дневник
Несколько цитат из дневников Алексея Навального:
Они убьют меня при первых признаках того, что режим рушится. Они меня отравят
Первый день моей голодовки - такой же день, как и любой другой. Вчера эта банда ублюдков отключила питьевую воду, то есть я целый день ничего не ел и не пил. Сегодня утром я пил воду и чувствовал себя слегка пьяным.
Меня отвезли в медсанчасть. Любой, кто объявляет голодовку, должен пройти обследование. Меня, конечно, взвесили. 85 килограммов. Я весил 93.
Я уже дважды находил конфеты, которые подложили в карманы моей куртки. В первый раз их даже "обнаружил" не я, а они во время обыска и начали смеяться: "Ой, Алексей Анатольевич, а что это конфета делает у вас?" После этого я начал проверять карманы и вечером нашел еще конфеты. Смешно, что самое главное в тюремной голодовке - это знать, что нужно проверять карманы.
Они назначили следить за мной двух шпионов. Один - перепуганный старик из Пскова (взяточник). Второй - мужчина из Владимира (нанесение тяжких телесных повреждений в состоянии алкогольного опьянения). Их задача - следить за мной в общей камере площадью двести квадратных метров. Они стоят рядом с моей кроватью и болтают. Я подхожу к окну на другом конце комнаты. Они тоже меняют сторону комнаты. Я разворачиваюсь и иду обратно. Они мгновение колеблются, но затем следуют за мной. Я иду в туалет. Через 20 секунд они тоже заходят умыться. Я решаю зайти в туалет три раза с интервалом в одну минуту. Они следуют за мной каждый раз. В третий раз я смеюсь и говорю: "Мда, ребята, вы не очень хорошие шпионы".
Один из них говорит: "Все не так просто. Нас заставляют". Он даже не понял мою шутку. Напротив, они оба испытывают сильный стресс, они боятся. Их сильно напугали».
Ровно год назад я вернулся домой, в Россию. Ни одного шага пройти по своей стране свободным человеком не получилось, меня арестовали еще до погранконтроля.
Честных людей в России очень много - десятки миллионов. Их вообще гораздо больше, чем принято думать. А вот власть - отвратительную и тогда, а сейчас еще больше, - пугают вовсе не честные люди, а те, кто не боится. Вернее, уточню: те, кто, может, и боится, но преодолевает страх.
Таких тоже очень много - мы их постоянно встречаем в разных местах: от митингов до оставшихся независимых СМИ. Да и хоть здесь, в инстаграме. Недавно читал о том, как из МВД выгоняют сотрудников, лайкавших мои посты. Так что в России-2022 и лайк может быть проявлением смелости.
Я с самого начала знал, что меня посадят на всю жизнь - либо на всю оставшуюся жизнь, либо до конца жизни этого режима.
Скорее всего, нас ждут экономический крах и обнищание. Но далеко не очевидно, что режим рухнет таким образом, что его падающие обломки выломают двери тюрем.
Мне сорок пять. У меня есть семья и дети. Я прожил жизнь, занимался интересными вещами, сделал кое-что полезное. Но сейчас идет война. Представьте девятнадцатилетнего парня, который едет в бронемашине, получает осколок в голову - и все, конец. У него не было ни семьи, ни детей, никакой жизни. Прямо сейчас на улицах Мариуполя лежат мертвые мирные жители, и их тела грызут собаки. Многие из них будут счастливы, если их хотя бы похоронят в братской могиле - и это не их вина. Я сделал свой выбор, но эти люди просто жили своей жизнью. У них была работа, они кормили свои семьи. А потом, в один «прекрасный» вечер, по телевидению какой-то мстительный коротышка, президент соседней страны, заявляет, что вы все «нацисты» и должны умереть, потому что Украину выдумал Ленин. На следующий день в ваше окно прилетает снаряд, и у вас больше нет ни жены, ни мужа, ни детей. А, возможно, и вас самих уже нет в живых.
И сколько же здесь невиновных заключенных! Пока ты сидишь с пакетом писем, у других заключенных никогда не было ни одного письма или посылки от кого-либо. Некоторые из них заболеют и умрут в тюремной больнице. В одиночестве.
Советские диссиденты? Анатолий Марченко умер от голодовки в 1986 году, и через пару лет сатанинский Советский Союз развалился. Так что даже самый худший сценарий на самом деле не так уж плох. Я смирился и принял это.
Достижения мои невелики, и лучше всех их суммировал на днях психолог нашей колонии. По процедуре перед водворением в ШИЗО тебя смотрят медработник (выдержишь ли) и психолог (не повесишься ли). Ну вот психолог после нашей встречи и сказал: мы вас в 16-й раз в ШИЗО сажаем, а вы все шутите, и настроение у вас гораздо лучше, чем у членов комиссии.
Ежедневно администрация уведомляет меня о том, что очередное письмо Навальной Ю.Б. не может быть мне вручено и изъято цензурой, так как в нем содержатся признаки приготовления к преступлению. Все последние письма постигла такая участь.