Два портрета княгини П.И. Щербатовой.
Читаю книгу кн. Сергея Александровича Щербатова "Художник в ушедшей России". Написано очень много интересного о людях, с которыми Щербатов встречался, а знаком он был со многими художниками, писателями, критиками, коллекционерами и меценатами ...
Меня заинтересовали воспоминания Щербатова о том, как он заказывал художникам Василию Сурикову и Валентину Серову портреты своей супруги Полины Ивановны.
Интересна внешность аристократа Щербатова:
Александр Бенуа вспоминал:"Князь Щербатов по внешности являл собой настоящий тип аристократа (московской складки) - огромный, тяжелый (стулья под ним трещали и даже подламывались), с явной склонностью к тучности. Держал он себя необычайно прямо и нес голову не без сановной важности. Самый его типично московский (но дворянский, а не купеческий) говор с легким картавленьем имел какой-то наставительно барский оттенок, говорил он медленно, с расстановкой ..."
Полина Ивановна была внучкой крепостного Ивана Розанова из деревни Нара и звалась Пелагеей. Выйдя замуж на князя, она стала великосветской дамой, органично вписавшись в аристократическую среду. Пелагея стала Полиной.
Полина Ивановна являла собой редкий экземпляр женской красоты: высокая, стройная, с античными пропорциями тела, с жемчужно-матовой кожей лица, с белокурыми волосами с отливом червонного золота ...
Аристократ Щербатов углядел в селянке Пелагее вне только внешнюю красоту, но и высокие нравственные качества и, женившись на ней, не ошибся, Полина Ивановна оказалась любящей и преданной женой, умной собеседницей и верной подругой.
Суриков В.И. Портрет П.И.Щербатовой. 1910. Холст, масло. 97х72. Радищевский музей, Саратов.
Художник М.В. Нестеров не без зависти писал, что Полина Щербатова "… не то бывшая фельшерица, не то сестра милосердия, счастливо вы́ходившая князя во время его болезни, влюбившая в себя этого по внешности Пьера Безухова, такого огромного, такого породистого".
Щербатов обожал свою жену и даже сам пробовал создать с неё портрет, а в 1910 году он заказал её портрет Василию Сурикову. Ранее Суриков не раз говорил Щербатову: "Уж очень она у вас русская, и красота русская - вот бы написать ее".
В своей книге Щербатов вспоминал: "Я отлично сознавал, что сделать нарядный дамский портрет Сурикову не под силу, но он мог сделать что-то хорошее иное, чисто "суриковское"." И я попросил его из моей жены сделать персонажа из толпы "Боярыни Морозовой", русскую бабу типа той, что, опустив голову, стоит у саней. Воля Мекк дал для этой цели чудный нежно-бирюзового цвета большой платок, вывезенный им из Индии, а я просил жену одеть довольно грубую шерстяную кофту с прошивками. Портрет был неудачен по сходству, но что-то очень мне дорогое, "суриковское", в нём было - в духовном выражении глаз, в русском чувстве, в него вложенном…"
Пусть портрет Полины Ивановны, по мнению Щербатова, "был неудачен по сходству", но Суриков изобразил полюбившийся ему тип русской женщины с ярким выражением национальных черт внешности и склада русской души.
Когда Щербатовы после революции уехали за границу, портрет остался среди других картин в их особняке на Новинском бульваре. Большевики изъяли картину, и в 1922 году она поступила в Саратовский художественный музей, где находится и поныне.
Сергею Александровичу захотелось иметь у себя портрет жены работы знаменитого портретиста Серова. Так как у Серова не было своей мастерской, то он стал работать в доме Щербатовых на Новинском бульваре (существует до сих пор).
Щербатов опасался, что нелюдимый, придирчивый Серов раскритикует свою модель, но художник, увидев Полину Ивановну, удовлетворённо сказал: "Тут есть, что сделать с фигурой и лицом".
Щербатов пишет в книге: "Во время сеансов они много беседовали, и Серов неожиданно для себя открыл в ней личность: "А с вами можно разговаривать, а я думал, что с княгинями можно только говорить о шляпках...".
Серов долго подбирал композицию для портрета - то просил княгиню кормить попугая, то усаживал модель на очень низкий стул, так, что вся природная стать этой красивой женщины скрывались от зрителя.
После долгих поисков, нужный ракурс был найден.
Из книги Щербатова:
"Жена была поставлена посреди комнаты в дымчатого тона шелковом платье. Она стояла у большой мраморной вазы теплого тона екатерининской эпохи с золоченой бронзой, на стильном пьедестале той же эпохи. На вазу была закинута обнаженная рука. С фоном, где краснел вдали сенаторский мундир историка кн. М.М.Щербатова в белом парике на огромном портрете екатерининской эпохи, в стильной золотой старинной раме, красиво сливалась вся гамма красок платья, золотых волос, белоснежных плечей и рук, нежного румянца лица, нитей жемчугов и вазы нежно-абрикосового тона с золотом. Все вместе было восхитительно красиво, равно как и поющие линии фигуры в этой позе".
Как и в работе над портретом Ермоловой, Полину Ивановну Серов рисовал, встав на высокий табурет - для правильной передачи пропорций модели, ведь портрет должен быть высотой в 2 метра.
Валентин Александрович никогда не опаздывал на сеансы, а когда опаздывал, то просил сына позвонить заказчику и попросить перенести время.
5 декабря 1911 года Полина Ивановна не дождалась художника. Раздался звонок, и детский голос произнёс: "У телефона сын Серова. Валентин Александрович очень извиняется, что быть не может, … он умер".
Полотно так и не было завершено, но, судя по предварительному наброску, оно обещало стать шедевром. Портрет Полины Ивановны Щербатовой стал последним произведением великого русского художника.
Князь Сергей Александрович Щербатов вставил незаконченный портрет в раму со стеклом и прикрепил медную табличку с гравированной надписью: "Последняя работа В.А.Серова". Картина была передана им в дар Третьяковской галерее.
Серов В.А. Портрет П.И. Щербатовой. 1911. Холст, уголь, пастель, темпера. 242 x 184. Государственная Третьяковская галерея.
Дар С.В. Щербатова. 1911
Когда Серов умер, в его доме осталось из денег лишь 80 копеек. От разорения семью спасли друзья и резко выросшие в цене картины художника.
Меня заинтересовали воспоминания Щербатова о том, как он заказывал художникам Василию Сурикову и Валентину Серову портреты своей супруги Полины Ивановны.
Интересна внешность аристократа Щербатова:
Александр Бенуа вспоминал:"Князь Щербатов по внешности являл собой настоящий тип аристократа (московской складки) - огромный, тяжелый (стулья под ним трещали и даже подламывались), с явной склонностью к тучности. Держал он себя необычайно прямо и нес голову не без сановной важности. Самый его типично московский (но дворянский, а не купеческий) говор с легким картавленьем имел какой-то наставительно барский оттенок, говорил он медленно, с расстановкой ..."
Полина Ивановна была внучкой крепостного Ивана Розанова из деревни Нара и звалась Пелагеей. Выйдя замуж на князя, она стала великосветской дамой, органично вписавшись в аристократическую среду. Пелагея стала Полиной.
Полина Ивановна являла собой редкий экземпляр женской красоты: высокая, стройная, с античными пропорциями тела, с жемчужно-матовой кожей лица, с белокурыми волосами с отливом червонного золота ...
Аристократ Щербатов углядел в селянке Пелагее вне только внешнюю красоту, но и высокие нравственные качества и, женившись на ней, не ошибся, Полина Ивановна оказалась любящей и преданной женой, умной собеседницей и верной подругой.
Суриков В.И. Портрет П.И.Щербатовой. 1910. Холст, масло. 97х72. Радищевский музей, Саратов.
Художник М.В. Нестеров не без зависти писал, что Полина Щербатова "… не то бывшая фельшерица, не то сестра милосердия, счастливо вы́ходившая князя во время его болезни, влюбившая в себя этого по внешности Пьера Безухова, такого огромного, такого породистого".
Щербатов обожал свою жену и даже сам пробовал создать с неё портрет, а в 1910 году он заказал её портрет Василию Сурикову. Ранее Суриков не раз говорил Щербатову: "Уж очень она у вас русская, и красота русская - вот бы написать ее".
В своей книге Щербатов вспоминал: "Я отлично сознавал, что сделать нарядный дамский портрет Сурикову не под силу, но он мог сделать что-то хорошее иное, чисто "суриковское"." И я попросил его из моей жены сделать персонажа из толпы "Боярыни Морозовой", русскую бабу типа той, что, опустив голову, стоит у саней. Воля Мекк дал для этой цели чудный нежно-бирюзового цвета большой платок, вывезенный им из Индии, а я просил жену одеть довольно грубую шерстяную кофту с прошивками. Портрет был неудачен по сходству, но что-то очень мне дорогое, "суриковское", в нём было - в духовном выражении глаз, в русском чувстве, в него вложенном…"
Пусть портрет Полины Ивановны, по мнению Щербатова, "был неудачен по сходству", но Суриков изобразил полюбившийся ему тип русской женщины с ярким выражением национальных черт внешности и склада русской души.
Когда Щербатовы после революции уехали за границу, портрет остался среди других картин в их особняке на Новинском бульваре. Большевики изъяли картину, и в 1922 году она поступила в Саратовский художественный музей, где находится и поныне.
Сергею Александровичу захотелось иметь у себя портрет жены работы знаменитого портретиста Серова. Так как у Серова не было своей мастерской, то он стал работать в доме Щербатовых на Новинском бульваре (существует до сих пор).
Щербатов опасался, что нелюдимый, придирчивый Серов раскритикует свою модель, но художник, увидев Полину Ивановну, удовлетворённо сказал: "Тут есть, что сделать с фигурой и лицом".
Щербатов пишет в книге: "Во время сеансов они много беседовали, и Серов неожиданно для себя открыл в ней личность: "А с вами можно разговаривать, а я думал, что с княгинями можно только говорить о шляпках...".
Серов долго подбирал композицию для портрета - то просил княгиню кормить попугая, то усаживал модель на очень низкий стул, так, что вся природная стать этой красивой женщины скрывались от зрителя.
После долгих поисков, нужный ракурс был найден.
Из книги Щербатова:
"Жена была поставлена посреди комнаты в дымчатого тона шелковом платье. Она стояла у большой мраморной вазы теплого тона екатерининской эпохи с золоченой бронзой, на стильном пьедестале той же эпохи. На вазу была закинута обнаженная рука. С фоном, где краснел вдали сенаторский мундир историка кн. М.М.Щербатова в белом парике на огромном портрете екатерининской эпохи, в стильной золотой старинной раме, красиво сливалась вся гамма красок платья, золотых волос, белоснежных плечей и рук, нежного румянца лица, нитей жемчугов и вазы нежно-абрикосового тона с золотом. Все вместе было восхитительно красиво, равно как и поющие линии фигуры в этой позе".
Как и в работе над портретом Ермоловой, Полину Ивановну Серов рисовал, встав на высокий табурет - для правильной передачи пропорций модели, ведь портрет должен быть высотой в 2 метра.
Валентин Александрович никогда не опаздывал на сеансы, а когда опаздывал, то просил сына позвонить заказчику и попросить перенести время.
5 декабря 1911 года Полина Ивановна не дождалась художника. Раздался звонок, и детский голос произнёс: "У телефона сын Серова. Валентин Александрович очень извиняется, что быть не может, … он умер".
Полотно так и не было завершено, но, судя по предварительному наброску, оно обещало стать шедевром. Портрет Полины Ивановны Щербатовой стал последним произведением великого русского художника.
Князь Сергей Александрович Щербатов вставил незаконченный портрет в раму со стеклом и прикрепил медную табличку с гравированной надписью: "Последняя работа В.А.Серова". Картина была передана им в дар Третьяковской галерее.
Серов В.А. Портрет П.И. Щербатовой. 1911. Холст, уголь, пастель, темпера. 242 x 184. Государственная Третьяковская галерея.
Дар С.В. Щербатова. 1911
Когда Серов умер, в его доме осталось из денег лишь 80 копеек. От разорения семью спасли друзья и резко выросшие в цене картины художника.