает клетчатые листы.
Она ест пельмени, читает Ницше,
Курит Dunhill - не менее трех подряд.
А под утро ей снятся твои ключицы
И слегка надменный холодный взгляд.
Она слушает музыку до тошноты.
Она шла по улице с твоими ключами
И едва ли помнила, кто ей ты.
Она шла по улице, курила Dunhill,
Ненавидела питерских голубей,
Вспоминала детство - букашек в банке,
Лимонад и колу за пять рублей.
Вспоминала юность - ругалась матом
И уже не помнила на кого.
Она шла по улице, такт за тактом
Выбивая ноты из мостовой,
Напевая что-то из старых фильмов,
Моросящий мир прорубая лбом.
И она любила еще так сильно,
Что сводило скулы, что в горле ком,
И она любила, не помня имя,
Твой пряный запах, твой южный смех.
Сняв сандали, ступая сквозь дождь босыми,
Она шла и смотрела взахлеб наверх.
Она снова пьет кофе ночами,
Она слушает музыку до тошноты.
Она пишет письма друзьям и маме
И сминает клетчатые листы.
Она ест пельмени, читает Ницше,
Курит Dunhill - не менее трех подряд.
А под утро ей снятся твои ключицы
И слегка надменный холодный взгляд.