в детство
Я сейчас на хуторе где-то между Краснодаром и Туапсе, в самом предгорье Кавказского хребта, омываемого извилистыми и непредсказуемыми змеями-реками с трудно выговариваемыми адыгейскими названиями. Здесь днем пекло в 45 градусов, а по вечерам иногда, как небесное благословение, на крыши обрушиваются тяжелые тропические ливни. Я мою окна в доме моего детства, сметаю веником паутину по углам и разбираюсь с тем, как состыковать два шланга по 25 метров, чтобы получилось 40 и желательно без протечек. В комнатах пахнет сыростью и откуда-то все время лезут пауки, но я люблю эти стены. Каждое лето нас привозили сюда и оставляли на 3 месяца до осени. Здесь мы научились плавать, залезать на высоченные тополя, не бояться гадюк, делать рогатки из орешника, убивать из них лягушек и жарить их лапки на костре, здесь нас по-казачьи сурово (хворостиной и крапивой) приучали к разнообразному труду - от собирания яблок под столетним деревом (а это на целый жаркий день работы) до выпаса гусей и коз, редкого сволочизма животных. Здесь меня впервые чуть не своровали ночью из окна, что, безусловно, прибавило мне ценности в собственных глазах, а бабушке страха на всю оставшуюся жизнь.
Дни тут просты и незатейливы, с утра до вечера они наполнены мелкими хозяйственными делами и физическим трудом под аккомпанемент бесконечных баек про соседей и знакомых. Дети, с которыми мы росли все вместе на одной улице, взяли и переженились, будто бы мир замкнулся на этих двухстах метрах с небольшим изгибом, а там за перекрестком больше ничего нет. И вот под липами, где всего 20 лет назад мы играли в прятки и целовалась, бегают уже другие дети, их лица с небольшими искажениями повторяют так хорошо знакомые мне черты. Я иду по старому мосту мимо аптеки на рынок за болгарским перцем по 25 рублей за кг и мне снова 13. Я почему-то страшно люблю этот мост и эту аптеку, ее полукруглое высокое крыльцо так и осталось для меня вершиной архитектурного мастерства, я снова поднимаюсь по лестнице, попадая из удушающей влажной жары в темную прохладу, наполненную мертвой тишиной и горькими лекарственными запахами. Здесь мы с бабушкой сдавали сушеную календулу и взамен я получала батончик из скрученных в фантик аскорбинок. Я поднимаюсь, вхожу и, конечно, меня никто не узнает - аскорбиновую кислоту, пожалуйста. На обратном пути на мосту встречается Норик, красивый старший брат моей армянской подружки детства. Норик развелся, воспитывает дочь и нервно интересуется, не вышла ли я еще замуж. Говорит, пора тебя уже воровать, и почти не шутит. Они тут вообще редко шутят, эти суровые кубанские парни.
Я здесь еще немножко поработаю, докрашу трубы и окна, потом отмоюсь от желто-корчиневой, под цвет загара, пыли, сяду в самолет и улечу обратно в цивилизацию. Через две недели я буду танцевать в Каннах и Монако, через 3 недели я буду проходить увлекательный тест "знакомство с родителями" где-то на юге Италии, а через 5 недель я буду плыть на яхте с друзьями где-то между Ибицей и Форментерой. Но если все это наскучит и достанет, я вернусь к тебе, Норик. Я приеду и устроюсь на керамическую фабрику, тут, рядом с домом. Днем буду расписывать сервизы красными розами, а по вечерам готовить тебе лобио и долму. Джан, я ведь все это умею.