Фарфор французский, лес российский, жизнь удивительная.
Есть мнение, что не стоит откладывать использование красивых вещей до какого-то торжественного случая, надо наслаждаться каждым моментом жизни, ибо всё может случиться и вообще все мы «внезапно смертны» (с).
Возможно.
Только красивые вещи намного дольше радуют нас и несут особый праздничный смысл, если мы берем их в руки именно «по случаю».
Эти самые небудничные предметы могут десятилетиями храниться в семье, переезжать с места на место, заботливо и трепетно упакованные, и распакованные, и спрятанные в недоступное для детей место.
Их не может быть много, потому что тогда теряется сам смысл их особенности.
У меня есть чайный сервиз.
Даже не сервиз, а шесть чашек с блюдцами. Белый фарфор высшего качества, с непременной золотой каёмочкой.
Этим чашкам больше сорока лет.
Насколько больше, не известно. До того, как попасть ко мне, эта фарфоровая семейка проделала долгий путь.
Неисповедимыми путями Внешэкономторга прибыла она в город Ленинград в начале 70-х годов прошлого века. Наши ленинградцы (только так, а не иначе в семье называли близких родственников бабушки Надежды Борисовны) отправили чашки в подарок во Фрунзе. Привёз их мой двоюродный дедушка Леонид Борисович и торжественно вручил своей старшей сестре - моей бабушке. Бабушка через некоторое время (1976 год) переехала в город Пржевальск, где работала главным педиатром области. Разумеется, чашки поехали с ней. Они почти всё время жили бережно упакованными и спрятанными. Бабушка спустя несколько лет вернулась во Фрунзе, привезла их обратно и до моего восемнадцатилетия они всего лишь трижды видели свет, ощущали в себе горячий чай и были центром внимания на скромном, но изысканном столе.
Не в пример аккуратной и трепетной бабушке я довольно часто потчевала из этих чашек своих подруг чаем-кофеем, но неизменно убирала далеко-высоко в шкаф. Потому что тонкая праздничная атмосфера, словно вмешанная в сам фарфор, по-прежнему выделяла этот сервиз среди прочей посуды.
Не стоит даже объяснять, почему эти чашки переехали со мной из Бишкека в Москву.
Если честно, они не самые удобные.
Но ведь это не повседневные кружки, призванные быстро и со сноровкой снабдить организм чаем или кофе.
Когда ты берешь такую чашечку за неудобную ручку и смотришь, как матово просвечивает сквозь полупрозрачный фарфор твой чай, ты не стремишься его скорее выпить.
Ты вообще никуда не стремишься. Просто пьёшь и наслаждаешься моментом.
А недавно мы дегустировали потрясающий шоколад ручной работы.
Его подарила маме Камилла, специально привезла из Питера. Разумеется, из Елисеевского магазина.
Тут уже никак иначе нельзя было поступить. Французские чашечки из Санкт-Петербурга и шоколад от купцов Елисеевых встретились в маленьком домике посреди соснового бора в Подмосковье.
Жизнь - удивительный калейдоскоп.
Возможно.
Только красивые вещи намного дольше радуют нас и несут особый праздничный смысл, если мы берем их в руки именно «по случаю».
Эти самые небудничные предметы могут десятилетиями храниться в семье, переезжать с места на место, заботливо и трепетно упакованные, и распакованные, и спрятанные в недоступное для детей место.
Их не может быть много, потому что тогда теряется сам смысл их особенности.
У меня есть чайный сервиз.
Даже не сервиз, а шесть чашек с блюдцами. Белый фарфор высшего качества, с непременной золотой каёмочкой.
Этим чашкам больше сорока лет.
Насколько больше, не известно. До того, как попасть ко мне, эта фарфоровая семейка проделала долгий путь.
Неисповедимыми путями Внешэкономторга прибыла она в город Ленинград в начале 70-х годов прошлого века. Наши ленинградцы (только так, а не иначе в семье называли близких родственников бабушки Надежды Борисовны) отправили чашки в подарок во Фрунзе. Привёз их мой двоюродный дедушка Леонид Борисович и торжественно вручил своей старшей сестре - моей бабушке. Бабушка через некоторое время (1976 год) переехала в город Пржевальск, где работала главным педиатром области. Разумеется, чашки поехали с ней. Они почти всё время жили бережно упакованными и спрятанными. Бабушка спустя несколько лет вернулась во Фрунзе, привезла их обратно и до моего восемнадцатилетия они всего лишь трижды видели свет, ощущали в себе горячий чай и были центром внимания на скромном, но изысканном столе.
Не в пример аккуратной и трепетной бабушке я довольно часто потчевала из этих чашек своих подруг чаем-кофеем, но неизменно убирала далеко-высоко в шкаф. Потому что тонкая праздничная атмосфера, словно вмешанная в сам фарфор, по-прежнему выделяла этот сервиз среди прочей посуды.
Не стоит даже объяснять, почему эти чашки переехали со мной из Бишкека в Москву.
Если честно, они не самые удобные.
Но ведь это не повседневные кружки, призванные быстро и со сноровкой снабдить организм чаем или кофе.
Когда ты берешь такую чашечку за неудобную ручку и смотришь, как матово просвечивает сквозь полупрозрачный фарфор твой чай, ты не стремишься его скорее выпить.
Ты вообще никуда не стремишься. Просто пьёшь и наслаждаешься моментом.
А недавно мы дегустировали потрясающий шоколад ручной работы.
Его подарила маме Камилла, специально привезла из Питера. Разумеется, из Елисеевского магазина.
Тут уже никак иначе нельзя было поступить. Французские чашечки из Санкт-Петербурга и шоколад от купцов Елисеевых встретились в маленьком домике посреди соснового бора в Подмосковье.
Жизнь - удивительный калейдоскоп.